Судя по всему, подумал Бонд, закуривая первую сигарету, именно Троп стал катализатором плохого настроения.
В каждой крупной организации есть человек — местный тиран и деспот, — которого дружно ненавидят все сотрудники. Он, сам того не зная, играет важную роль в деятельности фирмы, потому что на нем концентрируются недовольство, опасения и ненависть тех, кто работает рядом. Благодаря такой удобной мишени, разрушительная сила подобных настроений уменьшается с каждой насмешкой по его адресу. Это обычно управляющий или начальник отдела кадров. Именно он — тот незаменимый человек, который следит за правильностью мелких расходов, за теплом и электричеством, за мылом и бумажными салфетками в туалете, канцелярскими принадлежностями, очередностью отпусков, функционированием столовой, рабочей дисциплиной. Человек, исполняющий эти обязанности, должен, без сомнения, обладать особыми качествами: быть скупым, методичным, наблюдательным, всюду совать свой нос, любить дисциплину, порядок — и быть равнодушным к тому, что о нем думают. «Букет» этих качеств идеально раздражает окружающих. В секретной службе им обладал начальник финансового отдела, капитан первого ранга в отставке Троп, обязанности которого, по его собственным словам, заключались в наведении «морского порядка».
Не было сомнений в том, что все эти качества Тропа неизбежно приведут его к столкновению с большинством сотрудников секретной службы. Особенно неудачным оказалось назначение Тропа председателем именно этой комиссии, призванной изучить причины очередного шпионского скандала и разработать рекомендации, осуществление которых не допустит его повторения.
На первом же заседании Бонд высказал свою точку зрения на кадровую политику английских спецслужб. По его мнению, в атомный век сотрудниками разведки и контрразведки неминуемо должны быть и представители интеллигенции. Отставные офицеры, утверждал Бонд, не могут понять логику мышления ученых.
— Вот как, — с ледяным спокойствием отозвался Троп. — Значит, вы предлагаете, чтобы в составе секретной службы находились длинноволосые извращенцы. Очень оригинальная мысль… Мне казалось, мы уже пришли к той точке зрения, что гомосексуалисты представляют особую опасность для нашей службы.
— Интеллигенция не состоит из одних гомосексуалистов. Я всего лишь предлагаю, чтобы… — и такие споры шли на протяжении трех последних дней, причем остальные члены комиссии более или менее соглашались с точкой зрения Тропа. Сегодня предстояло утвердить окончательные рекомендации, и Бонду не улыбалась перспектива оказаться единственным представителем меньшинства.
«Почему я так яростно отстаиваю свое мнение? — думал Бонд, спускаясь по ступенькам крыльца к своей машине. — Может, просто из упрямства? Или скука охватила меня до такой степени, что я решил досадить своей собственной организации?» Бонд не мог найти ответа на этот вопрос. К тому же его почему-то не оставляло чувство какого-то смутного беспокойства.
Когда он сел за руль машины, повернул ключ в замке зажигания и из-под капота раздалось успокоительное ворчание двенадцати цилиндров «бентли», в его памяти промелькнула забытая цитата: «Когда боги хотят уничтожить кого-нибудь, они лишают его разума».
12. Простое задание
Получилось так, что Бонду не пришлось принимать участие в составлении рекомендаций.
Он лестно отозвался по поводу нового летнего платья своей секретарши и успел просмотреть половину донесений, поступивших за ночь, когда зазвонил красный телефон, соединявший его с начальником штаба.
Бонд снял трубку:
— Ноль-ноль-семь.
— Ты не мог бы подняться к нам?
— А что, М.?
— Приготовься к продолжительной беседе. Я уже сообщил Тропу, что ты не сможешь принять участие в заседании комиссии.
— Ты не знаешь, в чем дело?
— Строго между нами — знаю, — в трубке раздался смех, — но пусть уж лучше тебе расскажет сам М. У тебя уши повиснут от удивления. Такого у нас еще не бывало!
Когда Бонд надел пиджак и вышел в коридор, ему почему-то показалось, что прозвучал выстрел стартера — и скучные дни остались позади. Поднимаясь в лифте и направляясь по коридору к двери кабинета М., Бонд чувствовал, как в нем нарастает возбуждение, радостное чувство предвкушения опасности. Он вспомнил, как раньше, после таких вызовов по красному телефону, он всегда мчался на другой конец света, подобно снаряду, выпущенному из орудия, — по направлению к отдаленной цели, выбранной М. И по глазам секретарши главы английской секретной службы, мисс Манипенни, было видно, что она уже знала причину вызова Бонда. Она загадочно улыбнулась ему и нажала на кнопку переговорного устройства.
