уровне живота, скрывающей своим сиянием наиболее стратегические участки тела. Я в своем белом галстуке, с копиями Часов на костюме и цветком в петлице выгляжу рядом с ней скромным павлином.
— Могу тебя заверить, это наименее безнравственное дело из всех, в которых я когда-либо участвовал, — говорю я. — Ограбить богатого и раздать добычу беднякам. Что-то вроде этого.
— Помолчи. — Она кивает в сторону проходящей пары, изображающей Венеру и Марса. Их гевулот приоткрыт ровно настолько, чтобы окружающие могли их видеть. — В действительности все совсем не так. Все наоборот.
Свет маленького Фобоса у нее на животе делает резче структуру ее лица: сейчас она напоминает мне скульптуру какой-то греческой богини.
— Твоим замаскированным дружкам нужны доказательства. Мы их представим.
Я беру бокал шампанского с подноса проходящего Спокойного-слуги. При этом стряхиваю невидимую пылинку с его одежды и незаметно впрыскиваю кое-что из своего цветка. Первая часть нашего плана. Это довольно мощное средство, но его необходимо пустить в ход заранее: до начала действия должно пройти немало времени.
— Не беспокойся. Если только твой приятель обеспечит нам внедрение, все пройдет гладко, как по шелку.
Как обстоят дела с охраной? Я шепотом адресую вопрос Миели — она осталась в отеле и координирует операцию с «Перхонен».
— Меры предосторожности минимальные, — отвечает она. Но все же значительнее, чем ты ожидал. — Меня тревожат Спокойные-десантники: они оснащены отличными сенсорами.
— Сделай мне одолжение, — говорит Раймонда. — Не пытайся заставить меня расслабиться. Пошли, надо смешаться с толпой.
Раймонда удивительно легко получила для нас приглашения. По всей видимости, Кристиан Анру не только энтузиаст в отношении Королевства, но и покровитель искусств, и потому знакомый Раймонды из Академии Музыки решил, что было бы неплохо обсудить с ним на приеме концепцию ее оперы. На вечере, несомненно, масса начинающих деятелей искусства, ищущих покровительства, но ее знакомство дает нам возможность персонального внедрения, а это все, что мне требуется.
— Раймонда!
Нам машет рукой невысокая пожилая женщина. Костюм из интеллектуальной материи представляет ее в виде песочных часов, но только без стекла: никакой ткани, только красный марсианский песок, струящийся по ее пышной фигуре. Эффект получается завораживающий.
— Как я рада тебя здесь видеть! А кто этот симпатичный молодой человек?
Я кланяюсь и, как того требует вежливость, немного приоткрываю свой гевулот, но при этом стараюсь, чтобы в ее памяти не осталось никаких следов моего внешнего облика.
— Рауль д’Андрези, к вашим услугам.
Раймонда представляет меня в соответствии с легендой, как эмигранта с Цереры. Гевулот изображающей песочные часы женщины сообщает, что перед нами София дель Анджело, преподаватель Академии Музыки и Драмы.
— О, я уверена, здесь есть о чем задуматься, — говорит София. — А что случилось с бедным Антонием? Мне так нравились его волосы.
Раймонда слегка краснеет, но не отвечает. София подмигивает мне.
— Вам следует быть настороже, молодой человек. Она собирается украсть ваше сердце и спрятать в своей коллекции.
— Тише, не спугните его, пожалуйста. Я с таким трудом его поймала, — говорит Раймонда. — Нашего хозяина еще не видно?
На пухлых щечках Софии вспыхивает румянец разочарования.
— Нет, боюсь, он еще не показывался. Я почти час пыталась его разыскать. Я абсолютно уверена, что он заинтересуется твоей новой пьесой. Но сегодняшний вечер он, вероятно, решил провести в кругу своих близких друзей. Знаешь, мне кажется, что на самом деле он просто боится этого ле Фламбера. Это ужасно, — приглушенным тоном добавляет она.
— Ле… кого? — спрашивает Раймонда.
— Ты еще не слышала? — восклицает София. — Ходят слухи о каком-то преступнике из другого мира, который намерен явиться сюда без приглашения и даже письменно предупредил о своем появлении. Это так волнующе. Кристиан нанял сыщика, того самого молодого человека, о котором писали во всех газетах.
Раймонда изумленно поднимает брови.
— Письменно предупредил? — Голос Миели шипит в моем мозгу. — Предупредил?
— Я представления не имею, о чем она говорит, — протестую я. — Это было бы в высшей степени непрофессионально.
И это действительно так: в последние несколько дней я так был занят подготовкой, что времени на дополнительные эффекты совсем не осталось. Внезапно я ощущаю укол сожаления: послание с ответом на несуществующее приглашение стало бы великолепным штрихом. — Клянусь, я в этом не виноват. Это то же самое, как и в случае с гогол-пиратами. Кто-то слишком много знает.
— Мы прерываем операцию, — говорит Миели. — Если они тебя ждут, риск слишком велик.
— Не смеши меня. Другой такой возможности в ближайшее время у нас не будет. Просто дело становится еще интереснее. Кроме того, у меня есть идея.
— Я даже не хочу об этом спорить, — заявляет Миели.
— Хочешь сказать, что мы должны убежать, поджав хвост? Какой же ты после этого воин? Я уверен, что с грубой силой ты справишься, верно? Дай мне принять этот вызов. Это мое дело. А при любых признаках провала мы исчезнем.
Миели колеблется.
— Ладно. Но я буду за тобой наблюдать, — говорит она.
— Я и так знаю, что будешь.
Раймонда благодарит Софию за попытку, и мы, извинившись, удаляемся в небольшой павильон рядом с площадкой, на которой выступает группа акробатов с двумя стройными слонами — факелы в хоботах чертят замысловатые фигуры — и стаей дрессированных мегапопугаев, поражающих яркостью своей расцветки.
— Я знала, что это плохая идея, — говорит Раймонда. — Нам не подобраться к Анру. Кроме того, почему он обязательно должен быть здесь?
Ее взгляд
