Обсудив всё как следует, мужики сошлись на том, что 'воооон тот' мебельный фургончик им подойдёт идеально. Подержанная 'Тойота' радовала глаз неплохим техническим состоянием, экономичным и надёжным дизелем и, самое главное, ценой. Хозяин соседской мастерской запросил за аренду автомобиля совсем смешные деньги и договаривающиеся стороны хлопнули по рукам, после чего Володька договорился с местными работягами и те, ради интереса, набились в нутро мебельного фургона. На пятнадцать квадратных метров влезло больше сотни тайцев.
Витька повеселел.
'В два рейса вывезу!'
Правда при этом несчастная железяка скрипела и трещала так, что казалось, ещё немного и она развалится. А ведь на ней надо было ещё и ехать…
'Или в три рейса…'
Кроме того мебельный фургон был отлично приспособлен для перевозки груза, которого набралось не так уж и мало. Поняв, что операция по спасению робинзонов затянется минимум на полтора года, Витя решил особо не скромничать, тем более, что Шевченко, в ответ на его стенания об утекающих сквозь пальцы деньгах, напомнил о волшебной сумке Йилмаза. Так что помимо надувной лодки, пары подвесных моторов и двух десятков канистр с бензином и маслом для лодочных двигателей, в фургон было загружено изрядное количество сумок и баулов с самыми разными вещами. В основном Витька запасался одеждой, обувью и разным туристским хламом, который позволил бы ему прожить на острове с относительным комфортом. Егоров, недолго думая, наведался в соответствующий магазин, где и прикупил для себя, любимого, отличную палатку и кучу сопутствующих прибамбасов, начиная от складных ложек и заканчивая пластиковым шезлонгом.
Майор только кряхтел, глядя на то, как остатки денег весело тратятся на ненужное, по его мнению, барахло.
— А зброя?
— Збруя?
— Тьфу! А оружие? А инструмент? А…
— Майор, — Витька оторвался от процесса выбора удочек, лески и крючков и посмотрел на бывшего лётчика, — а зачем нам инструмент? Про дикарей я помню и насчёт оружия с Володей планирую поговорить, но топоры, пилы и лопаты то нам для чего? Мы там что — цивилизацию строить собираемся?
'Хотя… мало ли… ладно… и лопату, тоже, прикуплю!'
О дикарях и об оружии Виктор не забывал ни на минуту. С холодным оружием у него был полный порядок — в одном из баулов лежало полсотни серьёзных тесаков. Качество стали у них было так себе — чтобы не привлекать лишнего внимания закупались на рынках у кустарей, потому как идти в специализированные магазины Володька очень не советовал.
— Сразу стукнут куда надо.
Витька в оружейные магазины и не ходил. Он заскочил в супермаркет и договорившись на пальцах с местными, спокойно прикупил в хозотделе не только требуемую лопату и пяток пил, но и два десятка офигенных стальных топоров. Стоил каждый такой топор немало, но, пощёлкав ногтем по звенящей стали и прочитав на наклейке Sheffield Steel, Егоров решил за ценой не постоять — эти штуки были гораздо круче тех секир, что он отдал Лаку.
Как ни крути, а топор для русского человека, не просто инструмент. Сам Егоров ни сварить из него кашу, ни побриться им не смог бы, но срубить дерево или снести голову "неандертальцу" — запросто.
А вот с огнестрелом была просто беда. Бывший гид упирался, как Красная армия под Сталинградом и на все просьбы Виктора свести его с нужными людьми отвечал отказом. Сам же Витька, почти ежедневно заезжавший в тир, вести разговоры на эту тему с незнакомыми тайцами просто боялся.
Выручили, опять, сувенирные магазинчики. Увидав на торговых развалах как попало сделанные арбалеты "привет из Таиланда", Егоров встал в охотничью стойку и пошёл по следу, который привёл к оптовому магазину, торгующим спортивным оружием. Местные умельцы закупали там товар, ваяли на нём гравировки для туристов и сбывали на набережной в розницу. Хозяин магазина сначала продавать спортивное оружие, да ещё в количестве двадцати штук, незнакомым фарангам отказывался, но Егоров при помощи мёртвых американских президентов заставил его передумать.
В итоге к ножам и топорам присоединились спортивные арбалеты. До боевых или охотничьих они не дотягивали, но пущенный с тридцати метров болт, исчезал в здоровенном свином окороке полностью. Правда сам болт был довольно мелким — размером с карандаш, но Виктор счёл, что это лучше, чем ничего. В конце концов, с этими арбалетами легко могли управиться и женщины с подростками. Взводились на боевой взвод они совсем просто — переламываясь пополам. Рычаг тянул струну и ставил её в зажим с одного раза, а весило такое оружие всего то полтора килограмма.