— Прибыл 007, сэр.
— Пусть войдет, — прозвучал из динамика металлический голос, и над дверью загорелся красный свет, означающий, что М. занят и его запрещено беспокоить.
Бонд вошел в кабинет и тихо закрыл дверь. В комнате было прохладно, хотя, может быть, такое впечатление создавалось из-за жалюзи, закрывающих окна. Они отбрасывали на темно-зеленый ковер перемежающиеся полосы света и тени. Солнечный свет достигал только большого письменного стола. Неподвижная фигура в кресле была в полумраке. На потолке, над столом, медленно кружился большой тропический вентилятор, перемешивающий августовский воздух, который даже высоко над Риджент-Парком оставался душным и тяжелым после недели жаркой погоды.
М. жестом указал на кресло напротив. Бонд сел и взглянул в спокойное, морщинистое лицо старого моряка, которого он уважал и которому с готовностью повиновался.
— Вы позволите мне сначала задать вам вопрос личного характера, Джеймс? — М. никогда не задавал своим подчиненным личные вопросы, и Бонд не мог понять, о чем пойдет речь.
— Конечно, сэр.
М. взял трубку из большой медной пепельницы и начал набивать ее табаком, задумчиво глядя на свои пальцы.
— Я не требую от вас ответа. Можете не отвечать, если не хотите, — произнес он угрюмо, — но это касается вашей, э-э, знакомой, мисс Кейс. Как вы знаете, я не интересуюсь такими вещами, но мне стало известно, что после этого дела с алмазами вы встречались с ней довольно часто. Шел даже разговор, что у вас намечена свадьбы. — М. сунул в рот трубку и поднес к ней горящую спичку. — Вы не хотели бы посвятить меня в подробности?
«А это зачем? — подумал Бонд. — Черт бы побрал всех этих сплетников!»
— Действительно, у нас были близкие отношения, сэр, — пробормотал Бонд, — и мы собирались пожениться. Но потом она встретила сотрудника аппарата военного атташе в американском посольстве, майора морской пехоты. Насколько я понял, она выходит за него замуж. Они уже уехали обратно в Штаты. Может быть, это и к лучшему. Смешанные браки часто распадаются. Мне рассказывали, что этот майор — отличный человек. Да и ей было бы трудно жить в Лондоне. Она прекрасная девушка, правда, чересчур нервная. У нас постоянно были ссоры. Скорее всего, это моя вина. Как бы то ни было, мы с ней расстались.
М. улыбнулся. Это была одна из тех редких улыбок, когда улыбаются не только губы, но и глаза и лицо человека хорошеет, как освещенное солнцем.
— Я искренне вам сочувствую, — сказал он, но Бонд не заметил в его тоне никакого сочувствия. Конечно, М. не нравилось, что Бонд «путался с бабами», как это он называл, но в то же время М. понимал, что это был предрассудок его пуританского воспитания. Да и зачем ему, разведчику Англии, быть привязанным к женской юбке.
— Пожалуй, так действительно будет лучше. Женщина мешает четко видеть цель — надеюсь, вы понимаете меня, Джеймс. Извините за вторжение в личную жизнь. Но это было необходимо. Вы поймете почему, когда узнаете подробности. Было бы трудно поручить это дело человеку, который готовится к свадьбе.
Бонд молча смотрел на своего начальника.
— Ну что ж, отлично, — произнес М. Он откинулся спинку кожаного кресла и сделал несколько затяжек. — Значит, произошло следующее. Вчера поступила длинная шифровка из Стамбула. Из нее следует, что во вторник начальник станции Т. получил анонимную записку, отпечатанную на машинке. В ней ему предлагалось совершить путешествие туда и обратно на пароме, отправляющемся от Галата Бридж до входа в Босфор в восемь вечера. Больше ничего в записке не было. Начальник станции Т. — человек, любящий острые ощущения, — принял предложение. Он стоял на носу, держась руками за поручни, и ждал. Через четверть часа после отплытия к нему подошла очень красивая девушка, русская. Они поговорили о панораме Стамбула, о том, о сем, затем девушка изменила тему разговора и рассказала ему невероятную историю.
М. замолчал и поднес спичку к погасшей трубке. Бонд воспользовался паузой, чтобы задать вопрос.
— Кто стоит во главе станции Т., сэр? Мне не приходилось работать в Турции.
