чѣмъ нибудь обидѣла.
Нелли казалось, что она совершила нивѣсть какое преступленіе.
Извиненіе было благосклонно принято, но дородная дама долго еще не могла успокоиться: такъ обидно ей показалось это предположеніе. Нелли объяснила ей, что они были на скачкахъ только въ первый день, а теперь спѣшатъ въ городъ, чтобы тамъ переночевать. Замѣтивъ, что лицо дородной дамы начало проясняться, она отважилась спросить ее, сколько верстъ осталось до ближайшаго города. Прежде чѣмъ отвѣтить на ея вопросъ, дородная дама сочла нужнымъ сообщить имъ, что она ѣздила на скачки, но не съ караваномъ, а въ кабріолетѣ, слѣдовательно, вовсе не по дѣламъ и не ради наживы, а такъ, — для собственнаго удовольствія. До города же, по ея словамъ, осталось миль восемь.
Это извѣстіе опечалило дѣвочку; она чуть не заплакала, глядя на дорогу, надъ которой начинали уже сгущаться ночныя тѣни. Старикъ тоже тяжело вздохнулъ, опираясь на свой посохъ: имъ предстояло пропутешествовать всю ночь, а уже и теперь становилось темно. Хозяйка фуры начала было убирать чайную посуду, но, замѣтивъ, что личико дѣвочки отуманилось грустью, пріостановилась. Нелли простилась съ ней, подала руку дѣдушкѣ и они пошли. Когда они уже были шаговъ въ пятидесяти, та крикнула имъ, чтобы они вернулись.
— Подойди поближе, влѣзай сюда, говорила она, указывая Нелли на ступеньки фуры. — Скажи мнѣ откровенно, дитя мое, ты очень проголодалась?
— Нѣтъ, не очень, но мы устали, а до города еще такъ далеко!
— Ну все равно, голодны вы или нѣтъ, а все должны напиться у меня чаю. Надѣюсь, что вы ничего противъ этого не имѣете? обратилась она къ старику.
— Конечно, они прибавятъ вѣсу, отвѣчалъ Джорджъ недовольнымъ тономъ.
— Я тебя спрашиваю, много ли они прибавятъ вѣсу, повторила хозяйка. — Ты видишь, они не изъ полновѣсныхъ!
— Вдвоемъ они вѣсятъ, медленно протянулъ Джорджъ, съ головы до ногъ оглядывая старика и Нелли, — какъ настоящій знатокъ, который и на полъ унца не дастъ промаху, они вѣсятъ почти то же, что вѣсилъ Оливеръ Кромвель.
Нелли очень удивилась, услышавъ такое точное опредѣленіе вѣса человѣка, давнымъ-давно жившаго на свѣтѣ — она знала это изъ книгъ — но такъ какъ въ эту минуту хозяйка объявила, что беретъ ихъ съ собой въ фурѣ, дѣвочкѣ, на радостяхъ, некогда было углубляться въ этотъ вопросъ. Она отъ всего сердца поблагодарила дородную даму за ея доброту и, желая чѣмъ нибудь услужить, помогла ей убрать посуду. Когда лошади были уже запряжены, всѣ трое поднялись по лѣстницѣ въ фуру. Старикъ былъ въ восторгѣ. Хозяйка заперла дверь, Джорджъ свернулъ ступеньки и спряталъ ихъ подъ экипажемъ, и караванъ тронулся съ мѣста. Съ шумомъ и трескомъ грузно подвигался онъ по дорогѣ, дребезжа и громыхая всѣмъ своимъ корпусомъ. Даже молоточекъ у двери, за блестящую ручку котораго никому еще не приходилось дергать, поминутно стучалъ отъ сотрясенія.
