Затем слово было дано всем остальным христианам взвода, пока, наконец, шаг вперед не сделал последний из четырнадцати. Он смело объявил, что его мать была еврейкой, однако он еще ребенком обратился к христианской вере своего отца. Андреас заметил, как некоторые солдаты в шеренге переглянулись. «С этим нужно разобраться», — подумал он.
— Значит, Якоб Кек, ты — полуеврей.
— Так точно, господин старший сержант!
Андреас обвел взвод глазами.
— Хочу всем напомнить, что Фюрер призвал порядочных детей смешанных браков, подобных рядовому Кеку, стать в наши ряды. Кто-то имеет против этого возражения?
Ответа не последовало.
— Хорошо. Теперь послушайте. Через несколько часов мы бросимся в пасть гиганта. — Андреас замолчал. — Но за нашими спинами — не меньший гигант… А теперь — отбой.
Спустя шесть часов, в 4:15 утра воскресенья 22 июня 1941 года, немецкая армия стремительно перешла границу Советского Союза. Ей действительно предстояло сразиться с гигантом, но каждый солдат был готов откликнуться на высочайшее призвание Рейха и исполнить вечный долг народа Германии: стать мечом христианской Европы, стоящим на страже Запада.
Впрочем, Адольф Гитлер вместе со своим генеральным штабом решил ударить не мечом, а трезубцем. Вторжение было предпринято по трем основным фронтам: группа армий «Север» нацелилась на Ленинград; группа «Центр» — на Москву, а группа «Юг», пройдя через украинскую столицу Киев, должна была выйти к Сталинграду. В арсенале Германии были 3.200.000 солдат, 3.600 танков, 600.000 грузовиков и более 2.000 самолетов. Как и во время кампаний в Западной Европе и Польше, Гитлер рассчитывал на скорость и напор, или, как он говорил, — «блицкриг», «молниеносную войну».
В первый месяц после вторжения в Советский Союз группа армий «Центр», в состав которой входил и взвод Андреаса, быстро захватив запад России, окружила в смертельном «мешке» под Смоленском более миллиона советских солдат. Обе стороны несли большие потери. Русские пытались прорвать окружение.
— Бауэр, всем лечь! — отчаянно крикнул лейтенант. Вой приближающихся реактивных снарядов заставил взвод Андреаса броситься врассыпную в поиске укрытий.
— Лечь! Всем лечь! — кричал Андреас.
От неистового залпа советских ракет, выпущенных по немецким позициям, затряслась земля. Взвод был застигнут в поле, перемежаемом редкими лесопосадками. Впереди находилась небольшая березовая роща, из которой по наступающим немцам открыли огонь из стрелкового оружия. Андреас и его радист втиснулись в плоскую воронку, оставленную несколькими днями ранее их артиллерией.
— Подавить! — Андреас указал своему пулеметному расчету на вспышки выстрелов в тени деревьев.
Двое пулеметчиков наспех установили свой МГ-42 на краю соседней воронки. Невзирая на то, что их засыпало землей от взрывов, а вокруг свистели осколки, они смогли загрузить ленту и направить смертоносный свинцовый град в сторону рощи.
— Почему нет поддержки артиллерии? — крикнул Андреас радисту.
— Они не знают координат.
— Ракеты летят на пять километров. Они что, сами не могут сообразить?
На взвод Андреаса обрушился очередной залп «сталинских органов». Небо осветилось яркими вспышками. Вакуумные воронки высасывали из легких жизнь. В воздух взлетали разорванные на куски человеческие тела. Пулеметный расчет Андреаса отбросило взрывом.
— Бауэр! — в воронку Андреаса ввалился лейтенант фон Шауэр. — Поднимай людей! Вперед! Вперед!
Андреас стиснул зубы.
— В атаку! — заорал он, перекрикивая взрывы. — Вперед! Детвайлер, поднимайся! Вперед! Вперед!
Под непрекращающимся огнем противника Андреас повел свой взвод прямо на советскую пехоту. Это была гонка, в которой финишной чертой было русло ручья примерно в пятидесяти метрах впереди, а приз — жизнь.
Сзади заухали немецкие минометы. Над головой завыли мины, по крутой дуге падая на позиции русских. Взвод Андреаса продвигался вперед. Один из его солдат упал, сраженный пулей, за ним — другой, третий… В числе убитых был и Хорст Детвайлер.
Примерно на полпути до ручья Андреас крикнул своему заместителю.
— Кюбэ, давай!
Упав на одно колено, сержант снял с пояса гранату на длинной деревянной ручке и, выдернув чеку, метнул ее в сторону рощи. За первой гранатой последовали еще две. Этого было достаточно, чтобы дать Андреасу преимущество. Девятнадцать уцелевших солдат, добравшись до русла ручья, залегли и сразу же открыли ответный огонь. Минометы продолжали обстреливать территорию рощи.
