— Как это все грустно, — задумалась Лера. — Давай послушаем, что у тебя записалось.
Гоша вставил диск в декодировщик, потом долго возился с компьютером, пытаясь его подсоединить к декодировщику. Лера устала ждать, ушла в кухню приготовить наскоро бутерброды с чаем. Когда она в следующий раз заглянула в кабинет, Гоша уже сидел в наушниках, а на экране шли диаграммы очистки звука.
— Есть три записи прокручивания диска на сейфе. Садись, — он встал и уступил Лере табуретку. — Слушай. Вот человек первый раз набирает цифры на диске. Щелчок. Закрывает сейф и прокручивает диск, сбивая его с последней цифры. Теперь второй раз. Ели пустить по замедленной записи, можно легко посчитать, сколько щелчков нужно, чтобы установить первую цифру кода.
— Ты что, нюхаешь меня? — подняла голову Лера.
— Я… Нет, я просто наклонился, мне так удобнее смотреть на экран. А вот на этой записи после последней цифры диск не откручивали, просто захлопнули дверцу. Спешат.
— Подожди, а это что за звуки?
— Где? — Гоша наклонился, почти касаясь щекой щеки Леры.
— Ты опять меня нюхаешь!
— Ничего я не нюхаю. Не знаю, что это трещит.
— А теперь — лязг. Опять трещит. Это же… — она повернула голову и почти ткнулась носом в щеку Гоши. — Это же машинка для пересчета денег! А вот здесь — слышишь щелчок? Это пачки перекручивают резинкой! Наличка. А ты говорил, что они деньги по банкам раскидывают — виртуально, по компьютеру. А они их просто считают с утра до ночи!
В дверь позвонили. Гоша показал Лере жестами, что он подойдет.
Птица
Пришла Маруся. Не раздеваясь, протянула Лере еще у двери ладонь в перчатке.
Что-то лежало на черной коже, завернутое в обрывок газеты.
— Саия сказала отдать это тебе.
— Вьетнамка? — удивилась Лера.
— Подожди, сначала я посмотрю! — выступил Гоша, но Маруся тут же сжала ладонь, а Лера успела его оттолкнуть и не дать дотронуться до свертка.
— Она сказала, что ты, наверное, стала настоящей королевой, — кивнула Маруся.
Чуть не упавший от сильного толчка в грудь Гоша подумал, что он паж, прислужник, презренный слуга.
Лера осторожно развернула газету. Там лежала деревянная птичка.
— Это же свисток, я помню его! — воскликнула Лера. — Откуда?…
— Она сказала… — от волнения Маруся задыхалась, — что нашла его в яме.
— В какой яме?
— Она сказала, что несколько раз приезжали незнакомые люди, и тогда Саия пряталась в яме с дверью. Там она и нашла птицу.
— Погреб Анны Родионовны! Муму! Я сейчас, я мигом! — Лера бросилась одеваться.
— Стой! — Маруся поймала ее, обхватила и прижала к себе. — Подожди! Антоша не мог эти два года просидеть в погребе. Даже если предположить, что он убежал тогда с карликами и выбрался за город на дачу. Саия сама пряталась в нем, она бы заметила явные признаки чужого присутствия.
Лера прижала деревянную птицу к лицу и глубоко вдохнула. Разочарованно посмотрела на свисток:
— Пахнет котом.
— Поехали ко мне, — попросила Маруся.
— Не могу. Не хочу нечаянно столкнуться с родителями, — отказалась Лера.
— Так и будешь все время от них прятаться?
— Я приду к ним, когда найду Антошу. Обещаю.
— Тогда я поеду домой. Поздно. Не буду вам мешать, — Маруся открыла дверь.
— В каком это смысле — мешать? — напряглась Лера.
— До свидания! — обрадовался Гоша.
На следующий день вернулся Самойлов. Гоша и Лера, не сговариваясь, умолчали о прослушивании комнаты за стеной кладовки. Самойлов был еле живой от тяжелых ощущений в области живота и головы.
— В жизни столько не пил за один присест, — сознался он. — Вьетнамка была у директора?
— Так точно, — кивнул Гоша.
— Он мне что-нибудь передавал?
— Наградил вас отгулами за хорошо проделанную работу.
— Мне кажется или я слышу в твоем голосе издевку? — уточнил Самойлов.
— Ни боже мой! — уверил Гоша. — Директор пришел в восторженное состояние от женщины, которая привезла вьетнамку.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Самойлов.
— Предлагаю вам правильное лечение: горячая ванна, крепкий чай с лимоном, пятьдесят граммов коньяка.
— Отлично. Потом. А сейчас я переоденусь, и мы поедем на дачу.
— К вам?… — удивился Гоша.
— Ко мне? — выбежала из гостиной Лера.
— К Анне Родионовне Сепугиной, скончавшейся от острого перитонита восемь месяцев назад.
