А потом они налетели на нас. Не знаю, как я удержалась. – Грейс издала короткий смешок. – Хотя лучше было свалиться. Конечно, не так, как Джудит, которая очутилась словно в западне: она болталась у коня сбоку и была похожа – не знаю даже, как сказать – на куклу из папье-маше. Ее подбросило в воздух, и, когда она падала, нога ее запуталась в стремени. И вот так мы, все четверо, катились вниз, и это, казалось, длилось вечность. И что удивительно! Все это время я не забывала о том, какое синее над нами небо, и как ярко светит солнце, и как искрится снег на деревьях, и думала: «Боже! Ну и прекрасный же день!» – Она повернулась к Тому. – Разве это не странно?
Том совсем не находил это странным. Он знал, что бывают такие моменты, когда мир вдруг неожиданно решает предстать перед тобой во всем блеске, и делает он это вовсе не потому, что хочет поиздеваться над нашими несчастьями или ткнуть носом в наше ничтожество, а для того, чтобы распахнуть перед нами красоту бытия. Том улыбнулся девочке и кивнул.
– Не знаю, видела ли его Джудит – я говорю о грузовике. Она, должно быть, здорово ударилась головой, а Гулли совсем рехнулся от страха и швырял ее из стороны в сторону. А когда я увидела грузовик – мы были в том месте, где раньше проходил мост, – я подумала: нет, он не сумеет затормозить – и решила ухватиться за поводья Гулли и увести всех с дороги. Какая же я была глупая! Боже, какая глупая!
Она обхватила голову руками, закрыв глаза, но почти сразу же продолжила рассказ:
– Мне надо было слезть с коня. Тогда я легко смогла бы увести Гулли. Гулли был в страшном возбуждении, но он сильно ушиб ногу и не мог быстро двигаться. Мне надо было только шлепнуть Пилигрима по крупу – и он бы ушел с дороги, а потом увести Гулли. Но я ничего этого не сделала.
Она зашмыгала носом, собираясь с духом.
– Пилигрим был просто чудо. Он, конечно, тоже страшно перепугался, но пришел в себя быстро. Казалось, он читает мои мысли. Я имею в виду, что он мог наступить на Джудит или еще что-то выкинуть, но он ничего этого не делал и держался изумительно. Он все понимал. И если бы шофер грузовика не загудел, у нас с ним все получилось бы – мы были совсем рядом с Гулли. Пальцы мои уже тянулись к поводьям, уже тянулись…
Грейс взглянула на Тома, лицо ее исказилось от боли при воспоминании о безвозвратно потерянной возможности, и из глаз наконец полились слезы. Том обнял девочку и прижал к себе, а она, прильнув к его груди, горько зарыдала.
– Я видела ее лицо, она смотрела на меня снизу, болтаясь у самых ног Гулли, – и тут взревел гудок. Она была такой маленькой, такой испуганной. А ведь я могла спасти ее. Я могла бы всех спасти.
Том молчал, зная, насколько бессильны здесь слова – иногда даже через многие годы сознание непоправимости случившегося продолжает мучить. Темнота сгущалась. Они еще долго стояли молча; Том положил руку на голову девочки, вдыхая свежий юный запах ее волос. А когда рыдания прекратили сотрясать ее тело и он почувствовал, что напряжение спадает, то мягко спросил, хочет ли она продолжить рассказ. Грейс кивнула и, шмыгая носом, глубоко вздохнула.
– Все произошло, когда неожиданно раздался гудок. А Пилигрим – он повернулся, чтобы грудью встретить грузовик. Это кажется безумием, но все выглядело так, словно он хотел предотвратить несчастье. Он не мог позволить этому страшному чудищу раздавить нас – он был готов сразиться с ним. О Господи! Как он мог удержать сорокатонный грузовик! Разве такое возможно? Но я видела, что именно это он и хотел. И когда грузовик оказался перед нами, он напал на него. Я вылетела из седла и стукнулась головой. Больше я ничего не помню.
Остальное Том уже знал – по крайней мере, в общих чертах. Энни дала ему телефон Гарри Логана; Том позвонил ему дня два назад и услышал еще один рассказ об этих трагических событиях. От Логана Том узнал, как погибли Джудит и Гулливер и как отыскали Пилигрима в речке, где тот стоял под мостом с кровоточащей раной в груди. Том засыпал ветеринара вопросами – некоторые озадачили Логана. Однако он – видно, что добрая душа, – терпеливо перечислил все ранения и травмы коня и сказал, что предпринял на месте. Логан также рассказал, что, оказав первую помощь, отвез Пилигрима в Корнелл (Том знал хорошую репутацию лечебницы), и подробно описал, как там продолжали лечить коня.
Том совершенно искренне сказал ему, что впервые о таком слышит – чтобы ветеринар спас совершенно искалеченное животное, Логан только рассмеялся в ответ и заметил, что, наверное, допустил ошибку. Не надо было его спасать. В конюшне Дайеров дела пошли крайне плохо – эти негодные юнцы черт знает как обращались с несчастным конем. Теперь он жалеет, посетовал Логан, что пошел у них на поводу и позволял защемлять бедняге голову, чтобы всадить иглу.
…Грейс поежилась от холода. Было уже поздно, мама, наверное, волнуется. Они медленно двинулись по направлению к конюшне, прошли ее насквозь – шаги гулко отдвались в темном опустевшем помещении – и, выйдя с другого конца, сели в стоящую рядом машину. Свет от фар освещал рытвины и выбоины на дороге, ведущей к речному домику. Впереди бежали собаки, отбрасывая длинные тени на дорогу, и, когда они оборачивались на машину, глаза их сверкали зловещими зелеными огнями.
Грейс спросила, поможет ли Пилигриму ее рассказ, и Том ответил, что нужно еще подумать, но надеется, что поможет. Когда они подъехали к домику, девочка уже не выглядела заплаканной – чему Том в душе порадовался, – а, выбираясь из машины, улыбнулась ему; Том понимал, что ей хочется поблагодарить его, но она стесняется. Он бросил взгляд на дом, надеясь увидеть Энни, но та не вышла. Улыбнувшись Грейс, Том прикоснулся к шляпе:
– До завтра.
– До завтра, – отозвалась девочка, закрывая за собой дверь.
Когда Том вернулся домой, все уже отужинали. Фрэнк в гостиной за большим столом помогал Джо делать математику, время от времени покрикивая на близнецов; те никак не хотели уменьшить звук телевизора, по которому шло какое-то комедийное шоу. Наконец отец пригрозил совсем выключить телевизор, если они не послушаются. Дайана молча поставила ужин Тома в микроволновую печь, он тем временем пошел в ванную комнату.
– Ну как, понравились ей новые телефоны? – Сквозь приоткрытую дверь Том видел, как невестка снова уселась за кухонный стол со своим рукоделием.
– Да, она обрадовалась.
Том вытер руки и вышел из ванной. Микроволновая печь мелодично запикала – Том вынул оттуда тарелку с куриным фрикассе, зеленой фасолью и отварной картошкой. Дайана считала, что это его любимое блюдо, а у Тома не хватало духу ее разочаровывать. Есть не хотелось, но отказ от пищи огорчил бы невестку, и он, усевшись за стол, стал есть.
