— Текстовое море! — крикнул Джек, перекрывая бурю.
Пока мы пытались закрыть дверь, борясь со шквалом, мимо нас с громким «гарк!» пролетел граммазит и умело подцепил глагол, в недобрый час выпрыгнувший из моря.
Мы снова налегли на дверь и захлопнули ее. Ветер улегся, только отдаленный рокот бури доносился из-за наполовину застекленной двери. Я подняла погнувшийся от удара саксофон.
— Я думала, Текстовое море вообще никак не выглядит, — проговорила я, все еще тяжело дыша. — Мне казалось, это абстракция.
— Да нет, оно вполне себе настоящее, — ответил Джек, поднимая шляпу, — как и все здесь. Текстовое море — основа всей прозы, написанной латиницей. Оно где-то смыкается с Кириллическим океаном, но я в точности не знаю. Вы понимаете, что это значит, а?
— Поработали сценокрады?
— Мне это кажется больше похожим на изъятие, — мрачно сказал Джек. — Исключение из текста. Полная выемка. Персонажей, сцен, диалогов, побочных линий, касающихся боксерского поединка, которые автор выцепил из «В полосе прибоя».
— И куда он их дел?
— Возможно, все это теперь в другой книге того же автора, — вздохнул Джек. — Это косвенное подтверждение того, что нам в Кладезе недолго осталось. Еще один гвоздь в крышку гроба.
— А мы не можем просто перепрыгнуть в другую главу — в обнаружение застреленного торговца наркотиками, когда подпольная сделка сорвалась?
— Не выйдет, — покачал головой Джек. — Дайте-ка подумать… Мне неоткуда будет узнать о связи Хокинса с генеральным планом Дэвисона. Что еще важнее, Микки Финна будет не за что убивать, если он не поговорит со мной, так что он остановит бой прежде, чем Джонсон сделает свою ставку на триста тысяч, и душещипательная сцена с мальчишкой на двух последних страницах книги не будет иметь смысла, если я не встречусь с ним вот здесь. Мать вашу. Во всем Кладезе не найдется латальщика, способного заделать такую дыру. Нам конец, Четверг. Как только книга узнает, что сцена в спортзале пропала, все повествование начнет разваливаться. Нам придется объявить о литературной несостоятельности. Если мы сделаем это быстро, то еще сумеем перебросить основные части в другое произведение.
— Но ведь наверняка мы можем хоть что-то сделать!
Джек немного подумал.
— Нет, Четверг. Все кончено. Я так считаю.
— Погодите, — не сдавалась я. — А что, если мы снова войдем, но вместо того, чтобы нам вдвоем подниматься но лестнице, вы будете спускаться, встретите меня на середине лестницы и поделитесь только что добытыми сведениями? Мы сразу же прыгнем в главу восьмую и… Вы что-то странно смотрите на меня.
— Мэри…
— Четверг.
— Четверг. Тогда глава седьмая сократится до абзаца!
— Лучше, чем ничего.
— Не получится.
— Да Воннегут постоянно такое проделывает!
Он вздохнул.
— Ладно. Начинайте, маэстро.
Я улыбнулась, и мы перескочили через три страницы.
Рединг, четверг. Всю ночь шел дождь, и в чистых тротуарах отражалось унылое небо. Мэри опоздала и встретилась с Джеком, когда тот уже спускался из зала, грохоча подошвами по железной лестнице.
— Извини, я застряла, — сказала Мэри. — Шину проколола. Ты встретился со своим осведомителем?
— Д-да, — ответил Джек. — Ты бывала когда-нибудь в этом зале? Ах, конечно же нет. Мрачное место, где пахнет потом и мечтами, — здесь стремятся пробиться наверх люди из низших слоев редингского общества.
— С кем ты говорил? — спросила Мэри, когда они возвращались к ее машине.
— С Микки Финном, — ответил Джек. — Бывшим боксером, у которого глаза затерялись в переплетении шрамов, да еще и руки дрожат. Он сказал мне, что Хокинс замешан в генеральном плане Дэвисона. Ходят слухи, будто пятого придет большая партия, а еще он намекнул, что собирается встретиться с Джетро… но что это значит, я пока не понимаю.
— Еще что-нибудь? — с задумчивым видом спросила Мэри.
— Ничего.
— Ты уверен?
— Да.
— Ты точно уверен?
— Да… Нет, погоди-ка. Я только что вспомнил. Тот паренек, который пришел на свой первый бой. Он может и выиграть. Микки говорит, лучшего бойца в жизни не видел — он может оказаться серьезным соперником.
— Похоже, утречко у тебя выдалось хлопотное, — заметила Мэри, поднимая взгляд к серому небу.
— Суперхлопотное, — ответил Джек, набрасывая на плечи пиджак. — Пойдем. Я тебя завтраком угощу.
Глава кончилась, Джек спрятал лицо в ладонях и застонал.
— Поверить не могу, что я ляпнул «что это значит, я пока не понимаю». Нашу книгу никогда не купят! Это же чушь собачья!
— Послушайте, — сказала я, — кончайте страдать. Все будет хорошо. Надо только удержать книгу на плаву достаточно долго, чтобы успеть выработать план спасения.
— А что нам, собственно, терять? — ответил с изрядной долей стоицизма Джек. — Вы через беллетрицию узнаете что-нибудь про Книжную инспекцию. Я сделаю несколько проб и постараюсь восстановить сцену по памяти.
Он замолк на минуту.
— Четверг…
— Да?
— Спасибо.
Я вернулась на гидросамолет. Я вовсе не собиралась вмешиваться ни в чьи внутренние дела и теперь сама удивлялась, насколько затронула меня ситуация в «Кэвершемских высотах». Надо признаться, книга была ужасна, но не хуже средней Фаркитт. Может, мне так казалось потому, что роман стал моим домом.
— Ну что, по магазинам? — спросила Лола, поджидавшая меня дома. — Надо же мне надеть что-то на Букверовскую премию через неделю!
— А ты приглашена?
— Все приглашены, — радостно выпалила она. — Похоже, организаторы позаимствовали технологию перемещения из научной фантастики. Не суть в том, что мы все сможем находиться в Звездном зале одновременно, это же будет такое событие!
— Да уж, — сказала я, поднимаясь наверх.
Лола прошла за мной по пятам, а затем улеглась на мою постель и принялась смотреть, как я снимаю с себя одежду Мэри.
— Ты ведь важная персона в беллетриции, да?
— Не особенно, — ответила я, пытаясь застегнуть пуговицу на брюках, и поняла, что они стали мне тесноваты. — Блин! — выругалась я.
— В чем дело?
— Брюки малы.
— Сели?
— Нет… — ответила я, глядя в зеркало.
Сомнений не было. Живот начал выпирать. Я смотрела и так и этак. Лола тоже таращилась, силясь понять, что я там разглядываю.
Внутри каталога оказалось куда веселее, чем я думала. Лола пищала от восторга при виде разнообразия нарядов и перепробовала около тридцати вариантов духов, прежде чем решила не покупать их вовсе — она, как и большинство книжных персонажей, была лишена обоняния. Глядеть на нее было все равно что на ребенка в магазине игрушек, а ее покупательная энергия не знала пределов. Когда мы оказались на странице дамского белья, она спросила меня про Рэндольфа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