— Ура! Мы залезем в ее погреб? — обрадовалась Лера.
— Прохор Аверьянович опять опередил компьютер, — обратил внимание Гоша.
— При чем здесь погреб? — удивился Самойлов. — Мне нужно осмотреть ее дом, поговорить с соседями, узнать, в какую церковь ходила Анна Родионовна.
— Там нет соседей. На весь поселок на зиму оставалось два или три жилых дома, — объяснила Лера.
— Посмотрим. Кто-то же взял к себе козу, когда Анну Родионовну увезли в больницу?
Погреб
Чтобы не отвлекать внимание Гоши в дороге, Самойлов твердо настоял, чтобы девочка Лера села с ним на заднее сиденье. Ехали молча. Только Лера вдруг тяжело вздохнула после Кольцевой:
— Почему я не поехала тогда на дачу, не спряталась в погребе?!
— В январе? — уточнил Самойлов. — Странные какие у вас с братом представления о приятном времяпрепровождении.
— Почему мы едем к Анне Родионовне? — спросил Гоша.
— В этом деле с пропажей мальчика все очень просто. Куда побежит удравший от Снежной королевы ребенок? Туда, где он привык прятаться. Насколько я помню, он предпочитал это делать за городом. Предположим, что он добрался до вашей дачи — мир не без добрых людей. Естественно, зимой он пойдет к соседке, у которой топится печка и живет пушистая коза. Что сделает набожная соседка, когда мальчик расскажет, как его увезли на повозке с оленем к настоящему папе?
— Позвонит маме мальчика, — уверенно заявил Гоша.
— Не отвлекайся, думай о дороге! — приказал Самойлов.
— Он сказал ей, что мама и папа знают, что его хотел украсть настоящий отец, — прошептала Лера.
— Предположим, что так и было, — кивнул Самойлов. — Твои варианты дальнейшего поведения Анны Родионовны?
— Она… добрая, но себе на уме, она бы стала думать, что делать в такой ситуации, — предположила Лера.
— Правильно. Что делать, с кем посоветоваться, дело-то сложное, семейное, да еще семья чужая, как бы не навредить. И пошла тогда наша Анна Родионовна…
— В церковь, — выдохнула Лера.
— Правильно. А зачем?
— Зачем? Молиться, конечно, — теряя терпение, предположила девочка.
— А теперь неправильно. Она пошла в церковь посоветоваться, что же ей делать в такой ситуации, когда ребеночка хотели отдать другому папе и домой ехать он теперь отказывается. Вроде как на исповедь пошла, — Самойлов задумался. — А может быть, она просто привела его в храм да и оставила там, чтобы не принимать тяжесть решения на себя. Приехал бы кто-то из вашей семьи искать тогда мальчика на дачу, она бы сразу сказала, где он. Но никому ведь это и в голову не пришло.
— Что ты все — церковь, храм! — обратила внимание Лера.
— Мне кажется, что это возможный вариант развития событий.
— Почему мы тогда едем к ней на дачу, а не объезжаем все церковные приюты в округе? — спросила Лера.
— А это мысль, — кивнул Самойлов.
— Не очень удачная, — вступил Гоша. — По этому направлению есть только три приюта при церквях в Калужской области, и два из них находятся под опекой Христианского Красного Креста.
Машина с трудом пробиралась по грунтовой дороге. Снег днем слегка подтаивал, а по ночам подмерзал, превращая колеи в непроходимые рытвины. Дул сильный ветер, и сады уже стояли совсем голые.
— Дом закрыт, — обратила внимание Лера, как только вышла у калитки Анны Родионовны. — Ставни заколочены.
— У меня есть отмычки, — предложил свои услуги Гоша.
— У тебя теперь есть и отмычки, и наручники ты с собой таскаешь, — то ли одобрил, то ли поддел его Самойлов. — Расслабься. Я знаю, где лежит ключ.
— Над перекладиной двери, — Лера подняла руку и пошарила над дверью.
— Под половиком, — Гоша осматривался в поисках половика на крыльце.
— Ключ лежит в почтовом ящике, — Самойлов уверенно лязгнул проржавевшей крышкой ящика. — Для меня его сюда положила сестра Анны Родионовны, которая ее и проводила после тяжелой болезни в дальний путь, а дом этот получила в наследство. Я ей позвонил со станции.
— Старик, пойдем сначала в погреб, а? — попросила Лера. — А то мне страшно одной.
— Я пойду с тобой в погреб, — с готовностью бросился к ней Гоша.
— Молодые люди, у нас много дел — дом осмотреть, соседей обойти.
Лера молча развернулась и пошла через огород к участку Маруси. Гоша топтался на месте, не зная, что предпринять. Чтобы избавить его от мучений, Самойлов быстро отпер двери и ушел в дом.
