В животе жидким азотом разливался лютый холод.
— Батя, не получилось, батя… — Витька сидел, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в руль, и уставившись невидящим взглядом в лобовое стекло, выл на одной высокой ноте, глотая градом катившиеся по лицу слёзы.
— Ви…
Жуткий хрип слева заставил Егорова вздрогнуть и очнуться.
— Сынку, ты що? Сынку!
Сидевший посередине Шевченко тряс за плечо безжизненное тело Владимира, а по кабине расползался дым и отвратительный запах жжёной плоти.
— На микроволновку похоже, — Витька мрачно почёсывал зудящий ожог на ладони, — ты смотри, вся одежда целая.
Володька, слава богу, был жив, хотя всё тело у парня было обожжено или, скорее, ошпарено. Выглядело это как-будто кто-то окунул его в чан с кипятком. Вдобавок ко всему Вовка лишился волос на голове, бровей, ресниц и всей растительности на теле.
Майор мрачно посмотрел на Егорова.
— В больницу его надо.
Полуголый Володя, лежавший на мокрой траве под проливным дождём, дёрнулся и захрипел.
— Не надо в больницу. Домой.
"Уйти" получилось только через два дня. Отвезя пострадавшего парня домой и поручив его Наташе, Витька вновь оседлал скутер и проверил медальон. Артефакт послушно засветился, а ноги и руки послушно онемели. Тот же результат был достигнут и на фургончике. В принципе Витька мог бы "уйти" на ту сторону прямо отсюда, из проулка в Паттайе, где он сейчас жил, но Шевченко его отговорил.
— Куды? А если в воду?
Самым поганым было то, что майор вслух озвучил то, о чём молчал Витя.
— У тебя отметина на ладони, у меня — на плече. А у Володи её нет и… наверное…
Зубы у Вити страшно скрипнули.
— Молчи. Надо попробовать, а там видно будет. Нечего тут высиживать. С Вовкой всё будет в порядке. Поехали, Лександрыч.
Хлоп!
Бац!
Бум!
Бряк!
По заднице ощутимо прилетело, а фургон аж затрещал от перегрузки. Витька даже не успел мысленно сказать "мля", как в глаза ударила стена ослепительного света.
— Бляаааа!
Витька зажмурился, но перед тем, как закрыть глаза он успел заметить знакомый ослепительно белый пейзаж.
— А-ах!
И жара!
Вслед за светом, в открытое окно водительской дверцы ворвался испепеляющий зной. Тропический климат Таиланда в сравнении с этим кошмаром казался натуральной Сибирью.
Витя нажал на тормоз и посмотрел на Шевченко — тот сидел закрыв глаза и, похоже, читал молитву.
"Аминь, майор, аминь…"
— Приехали.
Натянув на глаза очень тёмные солнцезащитные очки-консервы, Витька первым делом закрыл окно и врубил кондиционер на полную мощность. Глушить двигатель и лезть наружу у него не было ни малейшего желания. Только сейчас до Егорова дошло ЧТО они только что натворили.
"Ой, мама! Чего ж мне дома то не сиделось?"
За окном лежала великая пустота, щедро сдобренная миражами на горизонте. Витька сидел, бездумно уставившись вдаль и в голове его не было ни единой мысли. Рука сама собой, отдельно от мозга повернула ключ зажигания и наступила тишина.
Ну почти.
Остался лишь свист ветра, треск нагревающегося металла и бормотание майора. Машину мягко качнуло порывом ветра. Межпланетный путешественник Виктор Сергеевич Егоров икнул, очнулся и, натянув на лицо платок а на руки перчатки, вылез из кабины наружу.
Порядок действий по прибытию на место у мужчин был продуман полностью, так что с тем, что нужно делать дальше у путешественников проблем не было. Проблемы были с температурой. На "улице" стояла такая жарищща, что Витька поневоле засомневался — а туда ли его занесло?
"Раньше, вроде бы, прохладней было…"
Впрочем, соль под ногами была. Озеро, едва видимое из-за рефракции, тоже имелось, так что Витя выкинул все сомнения из головы и принялся за дело.