Завершали перечень грузов две коробки "от дяди Пети". Лётчик, как самый квалифицированный в их компании человек, отвечал за электрооборудование. Припомнив, как они ночью ломали глаза, пытаясь рассмотреть в экваториальной тьме дикарей, украинец смонтировал несколько комплектов "фонарь-провод-источник энергии". Кроме того в коробках имелось какое то (Витя точно не знал, какое именно) количество фонариков-жужжалок, ламп дневного света с аккумуляторами и солнечными батареями для подзарядки и провода. А чтобы всё было вообще тип-топ майор, по старой памяти, засунул в кузов бензиновый генератор.
Каждый вечер, подводя итоги дня, мужики вспоминали о чём-нибудь новом и в итоге, после недельного марафона, несчастный фургончик был забит под завязку. Витька и на крышу пару баулов забабахал бы, но Вовка его отговорил.
— Это же не Пакистан, в конце концов. Тормознут.
До знакомого просёлка Витя добирался на Вовкином скутере. Очень медленно и очень скучно. Шевченко, весело просигналив на прощанье, укатил на фургоне к точке перехода, а Егоров, втихаря матерясь, ехал по обочине под презрительные смешки местных лихачей. Нестись вдвоём-втроём, а то и вчетвером, по автобану на скутере со скоростью в сто километров в час, было для них нормой.
'Да и фиг с вами!'
На то, чтобы преодолеть триста километров пути у Вити ушёл весь день.
Белый мебельный фургон нашёлся там, где он и должен был быть. Пётр Александрович солидно отрапортовал, что за целый день здесь ни проехала ни одна машина, а подпрыгивающий от нетерпения Вовка тянул уставшего Витьку за руль.
— Да погоди ты! Передохнуть дай.
Над джунглями висели тёмные тучи из которых без перерыва лил дождь. Изредка небо озаряли далёкие молнии и едва слышно из-за падающей с небес воды, гремел гром. Насквозь мокрый Витька забрался в тёплую и сухую кабину и блаженно вытянулся на кресле. Двигаться никуда не хотелось. Хотелось пить, есть и спать.
'Нет. Усну нафиг!'
Егоров поднял сам себя за шиворот и вытащил наружу. Под дождь. Сонное состояние враз исчезло и Витька, ухнув от свежей порции холодной воды за шиворотом, подмигнул Володьке.
— Готов к экскурсии? Садись. Пора ехать.
Витька попинал колесо и прыгнул за руль. Несмотря на всю важность момента, в его голове царила совершеннейшая пустота. Сил удивляться чему-либо у Витьки не было, а говорить торжественные речи с трибуны он был не мастак.
'Да чего там… наливай, да пей!'
Егоров повернул ключ в замке зажигания, посмотрел на счастливого Володю и бледного Петра Александровича, и дёрнув рычаг переключения скоростей, нажал педаль газа. Тяжелогруженый фургон подпрыгнул на кочке и разбрызгивая во все стороны жидкую грязь, рванул по просёлку.
— А. У. О. Э…
Трясло немилосердно и сквозь клацающие зубы водителя и пассажиров дружно неслось.
— А. У. О. Э…
С каждым ударом по пятой точке мужики охали, ахали, кряхтели и сдавленно матерились.
— Де-е-ер-жись.
Витька утопил педаль газа в пол. Дизель взревел, а фургон буквально пошёл 'на взлёт'.
'Форсаж, мляяяяаааааа…'
Егоров с трудом удерживал в руках рвущийся на свободу руль. Позади всё громыхало, снизу всё булькало, а в кабине на два голоса вопили пассажиры. Стрелка спидометра перевалила за необходимые пятьдесят километров в час, а знакомого онемения не было! Просёлок, который они использовали в качестве стартовой полосы, начинал резко петлять между деревьев, и держать нужную скорость было очень тяжело.
'Да что ж ты!'
Витька заорал от ужаса. Уйти не получалось! Никак! Долбаная машинка не работала! Заметив, что дорога делает резкий поворот, Егоров нажал на тормоза.
В животе жидким азотом разливался лютый холод.
— Батя, не получилось, батя… — Витька сидел, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в руль, и уставившись невидящим взглядом в лобовое стекло, выл на одной высокой ноте, глотая градом катившиеся по лицу слёзы.
