мокрая. Скажи мне, что я могу войти.
– Я такая мокрая, – простонала она, приподнимая бедра и водя внутренней стороной лодыжек по его вздымающейся грудной клетке. – Я готова. Ты мне нужен. Так грубо, как только можешь.
Налитая, гладкая головка прижалась к ее киске, и она напряглась, одна рука взлетела к его плечу, другая вцепилась в деревянные перила койки. И все же она не была готова к жесткости первого толчка. Он хрипло взревел и импульсом бедер сдвинул Пайпер вверх на узкой кровати, вторгаясь во все доступное пространство внутри ее и, не давая ей времени привыкнуть, лихорадочно задвигался, с отрывистыми скрипами раскачивая кровать.
Рот Пайпер распахнулся, глаза наполнились слезами от сильного удовольствия. Удовольствия от того, что его жесткие толчки решительно проникают сквозь ее влагу, мозолистые руки разводят ей колени, раскрывая ее шире для его удобства. Удовольствия от того, что ей удалось поставить этого сильного человека на пресловутые колени от желания. Помоги ей бог, ей это нравилось. Она знала, что он любит, когда ему бросают вызов. Знала, что ему нравится, что ей нравится бросать ему вызов. Идеально, идеально, идеально.
– Кричи, детка, – задыхался он, касаясь ртом ее уха. – Умоляй. Нас никто не услышит.
У нее словно сорвало крышу, все, что оставалось от ее запретов, выпрыгнуло наружу и бешено забегало на крошечных ножках. Она задохнулась от первых попыток назвать его по имени, потому что он сильно придавил ее, огромное тело безостановочно вздымалось между ее ног – все еще полностью одетое, в то время как она оставалась обнаженной. Почему от этого было так греховно жарко?
– Брендан, – выдохнула она. Затем громче: – Брендан. Ты так хорош. Мне так хорошо.
– Я никогда больше не смогу лечь в эту кровать, не подрочив. – Его рука поднялась, чтобы с силой обхватить ее подбородок. Он в упор взглянул ей в глаза, и еще один прилив влаги покрыл ее лоно, помогая ему разрушить ее смятение. – Тебе нравится это знать, не так ли? Тебе нравится сводить меня с ума, черт возьми.
Она прикусила губу и кивнула.
– Уверен, что хочешь быть моим парнем?
– Да, – прорычал он, вонзаясь в нее и замирая без движения, глубоко. Искаженное болью лицо уткнулось в изгиб ее шеи. – И не называй меня так сейчас, иначе я кончу.
О господи. От этого признания сердце Пайпер стиснуло дрожью, и она издала сдавленный всхлип, ее руки взлетели к ягодицам Брендана в расстегнутых джинсах, она вонзила в кожу ногти и дернула, оставляя царапины.
– О боже мой. С-сейчас. Сейчас.
– Черт, – выдавил он, снова ускоряя и без того стремительный темп, звук мокрых шлепков эхом отдавался в крошечном помещении. – К черту. Я не могу остановиться. – Она сжала его своими интимными мышцами, и он застонал, задвигался сильнее, сотрясая кровать. – Это тебя заводит, детка? То, как твои слова о том, что я твой мужчина, заставляют меня кончить? Заставляют кончить твоего парня? Скажи это еще раз.
Она провела по его твердым, упругим ягодицам и впилась в них ногтями, прошептав:
– Мой парень трахает меня так хорошо, что я позволяю ему кончать в меня, когда он захочет.
Улыбка, ошеломленная и злая, изогнула ее губы, когда она провела средним пальцем по расщелине между его ягодицами и скользнула внутрь сморщенного входа.
– Он точно знает, как это заслужить.
Пайпер была на грани собственного оргазма, бормоча эти последние слова, но реакция Брендана подтолкнула ее еще ближе к тому, чтобы окончательно потерять голову. Она наблюдала сквозь непрозрачное облако нарастающего блаженства, как он рявкнул потрясенное проклятие, его бедра в отчаянии задвигались взад-вперед, сухожилия на шее, казалось, были готовы лопнуть.
– Господи, я кончаю. Кончаю. И, блин, Пайпер, тебе лучше кончить вместе со мной, – прохрипел он, наклоняясь и лаская ее клитор большим пальцем. – Я всегда удовлетворяю киску своей девушки.
И, о боже – бум – словно выстрел из пушки. Ее колени взлетели вверх и обняли его тело, спина выгнулась дугой, она кричала, дрожала, хлопала его по плечам, и все это время по ее вискам катились слезы. Это не кончалось. Горячие, бьющие пульсации не прекращались, особенно когда Брендан вошел глубоко-глубоко в нее, замер, а затем яростно задрожал, его бедра беспорядочно задвигались, громкие стоны соперничали с ее криком, который все еще звенел в воздухе. Она извивалась под ним, пытаясь нащупать дно колодца наслаждения, но пока его рот не коснулся ее губ, удерживая ее, она не понимала… не понимала, что дно колодца не было физическим. Ей нужна была их эмоциональная связь, чтобы успокоиться. Она нуждалась в нем, в его сердце, в его Бренданности. Как только их губы встретились, ее сердце счастливо вздохнуло и перевернулось, вялость охватила тело, заставляя обмякнуть.
– Ш-ш-ш, милая. – Он тяжело дышал и дрожащими пальцами гладил ее лицо. – Я держу тебя. Я всегда держу тебя.
Она не отвела взгляда.
– Я знаю.
Удовлетворение отразилось в серебристо-зеленых глазах.
– Хорошо.
Брендан оторвался от Пайпер и исчез в туалете, вернувшись уже в застегнутых джинсах и с бумажными полотенцами. Он вытер внутреннюю сторону ее бедер и, вытирая, целовал чувствительные места. Затем он присоединился к ней в постели, они оба повернулись на бок, ее спина прижалась к его груди, собственническая рука обвилась вокруг ее талии.
Пайпер погружалась в дремоту, когда Брендан прогрохотал ей на ухо вопрос.
– Хочешь сказать, что мы не будем говорить о пальце?
Шхуна мерно покачивалась на солнце, а они все смеялись и смеялись. В пяти милях от суши было так просто сделать вид, что никаких трудных решений принимать не придется.
Рано или поздно.
Глава двадцать вторая
В тот же вечер они причалили к Грейс-Харбор. Брендан планировал вернуться раньше, но Пайпер заснула у него на груди, и даже бульдозер не смог бы сдвинуть его с места.
Она снова изменила его планы. Занесла красную ручку над его распорядком.
Припарковав пикап перед «Безымянным» и взглянув на Пайпер, он вспомнил разговор на шхуне. Им удалось прояснить множество невысказанных вопросов. Его брак, ее страхи по поводу его профессии и, самое главное, то, как она воспринимала саму себя. Все эти разговоры, все это прояснение ситуации должны привести к тому, что она останется в Вестпорте, независимо от того, хотела она обсуждать это или нет. Что нужно сделать, чтобы она об этом подумала?
Он требовал от Пайпер больших жертв. Ей придется оставить свой дом, друзей и все, что она когда-либо знала.
И Ханну тоже, когда она наконец вернется в Лос-Анджелес.
Простое разрушение его шаблонов
