Торжественное возведение нового ард-рига на престол было назначено на следующий день. Особых приготовлений не требовалось, кроме того что нужно было привести снизу несколько животных для жертвы. Чтобы не одолевать два дня подряд такой долгий и утомительный путь, властители Зеленых островов разбили стан чуть ниже по склону, на широких уступах, где и в прежние века пестрели шатры героев и каждое старое кострище хранило память о величайших событиях и судьбоносных решениях.
Вечером Бьярни сидел у костра, подбрасывая веточки по одной. Ему думалось сразу о многом, и все происходящее казалось то ли старинной сагой, то ли дивным сном, который все никак не кончается. Он помнил тот зимний вечер за несколько дней до йоля, когда все это началось, – он вышел из дома, раб и сын простой уладской пленницы, чтобы привезти сено для коров. Как ураган Торвард конунг ворвался в его налаженную жизнь, принес ему беды и тревоги, тесно переплетенные с неоценимыми приобретениями. И вот он, сын Дельбхаэм, урожденной, но несостоявшейся наследницы Дома Клионн, сидит у подножия Каменного Трона, на который завтра взойдет. По праву рождения и сообразно собственным заслугам.
И никогда уже он не вернется домой. Усадьбе Камберг придется как-то обходиться без него. Сигмунд хёльд поседеет окончательно, дожидаясь из похода последнего сына…
– Что такой мрачный? – спросил рядом знакомый голос, и Бьярни вздрогнул. Торвард подошел совершенно неслышно, как зверь, и стоял возле костра. – Боишься, на камне жестко сидеть? Ничего, приспособишься как-нибудь. Ты парень толковый, справишься.
– Я думал о другом.
– И о чем же? – Торвард присел рядом на то же бревно.
– О том, что будет у меня дома, куда я не вернусь.
– Н-да, это не очень удачно вышло. – Торвард с пониманием кивнул. – Надо было твоему отцу еще одного наследника заиметь. Правда, у тебя ведь есть сестра, там, на Квартинге, хорошенькая такая!
Бьярни глянул на Торварда и увидел, что тот улыбается как-то мягко и с удовольствием. И Бьярни сам улыбнулся, вспомнив Йору. И сердце защемило от тоски по ней – ведь она так любила его, милая, ласковая Йора, любила всем сердцем даже тогда, когда он был сыном простой рабыни. Она так верила в его большое славное будущее, так неотступно уговаривала отца дать ему свободу, даже пока еще и речи не заходило о том, что Дельбхаэм – королевская дочь. Как счастлива была бы Йора узнать о том, чего он добился!
Она узнает, конечно. Он пошлет домой Ивара хёльда с дружиной, чтобы рассказали обо всем и отвезли подарки. Возможно, на следующий год они даже привезут Йору погостить – он снова обнимет ее, свою милую сестричку…
Вот только ей, Йоре, это его возвышение грозит большими неприятностями.
– Она-то не будет рада! – в сердцах Бьярни бросил ветку в огонь.
– Чего так? – Торвард вопросительно глянул на него.
– Ей мое возвышение принесет одни беды. Ведь я не вернусь домой. А наш отец пообещал, что, если я не вернусь и оставлю его без наследников, он отошлет свою жену, фру Лив, то есть мать Йоры, и возьмет новую молодую жену.
– А! – Торвард понял. – У меня тоже один раз так было. Как-то, лет десять назад… нет, меньше. Короче, на следующий год после того, как мы с Роллаугом познакомились, значит, лет девятнадцать мне было. Ребята меня в Аскефьорд привезли лежачего – словил я тогда веслом по ребрам со всей дури, а бедром поймал стрелу, да с таким сволочным наконечником, что пришлось его вырезать. Мы и домой-то вернулись еще в «жаркий месяц», потому что я уже был боец никакой. Привезли, с корабля сгрузили, на песок положили. Отец пришел встречать, подошел, стоит надо мной, смотрит. А я лежу, на него смотрю. Грязный, заросший, вонючий и прикрыт сверху разорванной рубашкой, потому что одеть меня по-человечески не получалось – я ни руками, ни ногами двигать не могу. Короче, тролль в мешке какой-то, а не наследник конунга. Народ со всего фьорда сбежался, толпятся, смотрят, живой я еще или нет, слышу, гудят, что раз голова в плащ не завернута, значит, еще дышит… А я даже в сознании был, просто шевелиться не мог. Ну, отец так посмотрел на меня, а потом говорит: «Торвард ярл, сын мой!» Это он у маменьки подхватил, она меня всегда так называла. Лет с трех. «Торвард ярл, сын мой! Пользуясь тем, что ты пока жив и в сознании, хочу я попросить у тебя совета. Если ты погибнешь, не успев оставить наследников, что ты посоветуешь мне сделать: взять новую молодую жену, чтобы родила мне сыновей, или передать власть над Фьялленландом потомкам Торфины Гордячки, то есть Эрнольву ярлу и его родичам?» Я думаю: если отец другую жену возьмет, матушка такую бурю поднимет, что эти вот сосны на причале с корнями повырывает. «Пусть будет Эрнольв ярл», – говорю. Он так кивнул только. И с тех пор я… как бы стал немножко думать, а надо ли мне лезть вот в эту драку или обойдется.
– Я бы не сказал, что ты предпочитаешь мирный образ жизни, – заметил Бьярни.
– А какая разница, что я предпочитаю? – Торвард пожал плечами.
– Не обязательно же все время ходить в походы. Можно жить в усадьбе, смотреть за хозяйством, принимать гостей… Многие конунги так живут.
– Да? – Торвард усмехнулся. – А если мне понравится так жить? Воевать-то все равно придется, нравится мне это или нет. Так уж лучше пусть нравится! В тот раз, когда мне веслом два ребра сломали, я ходил на вандров. Они что-то зачастили к нашим берегам, усадьбы грабили, народ все время жаловался. Ну, я и пошел объяснить, кто я и кто они. Объяснил, десятка полтора их вождей мы на дубах над морем перевешали. А нарвался я уже под самый конец. Был у них там один великий вождь, Ульв сын Свейна из Кетильфьорда, а проще – Безголовый Улле. Вот он был истинный берсерк, в драку лез не задумываясь, а в драке так распалялся, что пена клочьями во все стороны. Я его сделал по-настоящему безголовым – велел потом голову отрубить. Жаль, уже у мертвого – живым этот стервец не дался. Ну, а иначе он на другой год опять бы пришел наши северные харады грабить. И что было бы с людьми, если бы мне нравилось, как ты говоришь, жить в усадьбе и следить за хозяйством?
И Бьярни осознал, что для Торварда конунга война – не развлечение и не способ добиться славы, а просто работа. И его, как и всех его предков в десятках поколений, растили и воспитывали так, чтобы он не просто мог хорошо ее делать, но и находил удовольствие в этой работе, которую все равно придется выполнять, хочет он того или нет. О его собственном удовольствии воспитатели тоже позаботились, как ни странно это в таких обстоятельствах.
– У тебя дети-то есть? – спросил Торвард, глянув на него.
– Что ты, откуда? – Бьярни даже удивился этому вопросу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
