— Это значит то, что значит. — Лейн начала подписывать банку; ее содержимое извивалось, как черви. — Не надо врываться сюда, такой обиженной и взволнованной, по поводу того, чего изменить нельзя.
— Ты могла мне сказать!
— Нет, не могла, — ответила Лейн.
— «Тинкер, моя сестра — твоя мать». Видишь, как просто! — затем Тинкер связала причину и следствие. — О боги, ты — моя тетя.
— Да.
— Но что с теми тестами, которые ты делала, чтобы подтвердить что я и Масленка все еще родственники? Ты же использовала свою ДНК для сравнения.
— Я использовала не свою ДНК. И использовала сохраненные результаты тестов. Я хотела четко показать, что ты и Масленка все еще двоюродные брат и сестра.
Тинкер могла только смотреть на нее, чувствуя себя преданной.
— Ох, не смотри на меня такими больными глазами. Я всегда была рядом с тобой, и любила тебя так сильно, как вообще возможно для человека. Какая разница, называла ли ты меня Лейн или тетя Лейн? Я всегда заботилась о тебе так, как заботилась бы о своей племяннице, не важно, знала ли об этом ты или кто-либо другой. — Лейн фыркнула от раздражения. — Я всегда думала, что Эсме была результатом чрезмерной родительской заботы, пока не появилась ты… сейчас я с удивлением обнаружила, что это генетические черты.
— Это больно, — резко сказала Тинкер.
— Что именно?
— Что ты смотрела на меня, видела мою мать, и никогда не делилась этим со мной.
— Ничего, касающегося твоего рождения и жизни не было спланировано заранее. Я предполагаю, что поэтому я не была удивлена, когда ты — как гром среди ясного неба — изменила свою расовую принадлежность.
Тинкер помимо воли всхлипнула, и Лейн подошла и обняла ее.
— Ох, божья коровка, извини меня, но я сделала все, что смогла.
— Мы можем выйти отсюда и поговорить? Здесь страшно и холодно.
— Ох, милая. — Лейн вздохнула и похлопала Тинкер по спине. — Сейчас единственное время, когда я смогу сделать то, что делаю.
Тинкер высвободилась из ее рук. — А чем ты занимаешься, что это так чертовски важно?
— Я оправдываю проделанную тобой трудную работу по сохранению этого дерева. — Лейн посмотрела на нее строгим взглядом, который означал, что она не одобряла действия Тинкер. — Я изучаю структуру живых ветвей, прежде чем эта штука проснется.
— А это что? — Тинкер взяла одну из банок. Внутри были лопнувшие красновато-коричневые капсулы, выпустившие наружу ворсистых зеленых существ, похожих на семена, но извивающихся подобно червям.
— Это его семена, — сказала Лейн. — Возможно, что Призрачные земли каким-то образом вытянули из дерева всю магию, и сделали его неактивным. Оно не набрало ее достаточно, чтобы проснуться, но семена нуждаются в меньшем количестве магии.
— Семена… это плоды, не так ли?
— Да дорогая. — Лейн сфокусировалась на ветвях.
«Окей, у меня есть плоды. Теперь что?» Тинкер посмотрела на семена, как они извиваются. — Я думаю…
— Да?
— Я думаю… Эсме сведет меня с ума.
— О, это у вас семейное.
Тинкер пихнула банку Пони, чтобы сохранить, пока продолжила свои слова. — Почему ты мне не сказала? Почему ты и дедушка скрывали это? Почему Эсме? Она что, любила моего отца?
— Я никогда не понимала, почему Эсме делала то, что делала. И уж точно, она никогда не объясняла свои поступки. Я не думаю, что она вообще знала твоего отца. Я не думала, что она знала твоего деда, однако — каким-то образом — они договорились произвести на свет тебя. Она позвонила мне с дорожного телефона, как раз перед тем, как покинула Землю. Она сказала, что спрятала ключи от своего величайшего сокровища в моем доме в последний раз, когда была здесь, но больше ничего не сказала. Она повторила несколько раз «империя зла может подслушать, а я не хочу, чтобы оно им досталось», как будто была кем-то вроде шпиона повстанцев.
