Он сбежал ниже и подергал дверь. Та не поддалась. Весь в холодном поту, Сэм снова поднялся наверх, хотя решительно не понимал, что делать дальше. Его совершенно не заботили ни Шаграт, ни Снага, ни все орки на свете — только бы увидеть Фродо, коснуться его руки!
Наконец усталый, совершенно обескураженный, Сэм сел на ступеньку и уронил голову на руки. Стояла тишина, страшная тишина. Факел, уже догоравший, когда он поднялся, затрепетал и погас — на хоббита накатила волна тьмы.
И тут, после всех напрасных поисков, в тоске и отчаянии Сэм, к собственному удивлению, тихонько запел. В темной башне зазвучал тонкий дрожащий голос, голос одинокого, растерянного хоббита — уж его-то ни один орк не спутал бы с пением эльфа-воителя. Он мурлыкал старые детские песенки, отрывки из сочинений Бильбо, мелькавшие в сознании мимолетными видениями родной страны. А потом вдруг в нем поднялись новые силы, голос окреп, и появившиеся невесть откуда собственные слова слились с незамысловатой мелодией.
У нас, в Закатной стороне, Не молкнет песнь дрозда, Цветут цветочки по весне, Журчит в ручье вода, И даже в полуночный час Там в небесах всегда Горит сверкающий алмаз — Эльфийская звезда.
А тут, во тьме среди камней, Где мертвая земля, Где с каждым часом все темней, Сижу, как в склепе, я. Но солнце пусть затмила тень, И звезд как будто нет, С тобой я не прощаюсь, день, С тобою, звездный свет.
Стоило Сэму на миг умолкнуть, как ему почудился слабый отклик. Он прислушался, но услышал вовсе не голос, а приближающиеся шаги. Наверху, в коридоре, со скрипом открылась дверь. Хоббит затаился, дверь с глухим стуком захлопнулась, и орочий голос злобно прорычал:
— Эй ты, крыса навозная! Заткни глотку! Только пикни, я поднимусь и задам тебе! Понял?
Ответа не было.
— Ладно, — продолжал Снага. — Я все равно слажу да посмотрю, что ты там делаешь.
Снова заскрипели петли, и, выглянув из-за угла, Сэм увидел мелькнувший в открытой двери свет и темный силуэт орка, тащившего что-то, смахивавшее на лестницу.
«Вот оно что! — осенило хоббита. — Там в потолке, люк с откидной крышкой, а над ним верхняя камера. Попасть туда можно только по приставной лестнице. Посмотрим…»
Так оно и было: Снага поставил лестницу, укрепил ее и, поднявшись, пропал из виду. Клацнул отодвигаемый засов. Затем орк заговорил снова:
— Лежи смирнехонько, гаденыш, не то худо будет. Разлеживаться тебе все равно недолго осталось, но не разевай пасть, иначе забава начнется прямо сейчас. А чтоб тебе было понятнее — получай!
Послышался звук, похожий на удар бича.
Сэма захлестнула безумная ярость. Он вскочил, подбежал к лестнице и в два прыжка взлетел по ней наверх. Его голова просунулась в люк посреди большой круглой камеры. С потолка свисала красная лампа, с западной стороны темнел узкий, высокий проем окна. Под окном на полу кто-то лежал, над лежащим нависла темная фигура орка. Бич взвился снова, но удара не последовало.
Сэм с криком прыгнул вперед и занес Жало. Орк обернулся, но прежде чем он успел отскочить, эльфийский клинок отсек сжимавшую рукоять бича лапу. Снага взвыл от боли и ужаса, но, движимый отчаянием, бросился прямо на хоббита. Тот размахнулся слишком широко и не успел нанести удар, орк налетел на него, и оба покатились на пол. Еще не успев вскочить, Сэм услышал вопль и глухой стук: удиравший Снага зацепился за выступавший край лестницы и рухнул в открытый люк. Но об орке Сэм уже не думал, он стремглав бросился к окну. У окна лежал Фродо.
Голый, распростертый на куче грязного тряпья, он, казалось, лишился чувств. Рука прикрывала голову, на боку багровел рубец от удара бичом.
— Фродо! Фродо, дорогой мой! — вскричал почти ослепленный слезами Сэм. — Это я, Сэм! Я пришел! — он приподнял тело и прижал к груди.
Фродо открыл глаза.
— Снова сон… — пробормотал он едва слышно. — Но те, другие сны, были жуткими…
— Да никакой это не сон, сударь! — откликнулся Сэм. — Я взаправду тут. Явился за вами.
— Не могу поверить, — пролепетал Фродо, цепляясь за него. — Орк с бичом вдруг превратился в Сэма. Значит, и пение внизу мне не приснилось? Почудился твой голос, я даже попытался ответить. Это был ты?
— Я, сударь, я. А запел от отчаяния, потому как почти потерял надежду. Никак не мог вас отыскать.
— Но ведь отыскал же! Сэм, милый друг Сэм… — промолвил Фродо, снова закрыл глаза и, словно дитя, чьи ночные страхи развеяны любимым голосом или ласковым прикосновением, расслабился в заботливых объятиях друга.
Чувствуя себя на вершине блаженства, Сэм был бы рад просидеть этак хоть целую вечность, однако понимал, что это недопустимо. Мало найти хозяина, надо еще попытаться его спасти.
Он поцеловал Фродо в лоб, и стараясь, чтобы его голос звучал весело, как в Бебне-на-Бугре, когда он, бывало, раздвигал оконные занавески солнечным летним утром, сказал:
— Просыпайтесь, сударь. Давайте-ка, просыпайтесь.
Фродо вздохнул и сел.
— Где это мы? Как я здесь оказался? — спросил он.
— Некогда рассказывать, сударь, надо уносить ноги, — отозвался Сэм. — Мы на самой верхушке башни, той, которую видели от тоннеля. Потом вас схватили орки, а когда… не знаю. Вроде как вчера, а может, и раньше.
— Всего-то? — удивился Фродо. — А мне казалось, и здесь не одну неделю. Как очутимся в безопасном месте, обязательно мне все расскажи. Меня ранило, да? Я провалился во тьму и видел страшные сны, а как очнулся, действительность оказалась еще страшнее. Кругом орки! Кажется, они влили мне в горло какое-то жгучее, гадкое пойло. Сил совсем не было, все тело болело, но голова прояснилась. Они содрали с меня все до нитки, а потом две здоровенные образины принялись допрашивать и допрашивали, покуда я не почувствовал, что схожу с ума. Стояли надо мной, рычали, хватались за кинжалы… Мне никогда не забыть их рож и когтей!
— Не забудете, коли станете вспоминать, — промолвил Сэм. — Но ежели не желаете свидеться с ними снова, надо убираться, и чем быстрее, тем лучше. Можете вы идти?
— Да, идти могу, — ответил Фродо, медленно поднявшись на ноги. — Я вроде и не ранен, только слабость страшная, да вот это место болит, — он прикоснулся к шее сзади, над левым плечом. Свисавшая сверху лампа заливала его обнаженное тело алым светом, и Сэму показалось, что Фродо облачен в пламя.
— Так-то оно лучше, — сказал Фродо, сделав пару шагов по камере и малость приободрившись. — Я ведь боялся двигаться, и при них, и даже когда остался один. А потом поднялся шум, завязалась драка. Думаю, два огромных главаря перессорились из-за меня и моих вещей. Тут я и того пуще перепугался. А когда все кончилось, настала мертвая тишина, еще хуже всего этого визга и лязга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
