— Ну же, сударь! Не все так плохо. Я вот уже получил, что хотел: самую малость света. Пройдем еще чуточку, а там привал устроим, полежим, отдохнем. Надо вам подкрепиться, вот лепешка, хоть кусочек лепешки съешьте.
Отломив лембаса и с трудом разжевав его — во рту пересохло сверх всякой меры, — хоббиты продолжили путь. Света было не больше чем в серых сумерках, но вполне хватало, чтобы увидеть, что они находятся на дне пологой, поднимавшейся к северу лощины — русла высохшего потока. За лощиной вилась вдоль подножий западных утесов тропа. Знай они про нее раньше, давно бы шли по ровной земле, а не калечили ноги на каменюках. Отделившись от главной моргульской дороги у западной оконечности моста, тропа длинной, вырубленной в скалах лестницей спускалась в ущелье. Этим путем, связывавшим Кирит-Унгол с укреплениями Айсенмута, железными челюстями Карах-Ангрена, пользовались мордорские дозорные и гонцы.
Конечно, выходить на тропу было опасно, но хоббиты спешили, а Фродо чувствовал, что ковылять дальше по бездорожью, среди камней, он просто не сможет. К тому же он полагал, что на северном направлении их будут искать в последнюю очередь. По его разумению, погоня должна рыскать по равнине, тщательно просматривать все дороги, ведущие на восток, а заодно перекрыть единственный путь на запад, через перевал. Потому разумным казалось уйти на север, как можно дальше от крепости, а уж потом свернуть и искать дорогу на восток.
Хоббиты пересекли каменное ложе, вышли на орочью тропу и двигались некоторое время по ней. Слева, прикрывая от взгляда сверху, над головами нависали утесы, но тропа делала множество изгибов, и за каждым мог нежданно встретиться враг. Ко всякому повороту приближались с опаской, держась за рукояти мечей. Света не прибавлялось, поскольку Ородруин по-прежнему изрыгал огромные клубы дыма. Раздуваемый ветром дым поднимался все выше, пока, оказавшись над воздушными потоками, не растекался, накрывая местность, как шляпка чудовищного гриба, чья ножка вздымалась за пределы видимости. Хоббиты брели уже более часа, когда неожиданно услышали звук, заставивший остановиться. В это трудно было поверить, но где-то совсем рядом журчала вода. Слева, из узкой расщелины — словно черный утес рассекли ударом гигантского топора — вытекала тонкая струйка: быть может, остаток сладостного дождя, рожденного под осиянными солнцем морями и, волею злосчастной судьбы, обреченного пролиться в бесплодную пыль Черной Страны. Ручеек сочился из скалы, пересекал тропу и быстро терялся среди мертвых камней.
Сэм бросился к нему.
— Ежели я снова увижу Владычицу, непременно расскажу ей об этом! — воскликнул он. — Свет, а теперь и вода! — Внезапно он осекся, а потом пробормотал: — Сударь, давайте я попью первым.
— Как хочешь, — отозвался Фродо. — Места тут достаточно, какая нужда подходить к воде по очереди?
— Да я не о том, — пояснил Сэм, — вдруг она ядовитая или еще что… тогда уж пусть лучше буду я, ежели вы меня понимаете.
— Понимаю, — отозвался Фродо. — Но, по-моему, Сэм, мы можем вместе довериться нашей удаче.
Вода оказалась холодной, но не ледяной. Горьковатая и маслянистая, дома она показалась бы хоббитам неприятной на вкус, но здесь они нашли ее превосходной. Оба напились вдоволь, и Сэм наполнил в дорогу флягу. Фродо почувствовал себя лучше, и они безостановочно прошли еще несколько миль, пока тропа не стала шире. По краям появилась грубая ограда, что указывало на близость очередного орочьего укрепления.
— Здесь придется свернуть, Сэм, — сказал Фродо, — свернуть на восток, — он взглянул на угрюмый кряж по ту сторону долины, вздохнул и добавил: — Но сил у меня осталось только-только, чтоб доковылять до скал и забиться в какую-нибудь нору. Там и отдохнем.
Теперь ложе высохшей реки находилось заметно ниже тропы. Спустившись и перебравшись через русло, хоббиты, к немалому своему удивлению, увидели множество темных прудов, питаемых стекавшими откуда-то сверху тонкими ручейками. На окраинах, во всяком случае вдоль западных гор, земля Мордора умирала, но еще не умерла окончательно. Здесь даже попадались отчаянно боровшиеся за жизнь жесткие, корявые растения. На склонах, по ту сторону долины, цеплялись корнями за утесы похожие на кусты низкорослые чахлые деревца, пробивались сквозь камень пучки жухлой серой травы, стелился тощий мох, и повсюду густо переплетались извилистые лозы с длинными, острыми шипами или крючковатыми, резавшими, как ножи, колючками. На них шуршали на ветру иссохшие, сморщенные прошлогодние листья, а только-только раскрывавшиеся почки были уже изъедены гусеницами. Жужжали и кусались буровато-серые мухи, помеченные красными пятнышками — что твои орки с Багровым Оком на плащах. Над колючими зарослями вились тучи голодной мошкары.
— От орочьей одежи никакого проку, — ворчал, отмахиваясь от гнуса, Сэм. — Жаль, что у меня шкура не такая толстая.
Подняться на кряж хоббиты так и не смогли, Фродо совсем выбился из сил.
— Все, — пробормотал он. — Дальше ни шагу. Мне нужно отдохнуть и поспать, если получится.
Он огляделся, но вокруг было пустынно — похоже, в этом мрачном краю не водилось даже зверей. Измотанные до крайности друзья забились под свисавший со скального выступа, словно рогожа, колючий куст, сели и, как смогли, подкрепились.
Приберегая лембас напоследок, они разделили между собой половину оставшихся Фарамировых припасов — горстку сушеных фруктов и кусочек вяленого мяса — и выпили немного воды. По дороге пили из черных прудов в долине, но сейчас снова испытывали жажду. Воздух Мордора был полон какой-то иссушавшей рот горечи. Сэм не имел склонности предаваться отчаянию, но при мысли о том, что же они будут пить по пути через простиравшуюся впереди безжизненную равнину Горгорот, ему становилось страшно.
— Поспите-ка, сударь, — предложил он. — Видите, снова темнеет. Сдается мне, день уже на исходе.
Фродо вздохнул и уснул, едва дослушав эти слова. Сэм и сам с трудом противился усталости. Взяв Фродо за руку, он сидел рядом с хозяином, пока не сгустилась тьма, а потом, чтобы не поддаться сонливости, выполз из укрытия и огляделся.
Вокруг что-то потрескивало, поскрипывало и шуршало, но ни голосов, ни шагов слышно не было. На западе, над гребнем Эфел-Дуат, ночное небо оставалось тусклым и бледным. Неожиданно в разрыве туч над темной вершиной Сэм увидел серебристую мерцающую звезду. Красота ее потрясала и возрождала в сердце надежду, ибо, как вспышка молнии, сознание хоббита озарила мысль — Тень не вечна и не всесильна, ибо есть в мире красота и свет, которые, как бы мрак ни разрастался, всегда будут превыше ее и никогда не затмятся. В орочьей башне он боялся за себя и пел, как бы бросая вызов собственному страху, а в этот миг и собственная судьба, и даже судьба хозяина перестала его тревожить. Он заполз обратно под куст, улегся рядышком с Фродо и, отбросив все страхи, отдался спокойному глубокому сну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
