- Маменька, могу я говорить с Вами?
- Если ты насчет этой ужасной женщины, которую ты называешь своей женой, тогда уволь, - вскинулась Ветта.
- Я всего лишь прошу Вас воздержаться от оскорблений в ее адрес, пока она находится здесь. Я и не рассчитывал, что Вы примете Катрин благосклонно. И, к Вашему сведению, моя жена только что призналась мне, что понимает наш язык.
У Ветты хватило совести покраснеть при этих словах сына.
- Я извинюсь перед ней, - выдавила она. – Но, Станислав, я только сегодня была у Вильчинских… Это ужасно! Ты только представь, что будет с Боженой, когда она узнает, что ты вернулся не один? Как ты мог? У твоего отца с Виктором был уговор, если ты помнишь. Бедная девочка с самого детства влюблена в тебя!
- Маменька, я помню об этом так называемом уговоре, не было ни одного застолья, чтобы после пары чарок оковитой отец с Виктором не заводили об этом разговор, хотя и вы с отцом должны были знать, что я никогда не собирался предлагать Божене руку и сердце. Она славная девушка, но Вы заблуждаетесь, думая, что нас связывает нечто большее, нежели дружба, - устало ответил он и откланялся, не желая вступать в дальнейшие пререкания с матерью.
На следующий день Ветта сдержала свое слово и нашла в себе силы попросить прощения у невестки за свою несдержанность. Можно было бы сказать, что на этом конфликт был исчерпан, но самое трудное испытание для Катерины оказалось впереди.
Ближе к вечеру в особняк Войницких пожаловали гости: пани Вильчинская со своей дочерью Боженой. Едва увидев Станислава, девушка бросилась в его объятья, улыбаясь ему самой очаровательной улыбкой и совершенно проигнорировав стоящую рядом с ним Катерину.
- Stanislav. Mój Boże, jak się cieszę, że przyszliście. (Станислав. Бог мой, как я счастлива, что Вы приехали.)
- Полно, Божена, - рассмеялся Войницкий, отстраняя ее от себя. - Хотя я тоже рад видеть Вас. Разрешите представить Вам мою жену Катрин.
Девушка повернулась к Кате. Темные глаза, сиявшие минуту назад улыбкой, сверкнули ненавистью, но тут же взгляд ее принял холодно-безразличное выражение.
- Очень приятно познакомиться, мадам, - пропела она, сделав книксен, и вновь переключила все свое внимание на Станислава, не замечая более его супругу.
- Ах, Станислав, расскажите же про Петербург! Помнится, Вы мне как-то обещали, что мы вместе покорим его, - улыбнулась она, привычно положив руку на локоть Станислава и направляясь в небольшую гостиную. Кате же ничего не оставалось, как только последовать вслед за своим мужем, Боженой и ее матерью. Подали чай. Ветта принялась разливать ароматный напиток по чашкам, однако невестке чашку чая передали в последнюю очередь. Беседа за чаем была весьма оживленной, но велась по-польски, и только после многозначительного покашливания Станислава дамы соизволили перейти на французский. Чувствуя себя лишней в этой компании, Катя стоически ожидала, когда же дамы обменяются всеми новостями, вымученно улыбаясь в ответ на презрительные косые взгляды обеих дам Вильчинских.
После такого чая она отказалась от ужина под предлогом того, что у нее разыгралась мигрень, и она хотела бы прилечь пораньше. На самом же деле у нее не было никаких сил вновь слушать, как Ветта будет превозносить достоинства милой Божены, считая ее и утонченной, и воспитанной, сопровождая каждое слово весьма недвусмысленными взглядами в сторону своей невестки. Лежа в постели в ожидании Станислава, Катерина перебирала в памяти события ушедшего дня и вспоминая последний разговор с бабушкой. Ах, как же была права милая бабуля! Она уже была сыта по горло гостеприимством родни своего супруга и решила просить мужа скорее вернуться в столицу, но сон сморил ее до его прихода.
