приближаюсь к нему медленно, как к дикому зверю, протягиваю открытку и снова отступаю. Смотрю, как он читает, как подрагивает мышца на его челюсти, как углубляется складка между бровями.
– Откуда она у тебя?
– Нашла прямо здесь.
– Здесь?! – Росс смотрит на меня. – Это неправда! Неужели ты ей веришь?!
Я ставлю бокал на землю.
– Почерк твой.
– Ладно. – Росс сминает открытку в кулаке. – Я сам хотел, чтобы она узнала про нас, поэтому и написал ей. Мне осточертело врать! Я хотел, чтобы Эл поняла, как сильно мы хотим быть вместе. Поверь, сейчас я прекрасно понимаю, какую ошибку совершил…
Он роняет открытку, подходит ко мне и одновременно с очередным ударом грома берет за руки, прижимается к моим губам и смотрит на меня так искренне и горестно, что я едва не забываю, зачем мы здесь.
– А потом она попыталась покончить с собой… Вот что я наделал! Эл умоляла, говорила, что я – единственный мужчина, которого она способна любить. Пообещала уничтожить всех нас, лишь бы не отдавать меня тебе. – Росс нежно проводит пальцами по моей щеке. – Кэт, она была не в своем уме и нуждалась в помощи. Ты ведь знаешь, я и так чувствовал себя ужасно виноватым!
– Конечно, знаю.
– Эл меня заставила, вот и все. На самом деле я всегда хотел быть только с тобой!
Расспрашивать его о письме Эл, об обвинениях Мышки или о сообщении на телефоне Мари смысла нет. У него на все один ответ: она не в себе, она бредит, ей нужна помощь.
Я отстраняюсь, и Росс встает между мной и лестницей.
– Что ты делаешь?
– Ухожу.
– Нет!
Росс складывает руки на груди, я пытаюсь протиснуться мимо него.
– Пропусти.
Он хватает меня, прижимает к себе, сует холодные руки под футболку, лижет и целует в шею.
– Росс, дай пройти!
Его руки лезут под бюстгальтер, большие пальцы прижимают соски, поцелуй становится болезненным.
– Хватит!
Конечно, он не подчиняется. Росс всегда поступает по-своему.
Внезапно я вспоминаю, как мы с Эл сидели в камере Шоушенка. Росс, охранник в нашем крыле, смотрит через проволочную сетку. Карие глаза, теплая улыбка. «Я отпущу вас, если пообещаете не убегать. Если пообещаете остаться со мной навсегда».
Я отшатываюсь, Росс снова тянется ко мне. Я бью его коленом в пах, он охает и смотрит на меня с изумлением. Я выворачиваюсь и запрыгиваю на первую ступеньку. Росс хрипло кричит мне вслед, лестница под ним содрогается, а я лечу наверх, наконец очнувшись.
Он ловит меня на предпоследней ступеньке; хватает за щиколотки, словно подкроватный монстр. Я пинаюсь, Росс лишь сильнее сжимает хватку, впиваясь в мои лодыжки. Я бессильно касаюсь двери Зеркальной страны, и тут он рывком стягивает меня вниз и волочит по лестнице. Углы ступеней больно царапают тело, от удара головой перед глазами мелькают черные точки.
…После того как дедушка выволок нас из лаза в стене, он дал нам достаточно форы, чтобы мы попытались убежать. Эл он поймал на лестнице. К тому времени, как она перестала кричать, мой взгляд затуманился от крови и паники. Я протянула руку, и сестра исчезла. Фонарь Синей Бороды освещал потолок, из темноты доносились кряхтенье и шепот, перекрывавшие судорожный кашель…
Пот Росса – кислый. Я пытаюсь выбраться из-под его тела, глаза заливают слезы ярости. Мне нечем дышать.
«Я здесь!»
Голос сестры – не просто эхо, он обжигает ухо, он не менее настоящий, чем ругань Росса мне прямо в лицо.
…Спустившись вниз и увидев дедушкины руки на шее Эл, ее открытый рот и выпученные глаза, я закричала. Как жаль, что наши рогатки и дубинки остались запертыми в шкафу! Я ударила кулаком, как ковбой, и пнула ногой, как индеец-сиу. В бессильном ужасе я встретилась взглядом с налитыми кровью глазами Эл и поняла, что мама права: я тренировалась слишком мало. Мне не хватит сил его остановить…
Я перестаю бороться с Россом, обмякаю и вдруг вижу белую карточку, прикрепленную к потолку черной изолентой.
БЕЛОСНЕЖКА СКАЗАЛА: «МЫ НЕ ПОКИНЕМ ДРУГ ДРУГА НИКОГДА-НИКОГДА». АЛОЦВЕТИК ОТВЕТИЛА: «ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МЫ ЖИВЫ».
Наступает напряженная, густая тишина. Даже гроза сдает позиции.
– Она здесь.
– Кто?! – Голос Росса звучит неуверенно и слегка испуганно.
– Что ты творишь, Росс? – спрашиваю я, стараясь говорить как ни в чем не бывало.
Он смотрит на меня сверху вниз, закусывает губу. Между бровями снова появляется складка, и Росс опирается на ступеньку надо мной, нехотя переносит вес на руки, встает и поднимается по лестнице. Оборачивается, переводит взгляд с меня на потолок. Складка на лбу становится еще глубже. Мы не посвятили его в тайну нашего пиратского кода – Росс вообще не знает, что у нас был особый код. И ему точно невдомек, что означают эти слова: «Доверься мне! Доверяй мне, и больше никому!» Даже если тебе не хочется, это нужно сделать.
Дождь стучит по деревянной крыше, и я с тоской думаю о двери у Росса за спиной, о мокрой темноте улицы.
– Ты сорвал наш побег! Загородил дыру в стене и предупредил деда. Ты помог ему, а сам притворился, что печешься о нас!
– Нет, нет! – Росс в сердцах бьет кулаком по стене. – Детка, ты ошибаешься! Это неправда!
Он берет мое лицо в ладони, проникновенно смотрит в глаза, и это гораздо хуже, чем когда он бросался на меня как монстр из фильма ужасов и лез драться. Росс гладит меня по щекам, утирая слезы.
– Прошу, блондиночка! Я люблю тебя, ты ведь знаешь!
Я всегда вспоминала хорошего дедушку и плохую маму. А еще был зловредный, вздорный домашний тиран и мама, которая гладила дочерей по голове и повторяла, что должно родиться сто тысяч младенцев, прежде чем какой-нибудь матери повезет и у нее появятся такие необыкновенные дети, как мы. Я никогда не вспоминала о том, что случилось на самом деле. Вовсе не потому, что не вынесла бы правды о плохом дедушке и хорошей маме, но потому, что не вынесла бы правды о моем Прекрасном принце… Легче покрыть грязь, темноту и страх золотом и блестками, сверкающими гирляндами, запахами дров в камине и зимнего леса, чувствовать дивные прикосновения его рук, все то же лихорадочное нетерпение, все то же любовное безумие… Эл знала: если расскажет мне правду про Росса, я ни за что не поверю. Я привыкла притворяться и лгать себе с тех самых пор, как покинула этот дом много лет назад.
…Эл уже обмякла, и тут я вспомнила о «резалке» в кармане. Самодельный нож из зубной щетки, как у героя Стивена Кинга. Я сомневалась, что у меня получится, пока не полоснула дедушку по горлу и он не испустил душераздирающий крик. Попятился и вытащил нож из шеи, заливаясь кровью. Я потратила бесценные секунды, дожидаясь, пока Эл снова начнет дышать. И тогда дедушка оскалился, клацнул зубами
