СЕЙЧАС НЕЛЬЗЯ НЕ отдать должное проницательности Трегубовой и Саши Литвиненко, которые с первых встреч распознали опасность, исходящую от Путина, несмотря на его талант “отражателя” и арсенал приемов профессионального ловца человеческих душ. Это тем более примечательно, если учесть, что среди незадачливых жертв пресловутого путинского “обаяния” числятся столь заметные личности, как Тони Блэр, Джордж Буш с Кондолизой Райс, Березовский, Ельцин, не говоря уже о массах безнадежно очарованных им российских интеллигентов.
Елена Трегубова. (Сергей Михеев/Коммерсантъ)
“Я поняла, что он, как зеркало, копирует собеседника, чтобы заставить тебя поверить, что он — такой же, свой. Впоследствии мне приходилось наблюдать этот его феноменальный дар во время встреч с лидерами других государств”.
Глава 15. За пять минут до победы
Буйнакск, Дагестан, 4 сентября 1999 года. Взрывом бомбы, заложенной в припаркованном автомобиле, уничтожен многоквартирный дом, где проживали семьи российских военнослужащих. Убито шестьдесят четыре человека и ранено сто тридцать три. В тот же день сотни боевиков Басаева и лидера ваххабитов Хаттаба вторглись в Дагестан из Чечни в попытке вернуться в приграничные деревни, из которых их вытеснили федеральные силы всего две недели назад. Правительство Масхадова отмежевалось от действий Басаева. Премьер-министр Путин созвал заседание Совета безопасности.
Весь 1999 год Чечня неуклонно катилась к кризису. Все это проходило мимо Бориса, поглощенного кремлевскими интригами, болезнью президента и войной со Скуратовым и Примаковым; у него просто не оставалось времени.
Но где-то в мае ему вдруг позвонил и попросил встречи Мовлади Удугов, бывший министр иностранных дел сепаратистов, которого Масхадов выгнал из правительства за исламистский уклон. В начале июня Удугов приехал в Москву и изложил свой план: сместить Масхадова и заменить его режимом, более приемлемым для России.
Его аргументы были следующими. Цель Масхадова — добиться полной независимости от России, интегрироваться с Западом и в конце концов вступить в НАТО и Евросоюз. Примером для подражания Масхадов считает проамериканскую Грузию. Если он добьется своего, то Америка укрепится на Северном Кавказе и получит контроль над транзитными путями каспийской нефти на Запад. А это для России плохо.
Но и для истинных мусульман в этом тоже нет ничего хорошего, потому что Америка для них — главный враг. С этой точки зрения истинные мусульмане и российское государство имеют общий интерес в том, чтобы не допустить укрепления позиций Запада на Кавказе. Исламистское правительство в Грозном автоматически будет антиамериканским, а значит, пророссийским. План Удугова состоял в том, чтобы с помощью ваххабитов спровоцировать кризис в Дагестане и дать Кремлю повод для удара по Чечне, который привел бы к падению Масхадова и приходу к власти коалиции Басаева и Удугова. В обмен на право жить по законам Шариата они готовы поступиться независимостью и согласятся на автономию в составе Российской Федерации. Они также готовы отказаться от части территории, а именно — всех земель к северу от Терека, где в основном живут русские. Им вовсе не интересно обращать их в мусульманство.
Борису идея не понравилась. Он не доверял Басаеву и Удугову и не видел ничего хорошего в исламизации Кавказа. Но, с другой стороны, влияние этих двоих в среде боевиков за последнее время настолько возросло, что отмахиваться от них тоже было неразумно.
Он ответил Удугову, что уже давно не имеет никакого влияния на политику в Чечне и что тот явился не по адресу; говорить надо с премьером Степашиным или секретарем Совбеза Путиным. Но он готов передать им удуговские предложения.
Затем он встретился со Степашиным и изложил ему содержание разговора. Степашин поблагодарил за информацию и сказал, чтобы Борис не беспокоился, он займется этим вопросом сам.
Об этих планах Борис еще раз говорил в августе с Путиным, как только тот стал премьер-министром. К тому времени уже начались действия российской армии против ваххабитов, укрепившихися в приграничных деревнях Дагестана. К границам Чечни перебрасывались дополнительные части. Похоже было, что разыгрывался удуговский гамбит.
— Володя, что происходит? — поинтересовался Борис. — Будь поосторожнее. Не ввязывайся в войну на основании политической схемы. Войны имеют свойство заканчиваться совсем не так, как их замышляют.
— Борис, — ответил Путин. — Давай договоримся о разделении труда: ты занимаешься выборами, а я Чечней. Поверь, я знаю, что делаю.
— Хорошо, — сказал Борис. — Только выслушай, что я думаю. А потом уж делай, как считаешь нужным.
— Давай, говори.
— Масхадов, к сожалению, не контролирует ситуацию, и по нашей вине: мы не выполнили ни одного своего обязательства. Басаев и Удугов — реальная сила, но они бандиты. Если им позволить взять власть в Грозном, то это будет постоянным источником проблем на всем Северном Кавказе. Мы не можем этого допустить, но и не можем их игнорировать. Их надо заставить вернуться в коалицию с Масхадовым. Пусть друг друга уравновешивают.
Путин немного помолчал.
— Я тебя выслушал. Мы еще не приняли окончательного решения, и я тебе обещаю, что учту то, что ты сказал. Но ты тоже должен пообещать мне одну вещь.
— Какую?
— Прекрати контакты с чеченцами. Никаких телефонных разговоров, посланий, мелких услуг. Ты представить себе не можешь, что тут мне про тебя докладывают. Если бы я верил хоть одному проценту из этого, мы бы здесь не разговаривали. Но это становится для меня проблемой.
— Хорошо, — сказал Борис. — Обещаю.
Через три недели после этого разговора произошел взрыв жилого дома в Буйнакске. А еще через пять дней взлетел на воздух жилой дом в Москве.
Москва, 9 сентября 1999 года. Взрывом бомбы, заложенной в помещении первого этажа, уничтожен жилой дом на улице Гурьянова; число жертв — 94 убитых и 249 раненых. Через четыре дня при взрыве дома на Каширском шоссе убито еще 119 человек. Хотя никто не взял на себя ответственность, власти объявили, что в терактах просматривается “чеченский след”. Премьер-министр Путин, используя уголовный сленг, пообещал “мочить террористов в сортире”. В надежде предотвратить войну Масхадов безуспешно пытается связаться с Ельциным. К чеченской границе продолжают стягиваться российские войска.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ после первого московского взрыва Борис попал в больницу. Утром 10 сентября глазные белки у него неожиданно пожелтели, и его госпитализировали с диагнозом “гепатит”. Когда 13 сентября прогремел второй взрыв, он все еще находился в палате и имел время поразмыслить над происходящим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
