— Да, Гоза, но это только забава.
— Верно, Макумазан, а война, может, будет, может, нет. Разве я предсказатель, чтобы знать наверняка? Никто в земле зулу этого не знает, разве что тот, для кого строятся те хижины.
— Гоза, ты думаешь, он и вправду знает?
— Нет, Макумазан, я не думаю, а уверен. Зикали уже слыл самым великим колдуном, когда мой отец еще держался за фартук своей матери. Он подергает за ниточки — и правитель этой стра ны запляшет, как решит колдун. Пожелает войны — будет война, а если мира, так тому и быть.
— И чего же он желает, Гоза?
— А я у тебя хотел об этом спросить, Макумазан, ведь, по твоим словам, вы старые друзья. Объясни еще, почему он выбрал место для ночлега в этой темной норе среди мертвецов, а не с живыми под солнцем Улунди?
— Этого я не знаю, Гоза, поскольку Открыватель не отворял мне своего сердца. Он держит при себе все свои секреты. Вообще же, по-моему, те, кто общается с мертвыми, и жить привыкли с ними.
— Ты, как всегда, прав, Макумазан, — сказал Гоза и так взглянул на меня, словно не поверил ни единому слову.
Видать, он решил, будто я в сговоре с Зикали и в курсе всех его дел. Догадался небось о моих спутниках, когда я пообещал ему одеяла за молчание, и их подозревает в сговоре со мной. Впрочем, тогда я не был в этом до конца уверен, потому и не спросил о Хеде и Энскоме, не выдал их существования ни единым словом, дабы не подвергать смертельной опасности.
В сущности, я мог не волноваться, поскольку, если Гоза, как я думал, состоит на секретной службе главным гонцом и что-то знает, Зикали, скорее всего, велел ему держать язык за зубами, пригрозив проклятьем. То же касается и солдат, которые пришли вместе с ним отвести меня в Улунди. Слово Зикали было куда весомее королевского, ведь по глубокому убеждению всех туземцев, если Кечвайо мог только убить их, то колдун, подобно Сатане, способен погубить и тела, и души. Но откуда ж мне было знать?
Пару дней обошлось без происшествий. Впрочем, ходили слухи об одной или двух встречах Совета в доме короля, где обсуждалось положение дел. Кечвайо я больше не видел, он только дважды присылал слуг с яствами и интересовался через них, здоров ли я и доволен, не обижают и не оскорбляют ли меня. Я отвечал, что вполне здоров и покоен, однако белому человеку, хоть и отшельнику, трудно ощущать радость, живя в одиночестве среди тысяч туземцев.
Утром третьего дня, когда ожидалось полнолуние, явился Гоза и сообщил о прибытии Зикали. В Долину костей тот ступил еще до рассвета. Я спросил, как этот дряхлый старик умудрился забраться в такую даль. Оказывается, если он правильно понял, колдун не шел своим ходом, а его несли слуги на носилках, вернее, носилок было двое, для Зикали и его «души». Подобное заявление озадачило меня, даже для Зикали это звучало странно, поэтому я переспросил, о чем это он толкует.
— Макумазан, я сказал все, что знаю! — воскликнул он. — Об этом Открыватель сам сообщил королю через своих посланников. Он передвигается лишь по ночам, поэтому его никто не видел, а иначе от одного его взгляда мужчины слепнут, а женщины немеют. Может статься, он зовет своей душой эту знахарку Номбе, ходят слухи, будто он ее создал, ведь об отце и матери ее мы отродясь не слыхивали. А может быть, за балдахином вторых носилок, если они есть на самом деле, колдун прячет свою змею.
— Может, и так, — ответил я, оставив бесполезные расспросы. — Мне бы хотелось немедля повидаться с Зикали.
— Никак нельзя, Макумазан, он отдыхает с дороги и никого не желает видеть. Кечвайо приказал убивать любого, кто приблизится к Долине костей, будь он хоть королевских кровей. Даже случайно приблудившегося к тому месту пса велено истреблять. Солдаты, занявшие круговую оборону, уже убили одного, вот какой строгий приказ. А еще мальчика, который искал пропавшего теленка, — как по мне, так это скверная примета.
— Тогда я отправлю ему послание, — настаивал я.
— Попробуй, — ответил Гоза насмешливо, — видишь, вон там парит стервятник. Попроси его отнести твои слова, а на других посыльных не рассчитывай. Не будь глупцом, Макумазан, и наберись терпения. Нынче ночью ты увидишь Открывателя, когда он посетит королевский Совет в Долине костей. Таков приказ Кечвайо, с восходом луны я должен привести тебя на Совет, на случай, если король пожелает спросить тебя о белых людях или передать сообщение для правительства в Натале. На закате я приду за тобой, а пока прощай. Меня ждут неотложные дела.
— Могу ли я повидать короля?
— Нет, Макумазан, сегодня король весь день приносит жертвы духам своих предков, и его нельзя отвлекать, — уходя, бросил через плечо Гоза.
Воспользовавшись разрешением короля ходить, где мне вздумается, я в тот же день вышел из города и пошел к Долине костей, желая выяснить, правду ли сказал Гоза.
Так и есть, всего в трехстах шагах от узкой горловины долины, которая издали походила на черную пещеру, я заприметил солдат. Они стояли в десяти шагах друг от друга, образуя внушительное кольцо, которое тянулось вверх по склону и исчезало за гребнем холма. Найдя среди них знакомого, я спросил, не пропустит ли он меня к другу, Открывателю.
— Конечно, Макумазан, раз ты так желаешь, — ответил малый, судя по всему весельчак, — то есть я пропущу твой дух, но сначала подойди поближе, и я продырявлю тебя своим копьем, чтобы она смогла вылететь.
Поблагодарив солдата за науку, я протянул ему щепотку табаку. Он принял ее с благодарностью, видно, утомился от долгого дежурства. Затем я спросил, сколько слуг привез с собой великий знахарь. Он не знал, хотя