Залпы советских реактивных установок прекратились, и на следующие полчаса взвод Андреаса увяз в перестрелке с пехотинцами противника. На правом фланге остатки второго батальона упорно отбивали атаки русских. Схватив свой полевой бинокль, Андреас всмотрелся в сторону двух сломанных взрывом деревьев, где была устроена пулеметная точка противника.
— Скверно, — пробормотал он. — Слишком большая зона обстрела. Если второй батальон не устоит, нам — конец.
В нескольких сантиметрах от шлема Андреаса прожужжали две пули. Схватив свой карабин, он быстро выпустил всю обойму в сторону противника, а затем перезарядил и еще раз опустошил магазин.
Его собратья по оружию продолжали удерживать оборону. Они были хорошо подготовлены. Немецким пехотинцам было не занимать ни храбрости, ни умения, но в тот момент Андреас понимал, что все висит на волоске. Приняв решение, он с громким криком поднял свой взвод в атаку.
Русские, не ожидавшие такого поворота, под решительным натиском немецкой пехотной цепи дрогнули и попятились. Даже мерный стук пулемета «Максим» на правом фланге умолк, уступив место хаотичной стрельбе ручного оружия.
За несколько секунд судьба боя была решена…
Андреас, закрыв глаза, потянулся за своей флягой.
— Кюбэ, выясни потери.
Через несколько минут сержант вернулся с отчетом. Андреас связался по радио со штабом батальона.
— У меня — меньше четверти состава.
После короткой паузы в динамике прошипел ответ.
— Удерживайте позицию! Скоро наступление!
— Есть.
Медленно поднявшись с земли, Андреас остановился, наблюдая за тем, как медицинские бригады, складывают на носилки изуродованные солдатские тела. Обходя воронки, он двинулся по полю сражения, усеянному ранеными и убитыми парнями из его взвода, чтобы поддержать живых и почтить мертвых. Сняв шлем, Андреас присел на корточки возле тела какого-то солдата. Он перевернул убитого на спину.
— Кек, — хрипло выдохнул Андреас.
Ему хотелось заплакать об этом парне и о других парнях из его взвода, о себе и о его дорогой Еве, о которой он думал день и ночь, но сил на слезы у него уже не оставалось.
Положив руку на плечо Кека, Андреас закрыл глаза, пытаясь представить зеленые берега Мозеля, но вместо этого у него в памяти всплывали только картины, запахи и звуки последнего месяца боев на пути к Москве. Он буквально ощущал жар от дымящихся остовов советских танков и смрад солярки, порохового дыма и пыли. И еще — тошнотворное зловоние разлагающихся под летним солнцем трупов.
Но этот переход оставил и другие воспоминания. Андреас собственными глазами увидел следы зверств Сталина по отношению к его собственному народу. Копая окопы и блиндажи, немцы обнаруживали общие могилы на местах расстрелов. Они встречали изуродованных крестьян, рассказывавших о пытках. Храмы были превращены в руины или использовались как конюшни и склады. Этот список можно было продолжать. Неудивительно, что столько людей в западных областях Советского Союза встречали немецкую армию как освободителей.
Содрогнувшись, Андреас встал. Было не время ковыряться в прошлом. Андреас больше не мог себе позволить оставаться меланхоличным виноделом из Вайнхаузена. Он должен был без остатка отдаться своей второй роли — роли солдата. Родина ожидала от него действий, а не чувств. Его подчиненные нуждались в стойком и мужественном командире.
Развернувшись, Андреас огляделся по сторонам в поисках Кюбэ.
Андреасу нравился этот сержант. Кюбэ был сообразительным, смелым и порядочным парнем. Еще меньше года назад он работал помощником механика в Гамбурге.
— Кюбэ, подготовь стрелковую цепь, — распорядился Андреас, наконец, заметив сержанта. — Интервал — десять метров. В центре — пулеметная точка. Вышли вперед трех разведчиков. Наступление начнется по двум красным ракетам.
Всегда контратака или наступление. Всегда. Именно так учили Андреаса. Именно это он и будет делать.
— Бауэр, — окликнул Андреаса подошедший лейтенант Шауэр. Его лицо было измазано копотью.
— Слушаю, господин лейтенант.
— Мы уже почти в Москве, а дальше — как знать. Может, на этом война и закончится. Группы «Север» и «Юг» продвигаются большими темпами. Танковые части настолько ушли вперед, что мы едва успеваем подтягивать за ними артиллерию. Лошади выбиваются из сил. — Лейтенант посмотрел на тело Кека. — Один из твоих?
