– Пара минут – и появятся слуги и охрана, – отметил Сашка, отставляя так и неналитый бокал. – Еще немного поспорят, что делать, и вызовут полицию. Или сразу начнут ломать, как думаешь?
Ирина, впервые в жизни оказавшись в положении застигнутого на месте преступления грабителя, испугалась. Вскочила с кресла, побледнела, что было видно даже сквозь грим, растерянно завертела головой, не зная, как поступить. Шульгин наблюдал за ней с улыбкой, ожидая, скоро ли она опомнится, поймет, что никакой опасности для них не существует.
Ей потребовалось на это секунд десять – недопустимо много для профессионалки.
– «Стар стал папаша, рука не та, глаз не тот…» – процитировал он персонажа давнишнего милицейского романа «Дело пестрых», бестселлера шестидесятых годов.
Виновато потупившись, Ирина вытащила из кармана свой портсигар. Шульгин кивнул одобрительно.
– Так. И куда же мы пойдем?
– Домой, наверное. – Она откинула украшенную алмазной монограммой крышку и стала набирать нужную комбинацию на клавиатуре, прикрытой фильтрами сигарет.
Слуги наконец добрались до двери, возбужденно переговариваясь и обсуждая стратегию наиболее правильных действий. Голоса сквозь толстые полотнища дверей доносились глухо.
Шульгин отрицательно покачал ладонью.
– Не домой. В ближайший темный переулок… – прошептал он.
Открылось квадратное, два на два метра, окно перехода, окруженное по периметру фосфоресцирующей бледно-фиолетовой рамкой, за которой видна была перспектива ночной лондонской улицы. В сыром тумане тусклыми ореолами светились газовые фонари. Ирина что-то регулировала, время от времени невольно оглядываясь на двери, шум за которыми усиливался. Там, наверное, собрались уже все обитатели дома.
Риск состоял в том, что, согласно принципу неопределенности, не подстрахованное стационарной установкой поле могло забросить их или не в ту точку пространства, которая требовалась, или в другое время. Плюс-минус несколько часов, месяцев, а в худшем случае и лет.
Рамка, ограничивающая межпространственный канал, скользила вдоль темных фасадов домов, пока слева не обозначился вдруг узкий, совсем уже не освещенный переулок, почти щель между глухими кирпичными цоколями.
– Стоп!
Нижний край рамки уравнялся с поверхностью мокрой вымощенной каменными плитами панели, и Шульгин, не забыв погасить свет в холле, шагнул в сырую мглу. Ирина – за ним. И тут же закрыла проход.
– Так. Конец первой серии. Начинаем вторую… – Шульгин вновь ощутил себя в своей стихии. – Пойдем.
– Куда теперь?
– А вот как раз туда, откуда ушли… – И, на ходу объясняя свой план, он повлек Ирину на улицу, в сторону парадного подъезда дома леди Спенсер.
Они успели как раз вовремя. Распахнулась входная дверь, и из ярко освещенного вестибюля на крыльцо выбежал полуодетый мужчина средних лет. Пока он озирался, соображая, в какую сторону бежать, Шульгин преградил ему дорогу.
– Что здесь происходит? Я инспектор Скотленд-Ярда Лестрейд! – Никакая другая фамилия просто не пришла ему в голову. Да и вряд ли слуга был внимательным читателем Конан Дойла. Одновременно Сашка сунул руку в карман, то ли за оружием, то ли за полицейским жетоном. Он не знал, какие доказательства своей служебной принадлежности предъявляли в то время инспектора, но был уверен, что требовать таковых перепуганный, едва проснувшийся слуга не станет. Старая добрая Англия, здесь люди не допускают мысли, что кто-то назовет себя полицейским, не будучи таковым.
Обрадованный, что не придется бегать по улицам в поисках констебля, человек начал сбивчиво объяснять суть происходящего в доме.
– Пойдемте. И прекратите размахивать руками. – Шульгин извлек из-под плаща пистолет, который рассеивал всякие сомнения, если бы они вдруг и возникли.
По возможности точно копируя манеры британских полицейских, как он запомнил их по многочисленным в свое время фильмам, Шульгин отправился осматривать место преступления.
– А вы, инспектор Джонсон, останьтесь здесь и наблюдайте. Если злоумышленники попытаются бежать через окна – стреляйте без колебаний.
Он решил, что, несмотря на хороший грим, Ирине не стоит появляться в доме, где ее при ярком свете станут жадно рассматривать множество любопытных и, как обычно у людей этой профессии, наблюдательных глаз.
