— Все, малыш, меняем образ жизни. Бросаем работу и тусуемся двадцать четыре часа в сутки. Это ж какая красота! А когда надоест, поселимся гденибудь на старой ферме в Вермонте.
«Куда только делись те дни?» — гадал Окленд. Войдя в дом, он поймал свое отражение в зеркале рядом с лифтами и увидел, что выглядит как дурак — молодящийся дядя в летах. Да когда же он успел состариться?!
— Филипп? — послышалось за спиной. — Филипп Окленд, это ты? — И серебристым колокольчиком зазвенел знакомый смех.
Он обернулся. Вошедшая вслед за ним Шиффер Даймонд прижимала к груди кипу сценариев. Она, видимо, возвращалась со съемки — тщательно причесанная и накрашенная, но в джинсах, лохматых сапогах и яркооранжевой парке с белым кашемировым шарфом. Она попрежнему была хороша собой, а насмешливая мина заставила Филиппа вспомнить, как Шиффер выглядела при первой встрече двадцать лет назад. Отчего над ней время словно не властно, а у него годы берут свое?
— Малыш, я тебя узнала, — сказала она. — Боже, что ты нацепил?
— Сегодня Хэллоуин, — напомнил Окленд.
— Я в курсе. Ну, так кого ты изображаешь?
Филипп уже начинал ощущать неловкость и раздражение.
— Никого, — отрезал он, ткнув в кнопку вызова лифта.
Двери открылись, и они вошли в кабинку.
— Классная шляпа, Окленд, — похвалила Шиффер, осмотрев Филиппа с головы до ног. — Но маскироваться ты никогда не умел.
Лифт остановился на девятом этаже. Шиффер напоследок смерила Филиппа взглядом, покачала головой и вышла. «Опять она уходит от меня», — подумал он.
Основательно зависнув на вечеринке с Тайером, Лола начисто позабыла о времени. Тайер Кор был знаком со всей компанией и то и дело представлял ее друзьям. Лола присела к нему на колени.
— Чувствуешь, как встрепенулся мой дружок? — спросил он.
Подошла Франческа. Они с Лолой выскользнули на лестницу покурить марихуаны, затем нашли когото с бутылкой водки. Тут один динамик выпал за окно — веселье только начиналось.
В три часа ночи комната озарилась краснобелыми вспышками полицейских машин и на пороге появились стражи порядка с фонариками. Лола со всех ног кинулась вниз по лестнице и во всю прыть припустила по Третьей авеню. На Пятой улице она остановилась, спохватившись, что оказалась одна на улице глубокой ночью. Было холодно, ноги разболелись от каблуков, во рту пересохло, и на пьяную голову она никак не могла сообразить, что делать.
Обхватив плечи руками, чтобы хоть както сберечь тепло, Лола, оступаясь, пошла вперед. На улицах попрежнему было много гуляющих, которые дружно оборачивались на бредущую практически в одном нижнем белье соблазнительную девушку. «Какая у тебя красивая задница!» — восхищенно повторял Тайер Кор. Не будь Филиппа, Лола ушла бы к Тайеру, но при мысли о сексе в кошмарной квартире с Джошем за фанерной стенкой ее чуть не выворачивало наизнанку. Так часто и бывает — встречает девушка интересного парня, а он живет в отвратительной дыре. Она, Лола, никогда не смогла бы существовать в таких условиях. Вот и мама говорит: «Это не жизнь, а выживание».
Наконец она доковыляла до Пятой авеню, пустынной и призрачной в желтом свете уличных фонарей. Лола еще не возвращалась сюда так поздно. Вход оказался закрыт; в панике она забарабанила в дверь и разбудила швейцара, мирно спавшего в кресле. Лолу он не знал и вымотал ей всю душу, настаивая, чтобы она позвонила мистеру Окленду по интеркому. Когда Лола наконец поднялась на тринадцатый этаж, Филипп стоял в прихожей в одних трусах и футболке с «Роллинг стоунз».
— Господи Иисусе, Лола, четвертый час!
— Я отрывалась, — хихикнула она.
— Это я вижу.
— Я пыталась тебе позвонить, — начала она оправдываться, хлопая ресницами. — Но ты не отвечал.
— Угу, — хмыкнул Филипп.
— Я не виновата, — настаивала Лола. — Вот что бывает, когда ты трубку не берешь!
— Спокойной ночи, — ледяным тоном сказал Филипп, повернулся и ушел в спальню.
— Ну и отлично, — разозлилась Лола и двинулась на кухню. Такого приема она не ожидала. Кипя от злости, она решительно направилась в спальню вправлять мозги сценаристу и учить его обращаться с девушками. — Я развлекалась, понятно? — громко начала она. — Это что, преступление?
— Иди спать. Или возвращайся к себе домой.
Лола решила сменить тактику. Она просунула руку под одеяло Филиппа и погладила пальчиками его пенис.
— А ты не хочешь развлечься?
Окленд резко отбросил ее руку.
— Ложись спать, я сказал. Не можешь заснуть, уходи на диван.
Лола возмущенно взглянула на него, медленно стянула — ну, скажем так — одежду и легла на кровать. Филипп лежал с закрытыми глазами. Лола перевернулась на живот, как бы нечаянно задев его ступней.
Он сел в кровати.
— Я не шучу, — повысил он голос. — Не спится — перебирайся на диван.
— Да в чем твоя проблема? — завела она снова.
— Слушай, мне нужно поспать. У меня завтра насыщенный день.
— Ладно, ладно, — огрызнулась она. — Я выпью снотворное.
— Универсальное решение, правда? — пробормотал Филипп. — Одна пилюля, и готово.
— Сам ты пилюля, — буркнула Лола.
Она заснула не сразу, лежала в темноте и злилась на Филиппа. С таким по вечеринкам не походишь. Наверное, лучше будет порвать с ним и уйти к Тайеру. Но тут же она вспомнила его жуткий гадюшник, отсутствие денег и то, что в принципе Кор — плохо отмытый засранец. Порвав с Филиппом, она вернется в исходную точку: жизнь в НьюЙорке придется начинать с нуля. Довольствоваться крошечной квартиркой на Одиннадцатой улице и ходить на терминаторские вечеринки. Не будет ни громких премьер, ни обедов в «Уэверли инн», ни гламурного общества. Нет, нужно остаться с Филиппом еще на какоето время. Либо он женится на ней, либо ктонибудь еще подвернется и она прославится без его помощи.
На следующее утро Филипп приветствовал ее арктически холодным «добрым утром». Голова у Лолы была как шар для боулинга, но она не жаловалась, ожидая, когда Филипп сменит гнев на милость. Она с трудом поднялась с кровати и поплелась в ванную, где он брился. Присев на стульчак, она обхватила ноги Филиппа и посмотрела на него снизу вверх сквозь спутанные черные пряди, падавшие ей на лицо.
— Не сердись на меня, — попросила она. — Я не знала, что ты так огорчишься.
Филипп положил бритву и посмотрел на нее. Вчера после неловкой встречи с Шиффер он лежал в постели, ожидая возвращения Лолы, и размышлял, в кого он превратился. Может, Нини права и он староват для двадцатилетней? Но что прикажете делать? Шиффер Даймонд одержима карьерой — ей он не нужен. Можно, конечно, попробовать найти милую, культурную, воспитанную женщину своего возраста вроде Сондры, но это означало поставить крест на хорошем сексе. К такому Филипп был не готов. Для него это было равносильно тому, чтобы вывесить из окна белый флаг.
