Видя растущий гнев Яноша, вмешался Мэйн:
— Капитан Серый Плащ. Рассвет близится. Нам пора в путь.
Янош заставил себя успокоиться.
— Я совсем забыл, — печально сказал он, — совсем забыл, что, когда попал в такое же положение… я встречал людей, которые предпочитали жить в плену, чем умереть свободными.
И тут же они перестали для него существовать. Он крикнул, чтобы мы собирались. Надо было быстро вернуться в лагерь, погрузиться и скорее отправляться. Кочевники должны вернуться с подкреплением. И к этому времени мы должны уйти подальше в глубь пустыни. Мы забрали из их лагеря все ценное, оставив только запас дров для тех, кто решил жить в рабстве. Все остальное сожгли. Мы разогнали их лошадей в разных направлениях, надеясь сбить преследователей со следа. Мы не решились взять их с собой. Нам не хотелось отмечать маршрут нашего побега останками животных.
Мы двинулись дальше. Когда мы вышли из оазиса в первые багряные краски рассвета, меня догнала та красивая женщина, указала пальцем мне в грудь и что-то спросила. Я сразу сообразил, что она хочет узнать.
— Амальрик, — сообщил я.
Тогда она похлопала себя по груди:
— Диосе.
По мере того как мы углублялись в пустыню, дым от костра в оазисе терялся в мареве дрожащего воздуха, быстро нагревшегося солнцем.
Глава десятая
ДИОСЕ
Через несколько дней у Диосе и ее товарищей появились основания сожалеть о том, что их спасли. Пустынные ночи были так холодны, что стужа пробирала до костей, а днем же, наоборот, мы молили о том, чтобы скорее пришла спасительная вечерняя прохлада. Невозможно было сохранять тот темп, который предлагал Янош, и за это мы были благодарны бывшим рабам. И когда вовсю палило солнце и ослики ревом оплакивали свою несчастную судьбу, а у нас даже не было слез, чтобы пролить их над своей судьбой, мы уверенно полагали, что только дурак решится преследовать нас. Мы и так были обречены. Но имелся ли шанс выжить у того, кто здесь вздумает позариться на наше богатство? Тем не менее и в этом аду обитали какие-то животные, хотя я бы не взялся утверждать, что они принадлежат к реальному миру. По ночам мы слышали, как они выли, предвкушая влагу нашей крови, а в раскаленные дни кругом стояла зловещая тишина.
На третий вечер наших мучений волшебная водоискательная лоза Кассини слабо клюнула, и все дружно бросились разгребать песок, как собаки. Я зарычал от наслаждения, когда мои пальцы наткнулись на влажный песок. Я набирал его полные горсти, высасывал, выплевывал и вновь запихивал в рот. Чуть утолив жажду, чавкая словно поглощая сладкий шербет, я поднял глаза и увидел Диосе. Лицо у нее было в грязи, и, когда она усмехнулась мне, на ее зубах тоже заблестел песок. Она не удержалась от смеха, видя мою физиономию, я захохотал над ней, и наш обоюдный смех становился все громче.
Диосе очень приятно смеялась. Я слышу эти звуки даже сейчас, когда пишу, пытаясь изобразить прошлое с доступным мне мастерством. Поэт бы его описал как мелодичный, похожий на звук колокольчика или на «ветерок в священной роще». Ее смех поднимался откуда-то из глубины, из сердца, отчего у каждого, кто слышал ее, сразу улучшалось настроение. Вскоре смеялись уже все, и лишь Янош сохранил чувство реальности, приказав всем мужчинам рыть глубокий колодец, чтобы напоить животных и набрать воды впрок.
Я не стану утверждать, что этой ночью мы себя чувствовали так, словно только что выступили в этот поход, или здорово освеженными, но настроение у нас явно поднялось. Когда один из осликов закричал, Лион передразнил его, и вскоре все закричали, подражая ослам, и ничего не было слышно в пустыне, кроме наших собственных воплей.
Во время ужина Диосе сидела рядом со мной, а когда мы поели, то попыталась поговорить. Она указала на меня, произнесла мое имя и жестом обвела окружающее пространство. Повторила мое имя, но на этот раз с вопросительной интонацией.
— А, — понял я. — Ты хочешь узнать, откуда я.
Я указал на запад. Она нахмурилась и покачала головой, словно не веря, что такое может быть. Но я еще раз кивнул, вновь указывая на запад. Пока она размышляла над этим, теперь уже я произнес ее имя и обвел окружающее пространство. А откуда она? Она указала на юг и несколько раз энергично махнула рукой, показывая, что ее родина далеко. Я соединил руки, изображая их связанными, и указал в ту сторону, где мы встретились с кочевниками.
— Что произошло? — спросил я. — Как ты оказалась у них в руках?
Диосе покачала головой, не понимая, что я имею в виду. Я повторил свой жест и вопрос, и ее прекрасные глаза осветились пониманием. Диосе что-то затараторила на своем языке, тут же расстроенно смолкла и пальцами на песке показала движение идущего человека. Она изобразила лицо ничего не ведающего человека, который беззаботно напевает. Таким было начало ее путешествия, при этом я понял, что с нею было много товарищей и сильная охрана. Затем она начала изображать кочевников с жестокими и злыми лицами, высматривающих что-то вдали. Я понял, что кочевники лежали в засаде, поджидая проходящий караван. Затем было нападение, сражение; охрана мужественно сражалась, но была перебита. Потом женщина свела запястья вместе, демонстрируя, что ее заковали в кандалы. На лице ее было написано отчаяние и безнадежность. Воспоминания повергли ее в уныние. Диосе указала на восток — туда гнали захваченных работорговцы. Я понял, что там находится рынок, где продают рабов. Даже в таком виде, в широкой мужской рубашке и обтрепанных шароварах, с грязным, усталым лицом, Диосе оставалась удивительно красивой женщиной. Вождь кочевников мог бы запросить за нее приличную цену.
Какое-то время мы помолчали, обдумывая, как бы продолжить наш разговор.
— Может быть, я помогу, друг мой, — сказал Янош. Я и не слышал, как он подошел, поэтому удивленно обернулся. Он протянул мне небольшую деревянную, покрытую письменами коробочку и присел на корточки рядом со мной. — Если помнишь, у меня есть кое-какой опыт в таких делах.
— Не уверен, что ты сможешь помочь, — сказал я. — Наши языки настолько непохожи, что не за что зацепиться.
Янош засмеялся:
— Я как-то уже говорил тебе, что лучший словарик находится в постели, дружище Амальрик.
Такое предложение меня шокировало.
— Ну что ты, Янош. Я не могу сделать такое предложение этой девушке. Ясно видно, что она из хорошей семьи. Может быть, даже из более благородной, чем моя собственная. И наверняка она еще девственница. С моей стороны было бы нетактично…
— С твоей стороны это было бы нетактично, если бы ты поступил так в мирной, скучной Ориссе. Здесь же Амальрик, другая жизнь. Настоящая жизнь. — Он обвел рукой пустыню. — Так что займись этим, приятель. Иначе будешь жалеть до старости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