Поднимаясь наверх по знакомой лестнице, Шульгин спросил у дворецкого, представительного, вполне соответствующего стереотипным представлениям мужчины лет под пятьдесят, отчего тот послал человека на улицу, а не просто позвонил по телефону.
– Телефон в доме только в гостиной леди, как раз там, где заперлись воры…
– Уберите собак, – распорядился Шульгин.
Двух свирепых мастифов в кованых стальных ошейниках, которые при появлении Шульгина вновь залились наводящим страх лаем, согнали вниз по лестнице пинками и руганью. Количество столпившихся на площадке слуг обоего пола подтверждало высокое общественное положение здешнего аналога Сильвии и то, что в ее доме двадцатый век наступил только календарно, а жила она, соблюдая все традиции века предыдущего, с дворецкими, поварами, горничными, грумами, псарями и какие там еще существовали категории обслуживающего персонала. У «настоящей» Сильвии слуг, как заметил во время своего предыдущего визита Шульгин, в доме не было вообще.
Изображая хрестоматийного сыщика, Сашка тщательно (только вот лупы у него не было) осмотрел двери и пол вокруг, припав к замочной скважине ухом, долго прислушивался, потом резким рывком – чуть от себя, а потом к себе – распахнул дверь. Когда они уходили, он не только погасил в холле свет, но и отодвинул засов так, чтобы он входил в гнездо всего одним-двумя миллиметрами. Шульгин выставил вперед руку с пистолетом и угрожающе крикнул:
– Стоять! Руки вверх! Полиция! – Подождал немного и пропустил вперед дворецкого. – Включите электричество…
После тщательного осмотра, который не выявил никаких следов присутствия в доме посторонних, Шульгин отправил всех по своим комнатам, а с дворецким, которого звали мистер Сноу, уединился якобы для составления протокола.
Протокол, собственно, занял всего несколько строчек. Бедный Сноу выглядел растерянным и обескураженным. Шульгину пришлось его успокаивать, высказать гипотезу, что собак вывели из себя обычные крысы, а засов могла нечаянно закрыть и хозяйка.
– У вас ведь наверняка есть еще хоть один выход со второго этажа?
– Конечно, есть, сэр. Но он только для слуг, ведет на задний двор. Леди Спенсер им никогда не пользуется.
– Как мы можем это знать? А если ей вдруг потребовалось бы уйти так, чтобы этого никто не заметил? У аристократов ведь свои причуды. Вы хотите сказать, что леди никогда не исчезала внезапно? А, кстати, где она сейчас?
Дворецкий задумался. Объяснение, предложенное инспектором, его устраивало. Больше всего он не любил непонятное и необъяснимое.
– Боюсь, вы правы, сэр. Леди действительно могла захотеть уйти по задней лестнице, а парадную дверь закрыть. Если бы горничная обнаружила запертую дверь днем, она бы не стала поднимать шума. А тут ночь да еще собаки… Да-да. А как раз недавно что-то подобное уже случалось. Леди Спенсер, никого не предупредив, уехала в свое имение неподалеку от Ньюсхэйвена… Отсутствовала почти месяц. Мы уже начали беспокоиться, хотели обращаться в полицию.
– Она у вас эксцентричная женщина?
– Леди Спенсер очень достойная дама. К слугам внимательна и добра… – не захотел поддержать затронутую тему дворецкий.
– Я так и думал. А как лорд Спенсер?
– Леди уже десять лет как овдовела…
Шульгин сочувственно покивал головой, но решил, что соболезнования высказывать поздновато.
– Так вы не ответили, где сейчас находится ваша хозяйка?
– Позавчера она снова уехала в Танбридж-хаус. Но на этот раз предупредила и велела переправлять туда адресованную ей почту.
– Ну, значит, все в порядке. Думаю, уголовное дело возбуждать по случаю сегодняшнего инцидента нет необходимости.
Шульгин поднялся и надел котелок.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, сэр?
– Не отказался бы от стаканчика виски…
И, уже уходя, как бы между прочим спросил:
– Как, вы сказали, называется имение леди? Танбридж-хаус? Это по дороге на Бирмингем?
– Нет, совсем в другую сторону. На берегу Канала. Между Брайтоном и Истборном…
– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Шульгин, когда они медленно шли по тихой туманной улице. – Си уехала позавчера. А Андрей ушел с ней две недели назад и подтвердил прибытие. Или слуга врет, или Андрей, что ли?
– Все куда тревожнее, Саша. По-моему, время раскачалось настолько, что парадоксы пошли косяком… Или Андрей потерял две недели во время перехода, или мы сейчас в прошлом… Надо бы узнать, какое сегодня число…
– А что для нас хуже?
