– Вроде той – о «новой рабочей одежде»?
– Точно. Я бы и за тысячу лет не додумался, что это будет интересно людям.
– А им неинтересно.
– Почему же? Забавная статья.
– Чушь собачья.
Энни произнесла эти слова так решительно, что они прозвучали приговором, и на какое-то время воцарилось молчание. Том пристально смотрел на нее, и Энни, почувствовав смущение, улыбнулась извиняющейся улыбкой.
– Материал глупый, фальшивый и снобистский.
– Но попадаются и серьезные статьи.
– Да. Но кому они нужны?
Том пожал плечами. Энни бросила взгляд на лошадей. Они напились и теперь пощипывали молодую травку.
– То, что делаете вы, – вот это настоящее, живое дело.
По дороге домой Энни рассказала Тому о книгах, прочитанных ею в публичной библиотеке, где говорилось о шептарях, колдовстве и прочих таинственных вещах. Том, посмеявшись, сказал, что, конечно, он читал некоторые из этих книг и не будет скрывать: ему тоже иногда хотелось стать колдуном. О Салливане и Дж. С. Рэри он тоже знал.
– Некоторые из этих ребят – я говорю не о Рэри, он по-настоящему знал и любил лошадей, – делали вещи, которые выглядели колдовством, а на самом деле граничили с садизмом. Сыпали, например, в ухо коню дробь, а люди, глядя на парализованное страхом животное, говорили – только взгляните, каким покорным стал этот безумный конь! Они не знали, что негодяй, возможно, погубил его.
Том рассказывал Энни, что часто в начале лечения больной конь чувствует себя хуже прежнего, и здесь важно выждать время – он должен дойти до конца, испытать все муки ада и только потом постепенно приходить в себя, возвращаясь к жизни. Энни молчала, понимая, что Том говорит не только о Пилигриме, а о чем-то неизмеримо большем, во что вовлечены они все.
Энни знала, что Грейс подробно рассказала Тому о том, что случилось в тот трагический день, но узнала она это не от Тома, а случайно услышала, как Грейс пересказывала содержание разговора Роберту. Грейс словно наслаждалась, что мать узнает обо всем из вторых рук, – так четче выступала их обособленность друг от друга. В тот вечер Энни принимала ванну и, лежа в воде, слышала через открытую дверь, как Грейс разговаривала по телефону с отцом – дочь не делала никаких попыток понизить голос, прекрасно понимая, что мать ее слышит.
Не вдаваясь в подробности, Грейс просто сказала отцу, что ей удалось многое вспомнить, и она рада, что поговорила с Томом. Энни некоторое время ждала, надеясь, что Грейс поделится с ней, но в душе знала, что этого не случится.
Она даже разозлилась на Тома, как будто он насильно вторгся в их жизнь. На следующее утро после разговора Грейс с отцом Энни холодно спросила у него:
– Я слышала, Грейс все рассказала вам о несчастном случае?
– Да, – ответил Том, не прибавив больше ни слова. Очевидно, считал, что это касается только его и Грейс. Однако когда Энни справилась с охватившим ее гневом, то стала еще больше уважать этого человека, напомнив себе, что не он вторгся в их жизнь, а скорее они – в его.
Том редко говорил с ней о Грейс – только о чем-то конкретном. Но Энни чувствовала: он знает, какие у них на самом деле отношения. Впрочем, это было видно за версту.
9
Телята толклись в дальнем углу загона, прячась друг за дружку и выталкивая влажными черными носами вперед ближайших соседей. Когда один из них оказывался-таки впереди, его охватывал страх, и он, тут же срываясь с места, несся прочь и опять забивался в задние ряды. И толкотня начиналась сызнова.
Было субботнее утро – канун Дня Поминовения. Близнецы гордо демонстрировали Джо и Грейс, как ловко они умеют управляться с лассо. Готовился бросать веревку Скотт, на нем были новые ковбойские штаны и шляпа – на размер больше, чем надо, она уже не раз слетала с него – от рывка, когда он замахивался, и каждый раз Джо и Крэг покатывались со смеху, а Скотт наливался краской, старательно делая вид, что ему тоже очень смешно. Он уже столько раз прицеливался, размахивая веревкой, что Грейс почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.
– Может, придем на следующей неделе? – спросил Джо.
– Я выбираю теленка.
– Да вот они все перед тобой. Все черные, у всех четыре ноги и хвост.
– Тоже мне шутник нашелся.
– Да ладно тебе, бросай – не тяни.
– Не мешай!
Джо покачал головой и усмехнулся, подмигнув Грейс. Они устроились рядышком на верхней слеге. Грейс, забравшись на ограду, чувствовала себя победительницей, притворяясь, что для нее залезть сюда – пара пустяков. Слега отчаянно давила на больную ногу, но девочка храбрилась и не показывала виду, что ей больно.
Сегодня Грейс надела новые джинсы фирмы «Рэнглерз», которые они с Дайаной не без труда отыскали в Грейт-Фоллс. Сидели джинсы отлично – в этом она убедилась сегодня утром, крутясь перед зеркалом в ванной. Спасибо Терри – мускулатура на культе восстановилась полностью, и нога выглядела в брюках превосходно. Забавно, но в Нью-Йорке Грейс скорее умерла бы, чем показалась на людях в чем-нибудь, кроме «Левиса», но здесь все поголовно носили «Рэнглерз». Продавец в магазине объяснил, что в этих джинсах внутренние швы заделываются так, чтобы было удобно ездить верхом.
– У меня зато лучше вас получается, – похвалился Скотт.
– Да, размахиваешь ты петлей что надо.
Джо спрыгнул с ограды и пошел по грязи к телятам.
– Джо, а ну уходи с дороги – не мешай!
– Смотри – в штаны не наложи. Я помочь тебе хочу – разогнать их немножко.
Как только Джо приблизился, телята попятились назад. Вскоре отступать уже было некуда, и Грейс видела, как нарастало в них беспокойство. Джо остановился. Еще шаг – и они разбегутся.
– Ты готов? – крикнул он Скотту.
Закусив нижнюю губу, Скотт сильнее замахал лассо – веревка со свистом рассекала воздух. Он кивнул, и Джо сделал шаг вперед. Телята тут же бросились в другой угол. Скотт кинул лассо, издав непроизвольно легкий крик. Веревка змеей взвилась в воздух, и петля оказалась на шее бегущего впереди теленка.
– Есть! – радостно завопил Скотт, туже затягивая веревку.
Но его ликование длилось недолго: почувствовав на шее петлю, теленок рванулся назад и потащил за собой Скотта. Шляпа его взмыла вверх, а сам мальчик шлепнулся лицом в грязь.
– Отпусти веревку! Отпусти! – кричал брату Джо, но Скотт то ли не слышал, то ли ему гордость не позволяла сдаться. Он намертво вцепился в веревку, и теленок продолжал тащить мальчика за собой. И хотя бычок был невелик размерами, прыгал, брыкался и лягался он не хуже взрослых своих родичей, блиставших на родео.
Грейс испуганно прижала руки к лицу, чуть не свалившись с ограды. Но вскоре они поняли, что Скотт просто дурачится, Джо и Крэг принялись вопить и хохотать. Скотт же упорно держался за конец веревки. Теленок таскал его за собой из конца в конец манежа, к вящему изумлению остального молодняка.