Войницкий тихо вошел в спальню, освещаемую единственной свечой. Глядя на спящую Катю, он жестом отослал камердинера. Бесшумно раздевшись, Станислав лег в постель, обнял жену и легко коснулся поцелуем слегка приоткрытых губ. Улыбнувшись во сне Катя, прижалась к нему всем телом.
- Ник, - едва слышно выдохнула она. Ласковые объятия сменились стальным захватом, и, открыв глаза, Катерина встретилась взглядом с супругом. В серых глазах Станислава сверкала убийственная ярость. Катя сжалась, пытаясь оттолкнуть его, но он, навалившись всей тяжестью на жену, подмял ее под себя.
- Смотри на меня, - прошипел Войницкий, перехватив тонкие запястья и с трудом удерживаясь от желания ударить ее. – Я хочу, чтобы ты знала, КТО сейчас с тобой!
Склонившись к ней, он впился в ее губы, не давая вздохнуть. Станислав был груб, намеренно причиняя боль, оставляя следы на нежной коже. Катя не сопротивлялась и только судорожно вздохнула, когда все закончилось, и супруг скатился с нее. Легкие горели огнем, слезы застили взгляд. Зачем он так с ней?
Повернувшись Войницкий наблюдал, как она отползла от него на другую сторону кровати. Вскочив на ноги, Катерина накинула шелковый халат на истерзанное обнаженное тело.
- Ненавижу Вас! - прошептала она, глядя прямо в глаза мужу.
Трясущимися руками завязывая пояс халата, Катя едва сдерживалась, чтобы не броситься на мужа. Как же ей хотелось причинить ему боль в отместку за то унижение, которому он ее подверг! Что ему еще от нее нужно?! Разве ее вина в том, что она не в силах дать ему больше, чем уже отдала? Господи! Да как же они смогут жить дальше, если только стоило ей ненароком упомянуть имя Елецкого, как в Станислава словно дикий зверь вселился?! Ведь она же видела, что он с трудом удержался от того, чтобы не ударить ее!
А Войницкий, глядя на жену, уже раскаивался в том, что позволил гневу ослепить себя настолько, что обошелся с ней хуже, чем с дворовой девкой.
- Катрин…
Катя повернулась. Станислав почти ожидал слез или истерики, но не было ни того не другого. Голубые глаза сверкали презрением, тонкие пальцы сжались в кулачки.
- Чего изволите, Ваше сиятельство? - издевательски бросила она. - Что Вам еще нужно? Я обещала хранить Вам верность. Вы говорили о покорности. Вы получили ее. Разве я хоть раз ослушалась Вас?!
Войницкий глубоко вздохнул, пытаясь обуздать начинавшее закипать раздражение. Что ей ответить? Сказать правду? Станислав потрясенно замер, осознав, что чувство, которое он испытывает к своей супруге, гораздо глубже и сильнее, чем ему самому хотелось бы. Оказывается, одно только упоминание имени соперника способно довести его до умопомрачения, и он сходит с ума от ревности, зная, о ком она думает постоянно. Но как признаться ей в любви после того, что он сделал?
Разве она обманула его? Он знал обо всем с самого начала, да Катя ничего и не скрывала. Он же не слепой. Разве можно было не заметить, какими глазами она смотрит на Елецкого? Разница лишь в том, что на момент их знакомства ему было плевать на ее чувства, все, чего ему хотелось – это обладать прекрасным телом, а потом, пресытившись ею, расстаться так же легко, как он это делал всегда. Это была своего рода игра, охота, и правила это игры он изучил досконально. Она убегает, отказывает, а он догоняет, соблазняет, и, в конце концов, она уступает ему. Тогда им двигала лишь похоть, ничего более. Войницкий и сам не мог понять, в какой момент все изменилось. Может, тогда, когда она не уступила? Или тогда, когда он пришел к ней наутро после злополучного бала и объявления о помолвке, а она предстала перед ним такой юной и беззащитной, что в нем проснулось несвойственное ему желание заботиться и оберегать?