— Мм? — Тинкер почувствовала, что разговор зашел в тупик. — Какая империя зла?
— Так мы называли нашу семью — империя зла. Нашего отчима мы называли Минг Безжалостный, его сына — Кронпринцем Поцелуй Меня в Зад, а наши сводные братья были Летающие Обезьяны Четыре и Пять.
Тинкер сделала усилие, чтобы проигнорировать внезапное вторжение в разговор образов из «Волшебника из страны Оз».
— Я была ее величайшим сокровищем?
— Да. — Лейн продолжила разглядывать ветки. — Хотя я поражена, что она оказалось достаточно зрелой, чтобы это понять. Я ожидала что-то более тривиальное, вроде ее дневника или облигаций на предъявителя, которые она украла у нашего отчима. Но нет, это была копия вот этой справки, и адрес твоего деда, и записка, которая гласила «Присмотри за моим ребенком. Не проговорись империи зла — или даже другой мир не будет достаточно далеким расстоянием от них» Ни «пожалуйста», ни «спасибо» ни объяснения, почему она это сделала.
— Так ты не рада, что я появилась на свет?
— Не представляй это, как что-то личное. Я думала, — и до сих пор думаю, — что это было до ужаса эгоистично и безответственно с ее стороны, как будто ребенок не нуждается в заботе больше чем… семя одуванчика. Брось его на ветер и надейся на лучшее. — Лейн раздраженно фыркнула. — Это так похоже на Эсме.
— Я все еще не понимаю, почему ты мне не сказала?
— Я не считала, что будет разумным доверить такую тайну ребенку. Ты бы смогла сохранить ее от Масленки?
— Он бы никому не сказал?
— А Тулу?
Тинкер отвела взгляд. Да она могла бы довериться Тулу, но кто знал, что Тулу сделала бы с этими сведениями. Просто посмотри, что эта полуэльфийка делает сейчас — распространяет слухи, что она не замужем. — Ты могла бы сказать мне, когда умер дедушка.
— Да, могла бы, но не сказала. — Лейн нашла еще одни извивающийся узелок и бросила его в банку для образцов. — Моя семья — захватчики. Если есть что-то, что они хотят иметь, у них есть деньги и власть достаточные, чтобы этим завладеть. Уже очень долго никто не может им противостоять. Они идут поверх, вокруг, а иногда и через людей, чтобы получить то, что они хотят.
— Но… но… что общего это имеет с тем, что ты не говорила мне об Эсме?
— Я не думаю, что ты бы смогла вообще понять нашу семью, пока ты не встретила Ветроволка и не увидела объем власти, которым располагает он. Одно слово не тому человеку, и они бы выкрали тебя обратно на Землю и ни ты, ни твой дедушка, ни даже я не смогли бы сделать ничего, чтобы их остановить.
Глава 14: РАСПУТЬЕ
Тинкер выбежала из пронизывающего холода холодильника «Рейнольдса» и натолкнулась на палящую жару летнего вечера. О боги, может ли ее жизнь стать еще более ебанутой?[51] Все, кого, как она думала, она знала, превратились в полных чужаков. Тулу говорит всем, что она не замужем, Лейн оказалась ее тетей, а ее дедушка лгал, лгал и лгал. Он всегда говорил ей, что ее мать была мертва ко времени ее зачатия, и что ее яйцеклетка хранилась в том же банке спермы, где и сперма ее отца. Он утверждал, что он случайно выбрал яйцеклетку из большого списка анонимных доноров. Он унес правду в могилу, ни слова не сказав, что у нее есть живой родственник, да еще настолько близкий, как Лейн. Он умер, и им с Масленкой не к кому было обратиться. Она почти сошла с ума от страха и горя, а он лгал им обо всем, а затем оставил их одних.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
