Лобанков уселся на ступеньках, которые спускались вниз балкона, и, повернувшись спиной к сцене, заговорил с одним из террористов, дежуривших у двери с левой стороны. Как рассказывает Лобанков, парню в красном свитере было лет восемнадцать, но он представлялся эдаким воякой - изображал героя, все время поигрывал оружием, видно было, что ему все это ужасно нравится. Обвешан оружием, как новогодняя елка украшениями, - кроме автомата на нем был пояс со связкой гранат, на плече рюкзак с запасными магазинами. И еще такой странный, коротенький гранатомет.
- Я его спросил про гранатомет, так он сразу начал хвастать, - рассказывает Лобанков. - «Его называют женским, из-за того, что он такой небольшой. Но очень мощный. Бронетранспортер остановит одним выстрелом, а если выстрелить в толпу людей, так двадцать человек за раз положит», - хвалился парень.
И стал показывать хореографу снаряды для этого гранатомета - у него их было множество. Неожиданно замолчал, внимательно посмотрел в сторону сцены, достал из-за пазухи платок, схватил стоящую рядом бутылку и стал мочить платок.
- «Газ!» - подумал я, - говорит Лобанков, которому навсегда запомнились подобные сцены из многих военных фильмов. - Огляделся и понял, что вижу зрительный зал не так четко. Это был не дым, не туман, а какой-то почти прозрачный препарат, который размыл четкость образа, не сильно, правда, но достаточно заметно. В тот же момент я решил понюхать, пахнет ли чем-нибудь. И сделал такой довольно солидный вдох. Запаха не было, ну, может, почти не было. Покосил глазом чуть дальше, на сцену. Из прохода с правой стороны, из-за не до конца сдвинутого занавеса, вышел один из террористов и достал маску. Все увиденное слилось в одну мысль: газ! Я повернул голову, и - такое у меня впечатление - это чеченец дал мне бутылку с водой. Я намочил свитер и прижал его к носу.
В тот же момент Лобанков увидел, что вокруг него спят его воспитанники, а значит, не видят и не чувствуют, что происходит. Он опустился на колени, достал из кармана платки, реквизит из номера, который он готовил с детьми; он машинально забрал их с собой, когда вышел в зал из репетиционной комнаты.
- Я стал рвать платки, мочить их водой и, до кого мог достать, тому клал на нос мокрые тряпки, - рассказывает Лобанков. - Потом Александр Шальнов, отец Алексея, утверждал, что его я тоже разбудил и дал ему платок со словами: «Газ! Делай, как я!» Может, и так, но я был уже в таком состоянии, что ничего не помню. Не знаю, скольким детям я успел накрыть лица мокрыми платками. Внезапно почувствовал, что плыву, теряю ориентацию, что мне все сильнее хочется спать. Успел только схватить свитер и поднести к лицу смоченный кусок. И свалился головой вперед на ступеньках лестницы.
На балконе, недалеко от Лобанкова, лежала Галя Делятицкая. Несколько часов назад Галя почувствовала себя очень плохо, Сергей накрыл ее каким-то пальто, и ей даже удалось задремать. Но когда Лобанков крикнул: «Газ!», Галя проснулась и увидела, как ее коллега мочит платки и кладет их на лица детей. Она сделала то же - намочила платок, снова накрылась пальто, а платок прижала к лицу. Ее охватила сонливость. И тут она услышала вокруг какие-то нечеловеческие хрипы, бульканье, совершенно не похожие на храп спящего человека. Это было именно страшное бульканье, исходящее откуда-то из глубины гортани. Делятицкая подумала, что сидящие в креслах люди откинули назад головы во сне и теперь просто начинают задыхаться. Она не знала, что использованный спецслужбами газ может вызывать судорогу горла и верхних дыхательных путей.
- Все вокруг нее издавали эти звуки, и она подумала, что, если заснет, умрет, - рассказывает Лобанков. Какая-то невероятная сила воли, неизвестно откуда взявшаяся, помогла побороть сон. Она сбросила с себя пальто, стала будить детей, подбежала ко мне. А я уже лежал на боку, тело само, видно, сползло вниз. К счастью, не на спине, а то бы я, наверное, тоже умер.
Галя начала бить Сергея по лицу, трясти и даже бить головой об пол. Она боялась, что, если не разбудит его, он умрет. Но газ был сильнее. Делятицкая тормошила и детей, но ей удалось разбудить только одного мальчика, Никиту.