XXVII
Когда они немного отъѣхали, Нелли принялась съ любопытствомъ разсматривать экипажъ, въ которомъ они теперь съ такими удобствами совершали свое путешествіе. Фура раздѣлялась на двѣ половины: въ той, гдѣ предсѣдательствовала хозяйка, полъ былъ обитъ ковромъ, а у задней стѣны, за перегородкой, была придѣлана койка, — точь-въ-точь какъ въ пароходныхъ каютахъ — съ такими же хорошенькими бѣленькими занавѣсками, какія висѣли у окошекъ. Эта койка представляла довольно удобное ложе для отдохновенія; но какимъ образомъ влѣзала въ нее дородная хозяйка, къ какимъ гимнастическимъ фокусамъ она должна была для этого прибѣгать, Одному Богу извѣстно; для посторонняго же наблюдателя это оставалось неразрѣшимой загадкой. Другая половина фуры служила кухней: въ ней помѣщалась печь съ маленькой трубой, выходившей въ потолокъ, и шкафчикъ для провизіи; на полу стояло нѣсколько деревянныхъ ящиковъ; въ углу пріютился большой каменный кувшинъ съ водой, а на стѣнахъ висѣла мѣдная и глиняная посуда. Въ парадной же половинѣ стѣны были увѣшаны музыкальными инструментами: треугольниками, бубнами и т. д.
Хозяйка гордо возсѣдала у открытаго окна въ музыкальной и, такъ сказать, поэтической обстановкѣ, а Нелли съ дѣдушкой помѣстилась въ кухнѣ, въ обществѣ кастрюль и сковородокъ. Вначалѣ они только изрѣдка, и то шопотомъ, перебрасывались словами, но, освоившись, стали свободнѣе передавать другъ другу впечатлѣнія о всемъ, что имъ было видно изъ окошечка. Убаюканный этой бесѣдой, старикъ вскорѣ заснулъ. Хозяйка, замѣтивъ это, подозвала къ себѣ Нелли, усадила ее около себя и спросила, нравится ли ей путешествіе въ караванѣ. Нелли отвѣчала, что ей очень нравится.
— Да, говорить дородная дама, — молодымъ людямъ, не страдающимъ никакими недугами, все хорошо, имъ вездѣ весело, — не то что ей, бѣдной: она, молъ такъ больна, такъ страдаетъ меланхоліей, что должна постоянно поддерживать свои падающія силы разными возбуждающими средствами; только объ одномъ она умолчала, откуда она черпала эти средства: изъ той ли подозрительной бутылки, или изъ какихъ нибудь другихъ источниковъ.
— У васъ и аппетитъ всегда отличный, и вы не знаете, что такое душевное уныніе, говорила она. Нелли подумала про себя, что она-то, Нелли, легко могла бы иной разъ обойтись безъ аппетита и что, глядя на эту госпожу, когда она пьетъ чай и ѣстъ всякую всячину, трудно предположить, чтобы она могла страдать его отсутствіемъ, но она, конечно, не высказала своей мысли вслухъ и почтительно ждала, не заговоритъ ли та опять. Хозяйка долго сидѣла, не проронивъ ни слова, и все глядѣла въ упоръ на дѣвочку, потомъ вдругъ вскочила съ мѣста, принесла стоявшій въ углу огромный свертокъ холста, приблизительно въ 1 аршинъ шириной, положила его на полъ и стала развертывать его ногой. Свертокъ оказался очень длинный: онъ занялъ всю фуру, отъ одного конца до другого.
— Прочти, дитя мое, что тутъ написано, сказала она.
Нелли громко прочла, подвигаясь вдоль свертка, надпись, сдѣланную на немъ огромными черными буквами: «Восковыя фигуры м-съ Джарли».
— Прочти еще разъ, хозяйка немного развеселилась.
— «Восковыя фигуры м-съ Джарли», повторила Нелли.
— Это я. Понимаешь ли ты? м-съ Джарли — это я.
И весело взглянувъ на дѣвочку; какъ бы желая ее ободрить: «дескать ничего, душечка, не падай духомъ, даромъ что предъ тобой настоящая м-съ Джарли», она развернула другой, такой же большой свертокъ, на которомъ было написано: «Сто восковыхъ фигуръ въ человѣческій ростъ», затѣмъ третій холстъ съ надписью: «Единственная во всемъ свѣтѣ по своему великолѣпію коллекція настоящихъ восковыхъ фигуръ», и еще нѣсколько менѣе громадныхъ холстовъ, объявлявшихъ публикѣ, что «выставка открыта», что это «единственная, настоящая м-съ Джарли», что это «несравненная коллекція м-съ Джарли», что «Джарли не разъ приводила въ восторгъ все высшее общество», что «королевская фамилія покровительствуетъ м-съ Джарли» и т. д. Блеснувъ передъ изумленной дѣвочкой чудовищными афишами, она вытащила
