испытать свое величайшее изобретение.
– Интересно, – прокомментировал Ранмару.
Оками повернулся к ней, его лицо было напряженным, как будто он чувствовал запах ее лжи.
– Довольно-таки.
– Ладно, – сказал Ранмару. – Мы предоставим тебе ингредиенты. Сможешь сделать пятьдесят дымовых завес за следующие пять дней?
– Я попробую.
– Превосходно. – Он ухмыльнулся. – Как продвигаются твои занятия по обучению боя на мечах?
– Они… никак, – призналась она. – Бóльшую часть своего времени я трачу на это.
Частично это было правдой. Но на самом деле было трудно чему-то обучаться, когда предполагаемый мастер никогда не находился в том же месте, что и его ученик.
– Важно, чтобы ты продолжал тренироваться. – Ранмару смотрел на нее, пока говорил. – Потому что, если у тебя получится изготовить эти дымовые завесы, я хотел бы взять тебя с собой в наш следующий набег.
Марико побледнела:
– Я бы… Я…
– Я думал, ты будешь рад, – сказал Ранмару. Марико снова почувствовала, как глаза Оками пронзают ее череп.
– Я… рад.
Ранмару нахмурился:
– Что-то так не кажется.
– Могу я спросить, на что мы в следующий раз нападем?
– На земли недалеко отсюда, – ответил Ранмару. – На те, где отчаянно требуется наше вмешательство.
Оками взглянул на нее:
– Провинция клана Хаттори.
У Марико закружилась голова, ее первые подозрения подтвердились.
Хотя от этого слышать эти слова не стало легче.
Волк продолжил:
– Чтобы выманить дракона, надо бросить угрозу его логову.
Несмотря на стук в висках, Марико заговорила спокойно. Равнодушно.
– А мы знаем, почему он напал на Акиру-сана? – спросила она у Оками, отчаянно пытаясь уцепиться за первый источник своей ненависти.
Первый и самый прочный.
«Скажи мне, что это ты был там той ночью. Скажи мне, что это ты напал на мой конвой. Скажи мне, что ты пытался убить Хаттори Марико и ее брат хочет отомстить за это Черному клану».
Скажи мне, чтобы я могла уничтожить тебя и больше не оглядываться назад.
– Неважно, зачем он это сделал, – ответил Оками. – Важно только то, что он сделал.
«Верь в поступки, и только в поступки».
Но у Кэнсина должны были быть свои причины. Марико должна верить, что он никогда не сделает ничего подобного без причины. Должна верить, несмотря на все доказательства обратного.
– Зачем кому-то убивать без причины? – спросила она.
– Таким людям не нужна причина, – ответил Оками.
Ранмару вздохнул:
– Ты сам все увидишь, когда мы отправимся в провинцию Хаттори. Ты поймешь, почему император подвел свой народ, поставив у власти таких людей, как Хаттори Кано. Наш император не силен. Он слабак и манипулятор. Он гораздо больше озабочен собственным статусом, чем величием империи. Если бы Минамото Масару действительно заботился о своей стране, он бы знал, что ее сила в ее народе. И люди Ва следуют за теми, кто приносит славу нашей империи.
– Пришло время вернуть власть тем, у кого есть воля править, – продолжил Ранмару. – С сильной рукой. И единым сердцем.
Марико знала, что ей нельзя говорить слишком много. Если бы она брякнула что-то лишнее, то ее слова раскрыли бы ее чувства. А ее сердце больше не могло выносить боли. Не сейчас.
– Ты хочешь, чтобы у императора отняли власть?
Главарь Черного клана посмотрел на своего друга:
– Оками…
– Ранмару желает, чтобы власть вернулась к сёгуну, – закончил за него Волк.
– Какому сёгуну? – спросила Марико. – Я думал, что клан сёгуна вымер много лет назад.
Взгляд Оками пронзил ее. Он заговорил мягко:
– Последний в роду на звание сёгуна был сын Такэды Сингэна.
Ранмару.
– Значит, ты сражаешься, – Марико сглотнула, изучая Оками, – ты сражаешься, чтобы восстановить военную мощь Ранмару?
Оками помолчал, прежде чем ответить:
– Единственная причина, по которой я сражаюсь, – это верность моему клану. Черному клану и всем тем, кому мы служим. Если Ранмару хочет стать сёгуном, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Но у меня нет других планов.
Возможно, Марико наконец-то наткнулась на какую-то правду. Неужели у Черного клана были замыслы вернуть Такэду Ранмару – ронина – в кресло власти в Эдо?
А если так, то как эта шайка разбойников намеревалась добиться этого?
– Я говорил тебе, что однажды Санада Такэо нам пригодится, Оками, – сказал Ранмару с натянутой улыбкой. Почти угрожающей.
На этих словах Оками пронесся мимо Марико обратно в ночь.
Провинция боли
Кэнсин спешился с коня у задних ворот для слуг.
Он был дома. Усталый. Несчастный.
Его мучили сны. С того дня, как Марико исчезла, они не давали ему спокойно спать по ночам. Все только ухудшилось после того, как он потерялся во времени у стоянки на реке.
Кошмары, в которых старик взывал о помощи. Кошмары, в которых мальчик и девочка бились в море высокой травы, кровь хлестала из их тел багровыми брызгами.
Кэнсин отогнал эти мысли, тряхнув головой. Он прошел через задние ворота родового поместья, низко опустив голову.
Он не хотел ни с кем разговаривать. Видеть кого-либо. Чтобы кто-нибудь увидел его. Он стыдился не того, что может узнать его семья. Отец не стал бы попрекать его по этому конкретному поводу. В конце концов, это не было публичным провалом. В лучшем случае Хаттори Кано предложит семьям жертв что-нибудь в качестве компенсации. А мать Кэнсина? Тайра Химэ, скорее всего, нахмурилась бы, что ее сын вышел из себя. Затем накормила бы его, чтобы неприятный инцидент исчез из памяти.
Тьма окутывала его. Свет факелов мерцал во всех углах двора. Ноги Кэнсина автоматически привели его к небольшому зданию, недавно покрытому чистой благоухающей соломой.
Не раздумывая, Кэнсин присел под крайним справа окном. Прислонился спиной к шероховатой белой штукатурке. Надеясь, что близость утешит его.
Даже шепот открывающейся двери не помешал его поискам сочувствия. Кэнсин не поднял головы, когда на него упала тень знакомой фигуры.
Амая ничего не сказала. Она просто присела рядом с ним.
Через некоторое время Кэнсин уронил голову ей на плечо.
– Что случилось? – тихо спросила она.
Он не ответил.
– Кэнсин.
– У тебя неудобное плечо. – Он поднял голову.
Прежде чем он успел отстраниться, Амая схватила его за подбородок.
– Что случилось? – повторила она.
– У тебя слишком костлявое плечо. Тебе следует побольше есть.
Она улыбнулась:
– Как и тебе.
Он снова положил голову на ее плечо.
– Ты же сказал, что оно неудобное, – поддразнила Амая.
Она потянулась к его руке, переплетая их пальцы.
– Оно неудобное, потому что ты хочешь, чтобы отдохнула голова. Вместо этого позволь отдохнуть сердцу.
Кэнсин сглотнул. Прильнул к ее теплу. Пусть его заботы исчезнут, хотя бы на мгновение.
– Я совершил ужасную ошибку, –