- На разных людей газ подействовал очень по-разному, - говорит Лобанков. - Ей удалось разбудить Никиту, сама все время держала мокрый платок у носа. На плече у нее висела сумка с важными документами, которые она боялась потерять. И она приказала Никите: «За мной!» В первый момент Никита бросился в сторону выхода, но она помнила, что там могут быть мины, там могут начать стрелять. А перед ней был канат, который свешивался с балкона в партер. «Никита, пойдем!» - сказала Галя. Перелезла через барьер, одной рукой держала платок и сумку, второй схватилась за веревку и съехала вниз. Ободрала до крови ладонь, но не обратила на это внимания. Внизу свалилась на спящих людей. Переступая через них, становясь на поручни кресел, как-то добралась до стены и только тут сползла по стене на пол. Дальше идти не могла, но осталась в сознании.
И тут она увидела бегущих солдат в мундирах, в круглых касках (у чеченцев таких не было), с белыми повязками на обоих рукавах, которые в пылу битвы помогали отличить своих от чужих. Делятицкая ничего не знала о повязках, зато слышала страшную, отборную, вульгарнейшую ругань, которую только знает русский язык. И подумала - наши!
Десантники бежали по спинкам кресел, прыгали по подлокотникам. Разглядывая сверху спящих заложников, выискивали в толпе одетых в черное террористок. Подбегали, наклонялись над ними и стреляли в голову. Так же убили и тех, кто спал под стенами зала.
Никита съехал по веревке следом за Делятицкой. Не ободрал ладони, потому что натянул на них рукава свитера. Пробежал по подлокотникам до двери, ведущей в фойе второго этажа, сбежал по лестнице на первый этаж и просто вышел через главный вход театра. Остановился на ступеньках, а там толпа людей в мундирах, спецназ, милиция, спасатели. И кто-то крикнул ему: «Садись в автобус!» В нескольких метрах от крыльца театра стояли приготовленные для заложников автобусы. Но Никита не понял, о каком автобусе идет речь. Прямо перед ним, возле самых ступенек стояли микроавтобусы, на которых приехали террористы. Никита сел в один из них. Тут подбежал вооруженный десантник и чуть не застрелил его. Когда выяснилось, откуда появился мальчик, десантник показал, куда ему надо идти. Но Никита опять не сел в автобус. В страшной неразберихе вокруг Дома культуры, мальчик спокойно прошел через оцепление и смешался с толпой родственников и зевак, стоявших поблизости от театра. Только через несколько минут его кто-то задержал и мальчика наконец отвезли в больницу.
- Потом он медленнее остальных приходил в себя, - говорит Лобанков. - Никак психически не мог справиться со всем этим. Он видел, как десантники убивают спящих террористов, видел кровь на паркете. Это был для него шок. Мать говорит, что ее сына как будто подменили. Он всегда был веселый, улыбчивый, а после того, что увидел в театре, замкнулся в себе. К счастью, хоть медленно, но все-таки со временем забыл обо всем.
Есть один вопрос, до сих пор не нашедший ответа, - почему террористы, видя начинающийся штурм, не подорвали себя? Ответы есть разные, но никто не говорит, что заложников спас план, разработанный спецслужбами.
- Если бы террористы захотели, они бы нас взорвали, - не сомневается Виктория Кругликова, видевшая мечущегося Бараева.
- Я думаю, это было чудо, - рассказывает Сергей Лобанков. - Достаточно одному из них было нажать кнопку и конец, дальше пошла бы цепная реакция. Одна детонация за другой. Я сам в армии был сапером, специалистом по боям с подводными лодками. Я прекрасно понимал, что достаточно было взрыва одного заряда на поясе, и конец. Может быть, террористы действительно были в таком состоянии, как некоторые мои коллеги из театра, - сидит, видит, слышит, понимает, а пошевелиться не может, как парализованный. Может, и так. Но ведь были и такие, на которых газ не подействовал, кто-то же стрелял, кто-то бросал гранаты. Конечно, большинство могло быть под влиянием газа, но несколько человек - нет. У них же был приказ, они же могли подумать, умру, но заберу с собой еще много неверных. Не знаю, почему так вышло.
Подобного мнения придерживается и Георгий Васильев.
- Это было счастливое стечение обстоятельств, - утверждает Васильев. - Я сам знаю нескольких человек, на которых наркоз не подействовал. Они вышли из театра без посторонней помощи. Таких в зале было несколько десятков. Думаю, что могли быть такие случаи и среди террористов. А ведь достаточно было одного взрыва, чтобы взорвался весь зал. Это просто счастье, везение. Иначе того, что произошло, не объяснишь.
Через несколько дней после штурма на пресс-конференции, где руководители ФСБ показывали журналистам арсенал террористов - взрывные заряды, десятки килограммов пластида, прозвучал вопрос: «Так почему же они не подорвались?» Сотрудники ФСБ беспомощно развели руками. И как позднее написал один из комментаторов, в голову приходит однозначный и единственный ответ: сами так решили!
