Имело ли это какую-то связь с трауром наших хозяев? Видимо, да. Любопытство одолевало меня, но я заставил себя не задавать вопросов. Это нехорошо — бередить открытые раны. Я спустился к дому и на пороге встретил хозяина.
— Господин, ты уходишь? — спросил он. — Я чем-то не угодил тебе?
— Нет, чем ты мог меня рассердить?
— Ну тем хотя бы, что отверг твои дары… Ты спускаешься, значит, видел могилу?
— Да.
— Это могила моей дочери. Я хотел задать тебе один вопрос. Можно?
— Да, время есть.
— Тогда давай отойдем к лошадям. Нас никто не должен слышать.
Мы пошли на луг. Там уселись друг против друга, и прошло какое-то время, прежде чем он заговорил. Ему было трудно начать. Наконец он решился.
— Когда ты вышел, мы говорили о тебе. Я знаю, что ты писатель и пишешь книги, что изучил все науки, и нет такого вопроса, на который бы ты не ответил.
Опять этот маленький хаджи насочинял про меня всяких небылиц. Само собой, чем ярче он меня расписывал, тем больше света падало и на его достойную фигуру. Поэтому я ответил:
— Это неправда. Есть только одна наука, другой я не знаю.
— Что ты имеешь в виду?
— Священное писание. На все воля Божья. А остальное само к вам придет.
— Да, ты прав. Ты знаешь Священное писание?
— Я много занимался этим, ведь это вечное отражение жизни. Но дух человека слишком слаб, чтобы вынести божественный свет. Нужно все постигать сердцем и находить истину.
— Сердцем? Но не всякий умеет жить сердцем. Ты нашел то, что Библия говорит о смерти и вечной жизни?
— Да.
— Ты веришь в жизнь после смерти?
— Если бы не верил, то лучше бы и не появлялся на свет.
— Вера в вечную жизнь — уже начало вечной жизни.
— Значит, дух продолжает жить после смерти?
— Абсолютно точно.
— А есть очищающий огонь?
— Да.
— А духи?
— Нет.
— О, если б в это можно было поверить! Есть души, которые не могут найти покоя и возвращаются в виде духов. Я точно знаю, поэтому я так несчастлив и поэтому мы так страдаем с женой. Нам кажется, что мы можем ее вызвать к нам.
— Ее? Кого ты имеешь в виду?
— Ту, у чьей могилы ты стоял. Мою дочь.
— Ты хочешь сказать, что она появляется в виде духа?
— Да.
— Несчастный! Кто тот негодный, кто заставил тебя поверить в это?
— Я знаю точно.
— Ты что, видел ее?
— Я — нет. Другие — да.
— Не верь им!
— Но я слышал ее.
— Ты сумасшедший. В каком же образе она предстает?
— В образе летучей мыши, — тихо ответил он, приблизив рот к моему уху. — Об этом нельзя говорить даже тихо, иначе нам грозит смерть. Поскольку я узнал, что ты великий ученый, то подумал, что ты можешь посоветовать мне средство, чтобы она обрела вечный покой.
— Ни один ученый не даст тебе такого средства. Ты только поверь, что не бывает духов, и сразу освободишься от своего заблуждения.
— Не могу, не могу! Я слышу ее, слышу в час ее смерти.
— Когда это?
— За два часа до полуночи. Она появляется из воздуха и стучится в наши стены.
— Как летучая мышь?
— Не знаю, я только слышал ее, но не видел, а другие видели в образе летучей мыши.
Тут мне пришла в голову одна мысль. Я спросил:
— А не думаешь ли ты, что она вампир?
— Да, это так.
— Бог мой, это страшнее, чем я думал.
— В самом деле?
— Да.
— Я умираю от тоски.
— Вот и хорошо, вот и умирай от нее, а точнее, от собственного невежества. Понял?
Это было жестоко, но не каждое лекарство сладко. Он сидел и плакал. Суеверия в тех провинциях так глубоко проникли в жизнь людей, что подчас необходимы сильнодействующие средства, чтобы с ними бороться. К тому же мне оставалось пробыть здесь всего несколько часов, и времени для особых разговоров не было.
— Господин, я ждал от тебя помощи, — обиделся тот, — а получил насмешку.
— Я вовсе не насмехаюсь над тобой, меня удручает твоя вера в эти предрассудки. Сходи к своему попу и спроси у него, какой это грех — считать собственную дочь вампиром.
— О, я уже был у него.
— И что он тебе ответил?
— То же самое, что он сказал Властану, который тоже у него был.
— А кто это — Властан?
— Раньше был лучший друг, а теперь злейший враг. Его сын был возлюбленным моей дочери. А теперь она восстала из могилы и сосет кровь из его тела, он угасает и вот-вот умрет.
— Хм! Ну и что поп сказал ему?
— Он тоже подтвердил, что моя дочь — вампир.
— Невероятно.
— Она умерла без отпущения грехов. Говорят, что с вампирами точно так и происходит. Священник живет далеко и не мог прийти, а в Текирлыке я не мог захоронить тело из-за оспы.
— А что, твоя дочь умерла от этой болезни?
— Да, в то время здесь было много таких больных. Моей дочери нездоровилось, ее мучили головные боли, и она ничего не ела. Она пошла к Властану, жена которого уже переболела оспой, чтобы та уже ухаживала, но скоро снова вернулась домой. У нее поднялась температура, наверное, там что-то произошло, но она была так обескуражена, так испугана… Я так и не узнал причины. Она только твердила в бреду, что ее жених, сын Властана, тоже умрет. Потом нарывы вскрылись, и она угасла, но перед смертью подтвердила, что он должен умереть. Поэтому она вампир и притянет его к себе, если средство священника не поможет.
— Какое еще средство?
— Нужно вскрыть могилу, взять заостренный кол, смочить его кончик жиром заколотой за восемь дней до Рождества свиньи и проткнуть ей сердце.
— Ужас, ужас! И ты веришь, что это поможет?
— Да, но я никому не позволю сделать это. Пусть придет священник и следит за больным. Тогда ее дух не прилетит за ним. Если делать так двенадцать ночей, она больше не появится. Если ее заколоть в могиле, она заключит союз с дьяволом.
— А кто такой этот Властан?
— Он обжигает кирпичи так же, как и я. Мы оба из одной области Дренова и приехали сюда вместе на глиняный карьер. Он был человеком обеспеченным, я же беден, но он согласился отдать своего сына за мою дочь. Ничего из этого не вышло.
— А далеко он отсюда живет?
— В четверти часа ходьбы вверх по ручью.
— Завтра рано утром я навещу его и скажу ему, что я обо всем этом думаю. Вы все глупы, и священник тоже глуп. Даже более глуп, чем вы. Но скажи: твоя дочь в определенное время прилетает и стучится в стену?
— Это происходит регулярно.
— А ты не выходил посмотреть?
— Нет, конечно. Как можно? Взгляд вампира отнимает жизнь.
— Вот если бы она прилетела сегодня!
— Сегодня среда, а по средам она чаще всего и прилетает.
— Вот и отлично. Я спрошу у нее, почему она не дает тебе спать.
— Господин, это плохо кончится, этого нельзя делать.
