4 апреля на прифронтовую станцию Славное под Борисовом прибыл 4-й истребительный дивизион под командованием известного летчика, кавалера ордена Красного знамени А.Д. Ширинкина. Дивизион состоял из четырех отрядов: 10-го, 11-го, 12-го и 13-го[30], в которых насчитывалось 29 истребителей (17 «Ньюпоров-24бис», два «Ньюпора-23», «Ньюпор-11», «Ньюпор-21» и восемь «Спадов»). Впрочем, из этого весьма солидного по тогдашним меркам числа машин к концу апреля лишь 10 считались боеспособными. Остальные в той или иной степени требовали ремонта.
11 апреля дивизион объединили с 38-м и 44-м разведотрядами, также в основном летавшими на «Ньюпорах». Полученное соединение стало называться «Эскадрильей Ширинкина» (иногда в документах встречаются также названия «Славненская эскадрилья» или «Славненская авиагруппа», хотя большинство боевых вылетов эта эскадрилья совершила не из Славного, а с полевого аэродрома у села Приямино).
В течение мая в Славное прибыли боевые отделения 8-го, 17-го, 30-го, 32-го и 42-го разведотрядов, а также – 4-го истребительного. Эти пополнения дали еще 17 машин. В результате Славненская эскадрилья стала крупнейшим советским авиационным соединением за всю Гражданскую войну. К концу месяца в ней насчитывалось более 40 самолетов.
Интересно, что в эскадрилье Ширинкина служили шесть бывших колчаковских пилотов, перешедших в декабре 1919-го на сторону красных: Баранов, Волковойнов, Затыкин, Потеряев, Снегирев и Шмотин. Бывшие белогвардейцы воевали ничуть не хуже своих недавних противников, а Шмотин даже получил денежную премию за успешную аэрофотосъемку вражеской авиабазы.
На аэродроме Салтановка, южнее Бобруйска, была сформирована вторая авиаэскадрилья в составе 1-го и и 2-го истребительных отрядов. По фамилии командира ее назвали «эскадрильей Кожевникова» (другие названия – «Салтановская эскадрилья» или «Салтановская авиагруппа»). Стоит отметить, что перед отправкой на фронт 1-й и 2-й истротряды получили новые «Ньюпоры-24бис», только что вышедшие из цехов московского завода «Дукс». Обе эскадрильи действовали в полосе 16-й армии и являлись наиболее мощными и хорошо оснащенными авиационными частями Западного фронта.
Для поддержки 15-й армии сформировали «эскадрилью Лабренца» из шести разведывательных авиаотрядов неполного состава. На севере, в зоне ответственности 3-й и 4-й армий, размещались более слабые – двухотрядные эскадрильи Веткина (1-й и 18-й разведотряды), Ерофеева и Чекалова. Один отряд (20-й) оставался в Смоленске и считался резервным. Там проходили «обкатку» молодые пилоты, прибывавшие на фронт из летных школ.
В целом на западном направлении за короткий срок было сосредоточено более половины всех воздушных сил советской республики.
На Юго-Западном фронте красная авиация выглядела гораздо скромнее. Здесь полякам противостояли части 12-й и 14-й армий с приданными им 9-м, 21-м, 22-м и 23-м разведотрядами. В отрядах ощущался сильный некомплект людей и техники. К примеру, в 23-м РАО на шесть самолетов приходилось всего двое летчиков. В 21-м же, наоборот, имелся лишь один боеспособный аэроплан. Несколько лучше обстояли дела в 22-м отряде, летавшем на трофейных «Ариэйтах». Правда, красные летчики, так же, как и белые, не любили эту машину.
В начале апреля на сторону красных перешла так называемая «Первая летуньская сотня Галицийской армии» в составе семи летчиков и семи наблюдателей при пяти самолетах под командованием летнаба Антона Хруща. «Сотня» была переименована в 1-й Галицийский авиаотряд и включена в состав авиасил 12-й армии. Но и с таким «солидным» пополнением советская авиация на Украине была на порядок слабее, чем в Белоруссии.
* * *
Боевые действия на польско-советском фронте начались 25 апреля. Поляки нанесли удар первыми. И пришелся он по наиболее слабому – украинскому участку фронта. Части 2-й, 3-й и 6-й польских армий совместно с петлюровцами двинулись на восток. Значительно уступавшие им по численности войска 12-й армии были мгновенно раздавлены. Операция продолжалась всего 10 дней. За это время поляки заняли Коростень, Житомир, Винницу и, наконец, Киев. Красные почти без сопротивления отступили за Днепр.
Польский «блицкриг» сопровождался широким применением авиации. Самолеты 2-го, 3-го и 5-го дивизионов (всего восемь эскадр) бомбили украинские города, штурмовали отходящие колонны советских войск и железнодорожные составы. Особую активность проявили американцы из 7-й эскадры имени Костюшко, совершавшие по несколько боевых вылетов ежедневно.
