Разве она обманула его? Он знал обо всем с самого начала, да Катя ничего и не скрывала. Он же не слепой. Разве можно было не заметить, какими глазами она смотрит на Елецкого? Разница лишь в том, что на момент их знакомства ему было плевать на ее чувства, все, чего ему хотелось – это обладать прекрасным телом, а потом, пресытившись ею, расстаться так же легко, как он это делал всегда. Это была своего рода игра, охота, и правила это игры он изучил досконально. Она убегает, отказывает, а он догоняет, соблазняет, и, в конце концов, она уступает ему. Тогда им двигала лишь похоть, ничего более. Войницкий и сам не мог понять, в какой момент все изменилось. Может, тогда, когда она не уступила? Или тогда, когда он пришел к ней наутро после злополучного бала и объявления о помолвке, а она предстала перед ним такой юной и беззащитной, что в нем проснулось несвойственное ему желание заботиться и оберегать?
Только вместо того, чтобы оберегать ее, он сам только что унизил ее и умышленно причинил ей боль.
- Простите меня, Катрин, - прошептал он. Других слов у него сейчас не было.
- Просто уйдите, Станислав, - указала она рукой на дверь. – Оставьте меня! Я хочу побыть одна.
После ухода мужа Катя еще долго лежала без сна, глядя на темный балдахин кровати над ее головой. Как же права была бабуля, когда говорила ей, что нужно найти ключик к сердцу супруга. Но как же это сделать, если она не может найти в себе силы даже для того, чтобы хотя бы попытаться?
Проснулась она поздно. Открыв глаза, она наблюдала за танцем пылинок в тонком солнечном луче, пробравшемся в комнату через неплотно задернутые портьеры. С тяжелым вздохом Катя поднялась и присела на постели. Видеться со Станиславом не было никакого желания, но она все же дала себе слово, что попытается объясниться и помириться с ним. Протянув руку к расческе, она увидела на туалетном столике сложенный вчетверо лист бумаги, и, развернув его, прочла несколько строк, написанных твердым почерком супруга.
«Катрин, когда Вы прочтете это письмо, я, вероятнее всего, буду уже на пути в Петербург. Я оставляю Вас в Варшаве, потому как не вижу смысла утомлять Вас столь долгим путешествием, поскольку принял окончательное решение оставить службу и вернуться в Польшу. Не беспокойтесь о сыне. Я привезу мальчика, как только дела мои будут улажены, и дороги станут пригодными для поездки. Надеюсь, что уже в мае я смогу вернуться к Вам. Станислав.»
Катя ахнула. Он бросил ее! Бросил одну в этом доме, где у нее нет ни одного близкого человека! Мой Бог, да это же не меньше двух месяцев пройдет, пока он напишет прошение об отставке, пока вернется! Как же ей пережить это время?!
Горько! Как же горько было осознание того, что она осталась совершенно одна. Слезы мгновенно подступили к глазам, не давая вздохнуть. И ведь и ее вина в том есть. Она же сердцем чувствовала, что Станислав тянется к ней, и вновь сама все испортила. А все гордыня ее! Нет, чтобы прислушаться к совету бабули, да ласкою привязать его к себе, - так нет же, все отталкивала его да лелеяла свою обиду.
Но как бы она ни злилась на него, как бы ни ясны ей были мотивы его поступка, но легче от этого не становилось. Не захотел Станислав ее возвращения в Петербург, решив таким образом раз и навсегда пресечь любую возможность даже случайной ее встречи с Елецким. А ведь сделай она вид, что остыли ее чувства к Николаю, Войницкий вряд ли бы принял решение остаться в Польше. Не потому ли сбежал он из отчего дома, предпочтя беззаботной жизни службу, что не было тепла в его отношениях с родителями? А теперь он предпочел противостояние с родственниками в Варшаве мукам ревности и подозрениям, окажись они в столице.
Время в ожидании потянулось невыносимо медленно. Оказавшись один на один с родителями Станислава, Катя старалась лишний раз не попадаться им на глаза, встречаясь с ними только за столом во время завтраков, обедов и ужинов. Вацлав и Ветта делали вид, что не замечают ее, обращаясь к ней только тогда, когда избежать общения было совершенно невозможно. Ее никуда не приглашали, потому как свёкр со свекровью не посчитали нужным представить ее местному обществу - они словно бы стыдились ее, но она нисколько не расстраивалась по этому поводу. Единственным человеком, с которым она смогла найти общий язык, была Марила. Сестра Станислава, недолюбливавшая Божену за высокомерие и спесивость, с радостью предложила Катерине свою дружбу и поддержку, став для нее подругой. С наступлением весны, едва потеплело, Марила, с удовольствием взяв на себя роль гостеприимной хозяйки, вместе с Катей совершала прогулки по Варшаве.
Минуло два месяца со дня больше похожего на бегство отъезда Станислава. Проснувшись ранним утром, Катя дернула шнур сонетки и села на широкой постели, откинувшись на подушки. Дарья появилась спустя несколько минут. Спускаться к завтраку, чтобы в очередной раз полюбоваться на недовольное выражение лица своей свекрови, Катрин не хотелось.
- Принеси мне чаю, - распорядилась она. – И спроси пани Марилу, если она проснулась, не желает ли она составить мне компанию на утренней прогулке.
Сделав книксен, девушка поспешила исполнить поручение. Катя поднялась с постели и тихонько напевая, подошла к зеркалу. Наступающий апрельский денек обещал быть погожим и теплым. В кои-то веки настроение ее было радостным и безоблачным. По ее подсчетам Станислав должен был приехать в конце недели, а это значит, что она скоро увидится с сыном. Катя уже смирилась с мыслью, что отныне жить ей предстоит здесь, но ее не пугала такая перспектива, если Алеша будет с ней. Она резко обернулась на звук открывшейся двери и покачнулась от внезапного головокружения. Ухватившись за портьеру, Катя прислонилась к стене. Зашумело в ушах, к горлу подступила дурнота, на лбу выступила липкая испарина. Поставив поднос с чаем и булочками на туалетный столик, горничная обеспокоенно взглянула на нее.
- Ох, Даша, дурно мне, - тихо прошептала побелевшими губами Катя.
- Не мудрено, барышня! – улыбнулась Даша. - Муж-то Ваш, поди, обрадуется…
Зажав рот рукой, Катерина метнулась в уборную.
Вернувшись в спальню, она присела в кресло, собираясь с мыслями. Как же она не заметила очевидного? И платья ей в последнее время в груди совсем тесны стали, и уставать она стала очень быстро. Вспыхнувшая было радость тотчас померкла при мысли о супруге. Сдержит ли свое слово Станислав, если родится мальчик? Не будет ли обижать ее первенца? Все ее сомнения отразились у нее на лице. Дарья, успевшая хорошо изучить свою хозяйку, покачала головой, и, налив в чашку чая без сахара, протянула ей.
- Выпейте, барышня, полегчает. – утешала ее Даша. - Да не хмурьтесь! Ребеночек - это ж радость великая, дар Божий. Может, коли родится наследник, и к Вам относиться лучше станут.
