рукой?
– Сломана.
– То-то и оно, парень. Я же сказал – плохи твои дела. Лучше покорись добром, тогда проучим слегка. Жить будешь, хоть и трудно. Пойдешь супротив нас – долго не протянешь. Ты поразмысли над моими словами, пока есть время.
В темноте Риордан нашарил рукой стену и опустился на корточки, прислонившись к ней спиной. Камень был холоден. Как они вообще тут выживают? Через полчаса он так замерз, что был вынужден размять кости, чтобы хоть немного согреться. «Двух дней не пройдет, как я продрогну тут до смерти», – с горечью подумал он. Наверняка в камере были одеяла, но их разобрали дружки Лобана, предоставив остальным арестантам возможность загибаться от холода. Справа послышался шорох, кто-то полз к нему. Риордан подскочил, вновь готовый к драке.
– Не бойся меня, парень, – послышался еле слышный шепот. – Бойся их, они придут за тобой. Подступятся ночью, когда ты ослабеешь и тебя сморит сон. Ближе к вечеру смотритель принесет дрова, они затопят камин, станет тепло. Вот тогда и берегись.
Человек подполз ближе. С каждым выдохом из его рта распространялось нестерпимое зловоние.
– Мое имя Скилленгар, я скорняк, сюда попал за пьяную драку. Пырнул одного ножом в кабаке, подвернулся под руку не ко времени, и вот я уже почти год здесь. Меня сослали бы на каторгу, на рудники Венбада, но в этой самой драке мне повредили ногу, так что в каменоломнях проку от меня нет. Вот теперь погибаю тут. Каждое утро у меня идет горлом кровь, так что больше пары недель мне не протянуть. Когда кончусь, сними с меня одежду и исподнее, пока труп не окоченел. Тогда сможешь протянуть подольше. Тут так все поступают, на мне самом навьючено одежды от двух покойников. Я когда-то тоже пытался сопротивляться им, но не совладал. Они накинут на тебя одеяло и станут бить сквозь него, пока ты не свалишься. Переломают ребра, как мне, потом начнешь харкать кровью.
– Спасибо, Скилленгар, я буду наготове.
– Ты и вправду поединщик?
– Да.
– Жаль, что мне теперь не доведется снова взглянуть на Парапет Доблести. Не пытайся драться, вот тебе мой совет, все равно они возьмут верх, но перед этим могут покалечить.
– Я им не дамся, – сквозь зубы процедил Риордан. – Хотя бы согреюсь, в конце концов.
– Удачи тебе, парень.
Потянулись промозглые часы заключения. Когда смотритель принес обед, из темноты послышались шаги, раздалось звяканье оловянной посуды. Запахло подгорелым жиром. Потом, после того как приспешники Лобана забрали себе свои порции, над общей кастрюлей началась настоящая свалка. Риордан содрогался от рычания и скулежа людей, почти полностью потерявших человеческий облик. Вновь зажгли огонь, который осветил четырех арестантов, поглощавших пищу за общим столом, и трех отверженных, что торопливо глотали куски по углам. Самому Риордану ничего не досталось. Он даже не пытался бороться за еду, понимая, что в этой схватке может повредить сломанную руку.
Такая же история повторилась во время ужина, с той разницей, что к нему снова подполз Скилленгар и вложил в руку ноздреватый ломоть хлеба.
– На, подкрепи силы, Рирд. Они тебе сегодня понадобятся.
– Спасибо, Скилленгар. Я отплачу тебе добром за помощь.
– Мне это уже ни к чему.
Ближе к ночи опять заявился смотритель и высыпал в камеру охапку дров. Лобан отдал короткую команду, и один из отверженных перетаскал полена к камину, что был вмурован в стену у окна, между кроватями. У бедняги никак не получалось разжечь огонь, по камере пополз удушливый дым, поэтому один из подручных вожака небрежно отпихнул несчастного ногой и сам занялся растопкой. А тот со стонами переполз обратно на свое место.
Глаза Риордана понемногу привыкли к темноте, и он стал различать в ней силуэты, но по-прежнему в не меньшей степени полагался на свой слух. Опытный охотник, он улавливал малейшие шорохи, предупреждавшие его о любом движении. Через некоторое время в камере впервые стало по-настоящему тепло. Тело Риордана ныло тупой болью от неподвижности и неудобной позы, но постепенно он начал погружаться в дрему. Ночные часы потекли, камера наполнилась храпом, сопением охваченных сном людей.
Внезапно внутреннее сознание Риордана рывком выдернуло его из полузабытья. Он услышал едва различимые шорохи с левой стороны. К нему приближались, стараясь не шуметь. Сердце забухало так, что кровь молоточками зазвучала в висках. Началось!
Двое двигались по бокам, еще один был по центру, чуть позади. Видимо, те, что подкрадываются спереди, растянули в руках одеяло, они же будут его удерживать, а третий начнет бить, когда жертву спеленают. У Риордана действовала только одна рука, значит, выбор невелик – придется атаковать того, кто слева. Он решил бить в шею, самое уязвимое место, поэтому напряг весь свой слух, чтобы различить дыхание левого из нападавших и понять, где у того находится голова. Шаг, еще шаг, они совсем близко. Тело Риордана распрямилось, как стальная пружина, он сместился влево и ударил так, как не бил никогда в жизни. В свой кулак он вложил всю свою силу, весь страх и отчаяние. Удар во мрак, еще один и снова удар. Риордан мгновенно отпрянул, потом прыгнул вправо, готовый напасть на другого противника. Но этого не понадобилось. Из темноты послышалось бульканье, сразу перешедшее в ужасный хрип, а потом тело нападавшего осело наземь, и Риордан услышал, как с хрустом черепа его голова ударилась о камни пола. Его противники застыли на месте, не зная, что предпринять.
– Осади назад, – послышался голос Лобана. – Я зажгу огонь.
В пламени свечи они увидели на полу человека, который бился в конвульсиях. Вокруг его головы расплывалась кровавая клякса. Через несколько минут его тело выгнулось в последний раз и застыло.
– Готов Печень, – мрачно заключил Лобан. – У тебя смертельный удар, парень.
– Я предупреждал, – голос Риордана вибрировал от возбуждения. – И теперь хочу предупредить еще раз. Если сунетесь ко мне снова, теперь я не ограничусь одним покойником. Я прикончу каждого!
Вожак миролюбиво поднял руку.
– Спокойно, Рирд. Никто больше к тебе не полезет. Мы не самоубийцы. Койка Печени напротив моей, снизу Она твоя по праву, можешь ее занять.
Риордан повернулся.
– Скилленгар! Мы поделим мою кровать пополам. Думаю, что поместимся там вдвоем.
– Эй, Лобан! – воскликнул один из приспешников вожака. – Он тащит к нам всякую нечисть. В круг порядочных арестантов. Это непорядок!
Риордан посмотрел на говорившего так, что тот съежился, потом перевел тяжелый взгляд на Лобана.
– Слушайте меня внимательно. Я не лезу в ваши порядки. Но никто, слышите, никто не смеет указывать мне, что можно и что нельзя! Ясно? А, ну подайте голос в ответ, чтобы я убедился, что вы меня услышали!
До завтрака он проспал, не пробудившись ни единожды, будучи уверенным, что Скилленгар толкнет его, если возникнет опасность. Смотритель принес кастрюлю баланды, отдаленно напоминающей
