И я ждал его. Целый день ждал, не выходя из своей комнаты, а он так и не пришёл. Наконец, я так устал от одиночества и неразрешимости загадки появления и исчезновения тела убитого мистера Чарльза, что решил предпринять кое-какие свои шаги по расследованию этого дела. Приблизилось время моих обычных похождений, и я вышел из комнаты, несмотря на подозрение, что после всего случившегося едва ли кто-то спит. Я хотел пробраться в подвал и тщательно его обследовать. Я надеялся найти какой-нибудь знак, указывающий на то, что я говорил правду: клочок одежды, оторванную пуговицу, каплю крови. Кто бы видел, как тихо и осторожно я спустился вниз и прошёл мимо гудящей от голосов кухни! К своей досаде, я не нашёл способа проникнуть в подвал. Я обошёл весь дом снаружи, под недоумённым взглядом Рваного обследовал каждую щёлку, но всё было тщетно, и я вернулся. Прошмыгнуть мимо кухни так же удачно, как в первый раз, мне не удалось, и по наступившему молчанию я понял, что меня заметили, но я решил не обращать на это внимания. Что плохого я сделал на этот раз? Разве нельзя выйти и поздороваться с Рваным? Хуже было то, что я не добился своего. Но было и кое-какое достижение: не знаю, хорошо это или плохо, но я узнал, что в доме поселился полицейский, правда, по выражению миссис Джонсон, какой-то завалященький, поскольку он до сих пор не арестовал меня. Мне было любопытно взглянуть на представителя самой ненавистной в моём мире части населения, и я тихо прошёл по всему второму этажу и, не найдя даже намёка на проживание здесь полицейского, поднялся на третий этаж.
Вот уж странно поворачиваются события! У меня и мысли не было о том, чтобы вновь карабкаться по карнизам, однако пришлось. Я только-только заглянул в комнату мистера Эдварда и, никого там не найдя, хотел идти дальше, но услышал какой-то шум, юркнул внутрь, а оттуда через открытое окно перебрался на карниз. Очутиться там было не так уж приятно, но гораздо хуже оказалась бы встреча с хозяином комнаты. Я услышал, что дверь отворилась, и стал искать путь для отступления, чтобы, если мистер Эдвард выглянет из окна, он меня не увидел. А куда мне было лезть, если и направо и налево были окна в жилые комнаты? Я попробовал спуститься на второй этаж и, к моему величайшему удивлению, мне удалось это с неожиданной лёгкостью. Я нащупал очень удобный уступ, с него медленно перебрался на другой, на третий и очутился у окон в запретные комнаты. Разве я мог предположить, что окажусь здесь по чистой случайности? Но удивительнее всего, что я не испытал никакого удовлетворения, когда моё давнее стремление осуществилось. Я даже не успел осознать того странного факта, что одно из запретных окон оказалось открытым, потому что, не успел я приблизиться к нему вплотную, кто-то сильно и больно толкнул меня в грудь, и я полетел вниз. Когда я опомнился и обнаружил, что лежу на свежевскопанной грядке, окно было уже закрыто и ничто не выдавало, что кто-то за ним прятался.
— Робин?! — не то испуганно, не то растерянно воскликнул отец Уинкл, выбежав из дома. — Я услышал крик. Ты упал? Откуда… почему ты упал? Ты цел? Помочь тебе, дитя моё?
— Что случилось? — спросил мистер Браун, выходя. — Я видел, что вы куда-то бежали, отец Уинкл, и поспешил следом. Теперь всего можно опасаться. Что здесь делает этот мальчик?
— Он упал откуда-то сверху. Я слышал, как он закричал, — объяснил священник. — Ты можешь встать, Робин?
Для упавшего с такой высоты я встал очень резво.
— У тебя ничто не болит? — спросил дворецкий.
Я помотал головой.
— Ты вывалился из окна? — продолжал он допрос.
— Подождите, мистер Браун, — остановил его отец Уинкл. — Кажется, я знаю, откуда упал мальчик. Я понял это, когда услышал, откуда прозвучал крик. Я поговорю с ним. Думаю, что при создавшихся условиях вам не следует рассказывать об этом случае слугам, иначе могут пойти нежелательные толки. Идём, сын мой.
Дворецкий проводил нас до лестницы, а мы поднялись на второй этаж.
— Иди к себе, Робин, — велел священник, — а я приду чуть позже. Я покинул леди Кэтрин так внезапно, что это может вызвать её тревогу, а несчастная мать и без того перенесла много горя.
У меня не было в голове ни одной ясной мысли, а чувства мои, должно быть, растряслись при падении, потому что я шёл, как деревяшка, за отцом Уинклом и, как деревяшка, выполнил его распоряжение.
Я немного пришёл в себя, когда обнаружил в своей комнате Фанни и увидел совершенно потерянное выражение её лица.
— Где ты был? — неожиданно резко спросила девушка.
— Я хотел… Я гулял… — пробормотал я. — Я встретил отца Уинкла, и он обещал скоро придти. А что случилось, Фанни? У тебя такой вид…
— У меня вид человека, считавшего, что имеет дело с честным мальчиком, а обнаружившим вора, — отчеканила Фанни. — Теперь я уже не уверена, можно ли тебе верить. Может быть, прав мистер Эдвард или даже мистер Вениамин. Я тебе доверяла, Робин, и хотела помочь, но теперь…
Она указала на стол, и я увидел часы Поля.
— Ты вор, Робин. Ты так отплатил за гостеприимство и хорошее к себе отношение? Я нашла это под матрацем твоей кровати, когда перестилала постель. Ты лгал мне, ты лгал всем. Сейчас не время тревожить мистера Эдварда, тем более, что он уже разобрался в тебе, но я расскажу об этом отцу Уинклу, а он решит, что делать.
Я испугался, что лишусь дружбы этой славной девушки.
— Фанни, это не я! — вскричал я. — Я не виноват! Я не знаю, как сюда попали эти часы…
Но Фанни не удостоила меня ответом и вышла, даже не взглянув в мою сторону.
Меня преследовал злой рок, и я был абсолютно беспомощен перед ним и не знал, в какой момент и с какой стороны нанесёт он следующий удар. Другой бы на моём месте совсем пал духом, но у меня была поддержка, и она кое-как меня спасала. Я носил славное имя Робин и был обязан не уронить чести обладания им. Если бы легендарный разбойник знал, как даже мысль о нём заставляла возрождаться моё гаснувшее мужество!
Я ждал отца Уинкла с трепетом, надеждой и страхом. Этот человек мог мне поверить, а мог стать моим очередным гонителем. Он ничего не знал, а я ничего не мог доказать. Теперь к веренице странных происшествий прибавились ещё две. Поверит ли он, что меня толкнули из окна запертой комнаты? А как мне объяснить, зачем я туда забрался? И часы. Ведь я не знаю, кто подложил часы мне под матрац. Проклятый Сэм погубил меня с помощью этих часов. А может, он же столкнул меня вниз? Стащил ключи у дворецкого или кого-то ещё, пробрался в комнату, увидел меня, испугался, что я его выдам, и столкнул. Я не знал, что и подумать.
Несколько раз я выходил из комнаты, доходил до лестницы, прислушивался, а потом возвращался назад. Наконец, моё беспокойство возросло до того, что я сел на ступеньке и стал ждать там. Основным чувством, владевшим мною в то время, был страх. Страх, что меня не поймут, что я не сумею объясниться. Как же глуп я был!
