– Я видела ваши картины. – Вандаарифф взглянул на нее абсолютно равнодушно. – О, простите меня, я намеревалась сказать «картины графа». Я забыла, конечно, что граф д’Орканц мертв.
– Он действительно мертв, – ответил Вандаарифф.
– И слава богу. Это был низкий, вульгарный, самовлюбленный сумасшедший с вывихнутыми мозгами. Пожалуй, в ваших манерах есть что-то, напоминающее о нем.
– Заткните ей рот кляпом.
Мисс Темпл рассмеялась.
– Вам даже не хочется узнать, какая это была картина? Или кто мне ее показал? Вы так уверены в себе.
Фойзон уже начал засовывать ей в рот кляп, но по сигналу Вандаариффа остановился.
– У меня большая коллекция работ графа в Харшморте.
Мисс Темпл выплюнула платок изо рта и подвигала челюстью.
– Купленная к свадьбе Лидии, да… так предусмотрительно. Это ведь на картине «Ровена и викинги» показано изнасилование на церковном алтаре? Викинг, опершийся спиной о распятье?
– Вы эту картину имеете в виду?
– Нет, картины, которую видела я, нет в Харшморте. Она называлась «Химическая свадьба».
Улыбка на губах Роберта Вандаариффа сделалась натянутой.
– Вы не могли видеть эту картину. Ее не существует.
Мисс Темпл ухмыльнулась.
– Возможно, вы пытались ее купить, но вам отказали! Конечно, композиция – безумная, я имею в виду изображение свадьбы, но символы. Аллегория. – Она повернулась к Фойзону. – Аллегория, предназначенная для ослов.
– Эта картина сожжена.
– Разве? Что же, странно, потому что на невесте маска с лицом графини. Неужели не удивительно? Жених черен как уголь, а в руке у него – красное яблоко, только на самом деле не яблоко – оно больше похоже на бьющееся сердце, сделанное из красного стекла.
Фойзон плотно прижал платок к ее губам, затыкая женщине рот. Вандаарифф наклонился ближе.
– Раньше, чем вы можете это себе представить, Селеста Темпл, я призову вас и возложу на алтарь. Вот в этом граф д’Орканц был абсолютно прав!
Вандаарифф откинулся на спинку. Он закрыл глаза и протянул дрожащую руку к Фойзону.
– Бутылку.
Фойзон открыл сумку и достал небольшую, но широкую бутыль из темного стекла. Вандаарифф начал пить, тонкая струйка похожей на молоко жидкости стекала по его подбородку. Он вытер подбородок черным шелковым носовым платком, потом сложил его и вытер лоб.
Овладев собой, Роберт снова обратился к молодой женщине.
– Я не поблагодарил вас за то, что вы мне доставили таких прекрасных мулов – мистера Роппа и мистера Джексона. Отставных солдат, как они мне рассказали помимо прочего. Они все рассказали. И мистера Рэмпера тоже – даже больное животное может пригодиться. Вы должны это знать по своему опыту на плантации. Остается только соскоблить мясо и использовать кости для топлива. Вам будет приятно увидеть графиню?
Селеста что-то промычала.
– Говорите ей все, что хотите. – Вандаарифф полез в карман и достал еще один шелковый платок, на этот раз белый. – Но, когда вам представится шанс, мисс Темпл, а это случится, потому что графиня недооценит вас, как она делает всегда, вы нам сослужите службу, разрезав кожу леди… вот чем.
В развернутом платке был острый маленький диск из синего стекла. Роберт издал хриплый смешок и свернул платок. Потом потянулся своими скрюченными пальцами к молодой женщине и запихнул свернутый платок ей в декольте.
– Создан специально для нашей общей немезиды. Воткните ей в руку, в прелестную шейку – куда сможете дотянуться. А потом советую бежать.
Экипаж остановился. Селеста услышала стук отпираемого засова, а затем скрип железных ворот. Вандаарифф кивнул, и Фойзон связал руки мисс Темпл.
Ее сердце похолодело. Селеста не верила в это до тех пор, пока Вандаарифф не засунул ей в платье платок. Она отдана женщине, хотевшей ее смерти. Но почему не Чаню или Свенсону? Что более ценное, чем Франческа Траппинг, могла графиня предложить Вандаариффу?
Фойзон открыл дверцу экипажа и наклонился, чтобы опустить металлическую ступеньку. Мисс Темпл толкнула его в спину и выпихнула из экипажа. Потом бросилась на Вандаариффа, рыча как собака. Ее руки нащупали горло, и связывавшая их веревка как удавка сдавила дряблую плоть. Старик, слабея, скосил на нее глаза. Затем его глаза округлились, рот широко раскрылся, из него вывалился язык… и вдруг он издал какой-то ужасный прерывистый хрип. Смех. Она поняла, что безумец ободряюще кивает ей, и сжала горло изо всех сил.
Сильные руки Фойзона оторвали мисс Темпл от ее жертвы и вытащили из экипажа. Зарычав, он бросил девушку на землю с такой силой, что чуть не вышиб из нее дух. Сырая трава и земля холодили ей щеку. Она задыхалась и жадно хватала воздух. Фойзон занимался хозяином. Селеста приподнялась, но сразу снова оказалась на земле: слуга метнул из экипажа нож, пригвоздивший ее платье. Она не успела освободиться и почувствовала, как ее запястья сжали руки в кожаных перчатках. Мисс Темпл подняла глаза и увидела вокруг людей в зеленой униформе.
Слуга лорда вышел из экипажа и обратился к кучеру, который развернул лошадей в том направлении, откуда они приехали. Он подобрал нож.
– Следите за дамой.
Пока они шли, мисс Темпл почувствовала тошноту. Она закрыла глаза, ощущая вкус желчи во рту, и глубоко вдохнула.
Что-то связанное с этим запахом… граф был здесь раньше…
Селеста приняла первые показавшиеся статуи за солдат в зеленой униформе, потому что они густо поросли зеленым мхом. Вскоре между деревьями выросли целые шеренги статуй. Они были в пятнах и потеках от непогоды, некоторые наклонились, потому что земля под ними просела. Встречались и безголовые: на них упали отломившиеся сучья. Кладбище…
Тошнота, которую испытывала мисс Темпл, делала попытки побега бессмысленными. Девушка брела вслед за Фойзоном через лес, а потом по дорожке между могилами. Даже каменные надгробные плиты растрескались и крошились, их покрывал мох, надписи почти невозможно прочесть, могилы заброшены. Сколько семей поглотило время? Она сфокусировала внимание на статуях, олицетворявших скорбь: у некоторых были крылья, у других фигуры скрывали драпировки, какие-то лица горестно глядели в землю, а иные в мольбе воздевали глаза к небу. Они держали открытые и закрытые книги, факелы, лавровые венки, лилии, розы, арфы, ключи, на многих надгробьях были надписи – цитаты из Библии или изречения на греческом или латыни.
Увиденное не трогало мисс Темпл, потому что она разделяла скептическое отношение графа к подобным проявлениям благочестия. Ему, а следовательно, и Селесте подобные атрибуты горя и надежды представлялись детскими неуклюжими каракулями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
