— Ты же у меня была не такой девочкой, — мучительно прошептала она мне. — Почему же ты дала ему собой управлять?
— Мама, прошу, не надо, — еле прошептала я, стараясь хоть как то успокоить её.
— Зря я тогда согласилась на эту работу. Я чувствовала…
— Ты плохо его знаешь. Да ты практически его не знаешь. О чем можно говорить, раз ты не хочешь даже выслушать меня.
Я резко развернулась, и со слезами на глазах выбежала из кухни в свою комнату.
— Хорошо. Расскажи мне то, что хочешь, — услышала я идущую за мной маму.
— Ты поверила всему, что тебе сказал этот мерзкий парень, а то, что я хочу донести до тебя, ты не хочешь даже слышать!
— Скотт рассказал мне то, в чем ты, моя дорогая, не захотела признаваться.
— Вот поэтому я ничего тебе и не говорила.
— Да пойми же ты, наконец! — простонала мама, обреченно взмахнув руками по сторонам. — Этот мужчина пудрит тебе голову. Хотя, я вижу, он уже это сделал.
В эту самую секунду я, взглянув ей в глаза, всё для себя поняла. Поняла, что как бы не старалась, я не смогу переубедить её. Что всё, происходящее между мной и Адамом не то что не укладывалось у неё в голове, она не считала это чем-то серьезным и вообще возможным. Для мамы наши отношения были просто наглой жестокой игрой, которую развязал Адам. И, как бы мне не хотелось защитить Адама, я не смогла бы это сделать. Потому что мама не верила ему, а ещё мне, что, по её словам, так легко отдала себя этому малознакомому человеку.
Поэтому вместо защиты и очередного спора с мамой, я резко развернулась и схватила первый попавшийся рюкзак с полки. За секунду я заполнила его одеждой, что попалась мне в руки, и закрыла шкаф.
— Что ты делаешь?! — услышала я растерянный голос мамы, когда подошла к своему комоду.
— То, что должна была сделать сразу. Ухожу. Раз в этом доме больше верят Скотту, то мне больше делать тут нечего…
— Я тебя никуда не отпускаю… Ещё чего! И куда ты собралась? К Стелле?
— К Адаму…
Мама замерла на месте. По её лицу, по тихому вздоху и опустившимся плечам, я поняла, что этого она и ожидала.
— Я ошиблась, — разочарованно сказала она мне, качая головой. — Ты давно уже под его влиянием…
Боль словно стрела вонзилась в тело в этот момент. Я хотела провалиться на месте. Закричать. Заплакать. Но мне было нельзя. Потому что в противном случае я бы осталась там.
— Адам — лучшее что со мной происходило. Не смей так говорить… — тихо сказала я и, вытерев слёзы, с сумкой руках вышла из дома.
Не помню, как я шла, как села в метро, не помню, как тащилась по Пятой авеню. Все было, как во сне.
Не знаю, почему я не позвонила Адаму? Почему не рассказала, что я возвращаюсь к нему. Я вернулась обратно, надеясь, что он меня примет. Ведь наши отношения еще не дошли до того уровня, чтобы так нагло заявляться посреди ночи. Рюкзак я бросила в гостиной, и, не думая ни о чем, побежала в спальню.
Как только я увидела хмурый взгляд, уставившийся на меня, стало так тепло на душе. Я мгновенно ринулась к нему в объятия. Уткнулась в тёплую колючую шею. Вдохнула дурманящий аромат. И когда я почувствовала, как его крепкие руки сильнее стиснули меня и прижали к себе, расслабилась.
Как напуганный заяц, нашедший защиту в логове волка. Да так оно и было.
— Луиза, что случилось?! — слышу я над своей головой. — Расскажи мне… Тебя кто-то обидел?
От волнения в его голосе становится так приятно. Он переживает за меня. Тревожится за то, что со мной могло что-то случиться.
— Нет, — бубню я, поднимая голову к нему. — Мама… Она узнала о нас.
Адам всматривается мне в глаза и глубоко выдыхает. Грозный взгляд, который встретил меня с порога, сменяется на сочувственный.
— Всё хорошо, малышка. Тише. Я здесь, — шепчет он, проводя пальцем по моей щеке. Она мгновенно становится влажной. — Я подумал… Черт! На секунду подумал, что тебя кто-то тронул. Что кто-то тебя обидел, — он делает ещё один глубокий выдох и снова смотрит на меня. — Ты ведь понимаешь, что рано или поздно она бы обо всем узнала.