Во время штурмовки красноармейских позиций под Бердичевом получил серьезные повреждения «Альбатрос» лейтенанта Кларка. Летчик с большим трудом дотянул до аэродрома. Вскоре другой американский волонтер – лейтенант Ноубл был ранен винтовочной пулей в руку. Некоторые экипажи также привозили с заданий пробоины от ружейно-пулеметного огня, но ни один польский самолет за эти дни так и не был сбит.
Внезапное нападение застало авиацию 12-й армии врасплох. 9-й разведывательный и 1-й Галицийский авиаотряды уже 27 апреля оказались отрезаны от основных сил на станции Казатин. Только три самолета – «Бранденбург», DFW и «Ньюпор» – успели взлететь, прежде чем польские солдаты ворвались на аэродром. Все остальные машины были захвачены противником, и отряды фактически прекратили существование.
В критической ситуации отличился летчик 21-го разведотряда Мухин. На единственном исправном самолете своего отряда он неоднократно вылетал во вражеский тыл для установления связи с окруженными группировками советских войск. 30 апреля Мухин вывез из окружения комиссара 12-й армии Муралова, а 5 мая, когда в Киеве уже шли уличные бои, – сумел вывезти из города самого «командарма-12» Меженинова. 10-го мая Мухин с летнабом Паузером сбросили бомбы на польский аэродром в Пост-Волынском. За эти полеты авиатор был награжден орденом Красного знамени.
За неделю до польского наступления получила приказ перебазироваться на Юго-западный фронт авиация 1-й Конной армии Буденного в составе 24-го, 36-го и 41-го разведотрядов. Совсем недавно этим отрядам передали трофейную английскую авиатехнику, захваченную буденновцами в Таганроге и Новороссийске. Из-за нехватки времени и бензина самолеты еще не были как следует освоены летным составом.
В начале мая 24-й и 41-й РАО прибыли на аэродром у станции Глобино, к северу от Кременчуга. Отсюда пилоты, уже научившиеся управлять «Де Хэвилллендами» и «Эсифайфами», совершили несколько полетов на разведку. Остальные продолжали тренировки, но полностью завершить их так и не успели. Когда 20 мая авиагруппу 1-й Конной перебросили на прифронтовой аэродром под Уманью, в ней насчитывалось всего шесть боеготовых экипажей.
Совсем иная картина складывалась на Западном фронте. Здесь советские летчики сразу дали противнику серьезный отпор. Уже в апреле командир Славненской авиагруппы Ширинкин несколько раз вылетал на перехват вражеских самолетов, не давая им прицельно сбрасывать бомбы. Но воздушных побед пока не было. Поляки всякий раз уходили, пользуясь преимуществом в скорости.
17 апреля четыре польских бомбардировщика из 14-й эскадры совершили налет на аэродром в Славном. На поле в тот момент стоял только один готовый к бою «Ньюпор» Ширинкина. Несмотря на численное превосходство противника, красный летчик взлетел, догнал одного из поляков и с расстояния 30 метров дал меткую очередь. Но когда он заложил вираж для повторной атаки, на истребителе треснул пополам главный лонжерон левой нижней плоскости. Ширинкин каким-то чудом сумел посадить аппарат с полуоторванным крылом. Полякам и на этот раз удалось уйти, но по возвращении на самолете подпоручика Зембинского насчитали немало пробоин.
А 1 мая Ширинкин с тремя другими пилотами своей эскадрильи – Буровым, Кузиным и Соболевым – атаковал двухместный разведчик DFW C.V над деревней Большие Негневичи. Враг пытался уйти пикированием, круто снижаясь с 1100 до 50 метров, но истребители цепко держались у него на хвосте и вели огонь с близкой дистанции. Позднее командир эскадрильи написал в отчете, что каждый выпустил по несколько очередей с расстояния 15 – 20 метров. При этом, по словам советских пилотов, летнаб вражеской машины был, очевидно, убит или тяжело ранен, так как его пулемет стоял неподвижно, а в вырезе кабины никого не было видно.
В конце концов изрешечнный пулями аэроплан все же перетянул на высоте двух десятков метров через линию фронта, но тут верхнее крыло у него «сложилось», оторвавшись от перебитых стоек, и аппарат рухнул плашмя на вспаханное поле.
Так выглядела развязка боя в рассказах советских солдат и местных жителей. Все они были уверены, что вражеский самолет сбит. Однако поляки не подтверждают ни падения машины, ни ранения летнаба. Согласно польским данным, DFW приземлился нормально, но после посадки в нем насчитали более 30 пулевых пробоин. Повреждения оказались настолько серьезными, что самолет пришлось разобрать и отправить на завод для ремонта.