Его руки медленно гладят меня по голове, играя с прядями. Это меня немного успокаивает. Всего лишь невинное прикосновение к моим волосам, а я готова замурлыкать в ответ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, но не так. Не от него. Я хотела все сама…
— От него? От кого? О ком ты?
— От Скотта…
— Какого черта он заявился к вам?! — глухо бросает он.
Чувствую, как его тело, все ещё прижатое моему, напрягается. Дыхание становится тяжелым, прерывистым.
— Он рассказал маме про нас. Я не знаю, откуда он узнал. Я никому не рассказывала, только Стелле.
— Ты здесь не при чём. Узнать об этом не так уж и сложно. — Адам снова делает резкий вздох, стараясь стушеваться. — Думаю, он узнал меня. Не знаю как, но…
— Узнал?
— Да. Может, видел меня где-то, может, мы знакомы. Я не знаю. Но как только Скотт меня увидел, у него закрались сомнения. А после позорного фиаско он провел своё небольшое расследование. Уверен, что так и было.
Когда Адам замолкает, напрягаюсь я. К горлу снова подкрадывается ком. От него хочется зареветь вслух, но мне остаётся сдерживаться и сглатывать.
Получается, что Скотт обо всем знает. О нас. О нашем контакте. О том, кем мы с Адамом были друг для друга. Может всё рассказать нашим общим друзьям. И я уверена, что сейчас он думает о том, как бы поярче преподнести это им.
Господи!
Это начало конца.
— Что мне теперь делать? — тихо спрашиваю его, стараясь скрыть весь ужас в своем голосе.
И только сейчас до меня доходит, что я на самом деле ушла из дома. Наорала на маму, собрала вещи и ушла. Надеюсь, я удосужилась закинуть в свой рюкзак сквозь мутные от слез глаза что нибудь нормальное.
— Я такая глупая… — бубню я себе под нос, прокручивая миллион мыслей.
Адам слегка отодвигается, заставляет поднять на себя глаза. А когда замечает навернувшиеся слёзы, сильнее хмурится.
— Ты не глупая, Луиза. Не надо себя так называть.
— Тогда зачем я ушла из дома?
— Потому что тебе захотелось ко мне. Разве не так?
До сих пор удивляюсь этому нежному тону из уст Адама. Где тот грубый парень, что живет здесь?
— Да. Мама так кричала. Я даже не подумала о том, что можно пойти к Стелле. Может, и вправду…
— Если бы я узнал, что ты пошла к ней, то ты уже сидела бы в моей машине связанная и грубо похищенная из её дома!
А нет. Все-таки он стоит передо мной.
Раскрываю чёрный, потрёпанный рюкзак, что я вчера притащила из дома, и начинаю рыться внутри в поисках чего-то вроде домашней одежды и трусиков. Я все ещё надеюсь, что додумалась запустить руку на полку с бельём в комоде. В противном случае, думаю, Адаму придётся поделиться своим. Нащупываю пальцами кружево и улыбаюсь. В глубине рюкзака ютится пара телесных лифов и такого же цвета трусики. Не все потеряно!
Хочу забежать в душ и переодеться в чистую одежду, пока Адам суетится на кухне. Он отважился сам приготовить нам завтрак, чем потряс не только меня, но и себя. Поэтому я, довольная освободившейся минутой, решила искупаться. Тем более, в рюкзаке нашлось чистое белье.
И как только я собираюсь в ванную, в дверном проеме гардеробной, где, собственно, и был мой рюкзак, появляется Адам.
— Я хотел уточнить, какой чай ты любишь, — говорит он немного смущенно, а потом бросает взгляд на лиф, что торчит в моей руке и слегка улыбается.
— Мне без разницы… — машинально отвечаю я, пытаясь скрыть его за спиной.
— Ясно. Классный рюкзак.
— Спасибо. Я хотела пойти в душ, если ты не против.
Чувствую эту неловкость, проскальзывающую между нами. Неловко становится даже от самой неловкости. Да и этот гребаный лифчик… Почему это меня смутило? Будто он не видел их раньше. А сколько видел? Так! Прекрати, Луиза!
— Конечно, я не против. Что за вопрос? Я же сказал, чувствуй себя как дома.
Не сдерживаюсь и улыбаюсь. Думаю, глупо было это спрашивать.
— Уверена, что в этом рюкзаке есть всё нужное?