Первым делом следовало отметить "взлётно-посадочную полосу" на предмет возвращения домой. Пока ещё чётко читаемый на соляной корке след фургона мужчины отметили очень просто — вколотив в землю металлические штыри. Получилось здорово. Три десятка арматурин с натянутой между ними капроновой верёвкой ясно указывали на место перехода и тормозной путь "Тойоты". Всё, что требовалось для возвращения — так это развернуться, встать в точке торможения и втопить к месту переноса и вот там… на скорости в шестьдесят кэмэ… По идее машину должно было вынести точно на лесной просёлок.
Но это "по идее"…
Всю эту теорию обливающийся потом Виктор прокручивал в голове раз за разом. Махать молотком, вколачивая железяки в каменной твёрдости соляную поверхность было очень тяжело. Рядом молча пыхтел Шевченко — горячий воздух обжигал нос и разговаривать не хотелось.
Две параллельные нитки тянулись от машины к тому месту, где начиналась колея. За полчаса, что у мужчин ушло на разметку пути, ветер почти полностью стёр следы прибытия и точку перехода Витя отмечал "на глазок".
Разгрузка много времени не заняла. Егоров и Шевченко за два часа выкинули на берег все тюки, выгрузили скатанную лодочку и прилагавшиеся к ней двигатели. Продавец в магазине уверял Виктора, что две тридцатисильные "Ямахи" легко разгонят пятиметровую лодку до ста километров в час. Правда узнав, что покупатели собираются "кататься" по открытому морю, продавец сбавил обороты и посоветовал на открытой воде больше сорока не выжимать, а потом, подумав, вообще предложил обменять уже купленную лодочку на настоящий мореходный "Зодиак".
Разумеется с доплатой.
Витька, который только что заложил в ломбарде свои новенькие часы, такое щедрое предложение отверг и в результате бодро тарахтящий компрессор сейчас накачивал обычную лодочку, годную разве что для озёр, рыбалки и пикников с девочками.
— Ничего, Лександрыч, — Витя посмотрел на спокойную гладь озера, — глядишь, проскочим. Нам бы только до острова добраться, а там…
Машину отогнали на "старт" и, отключив новенький аккумулятор, приподняли на четырёх домкратах. Затем Витька тщательно запер фургон и при помощи майора укрыл "Тойоту" тентом. Уже уходя к берегу, где их ожидала лодка и груда тюков с вещами, Егоров обернулся — белая накидка прекрасно маскировала фургон и со ста шагов машина была едва заметна.
"Надо бы на берегу знак какой оставить…"
Сумки "мечта челночника" и три десятка рюкзаков сложили аккуратной пирамидой и тоже укрыли тентом, намертво пришпилив его по краям к солончаку. Каменной твёрдости земля поддаваться не желала, но Витька, уже почувствовавший зуд в одном месте, уговорил её с помощью молотка и такой то матери.
— Закончил? Поешь.
Шевченко, в белом пробковом шлеме "a-la британский колонизатор", шортах и очках-консервах выглядел очень живописно. Майор натянул над лодочкой прилагавшийся небольшой тент и, погрузив всё необходимое, спокойно пил горячий чай из термоса. Витька подёргал вбитые колья, убедился что ветер им не страшен и кряхтя направился к воде.
— На ходу поем, Лександрыч. Помоги.
Две пары рук вцепились в ремни и тяжелогружёная лодка, скрипя днищем о кристаллики соли, медленно поползла в воду.
"Катюша, я скоро!"
Стоянка на Большом острове и его собственный лагерь на Малой земле были безлюдны и заброшены. Порадовавшись отсутствию в бухте 'Урагана' и наличию торчащего из воды хвоста 'Боинга', Виктор направил своё судёнышко вдоль череды островов, направляясь к Новой земле. Мысль о том, чтобы сделать привал, а то и вообще — заночевать на своём старом месте, он отмёл, хотя "переход", беготня с разгрузкой машины и погрузкой лодки отняла у него кучу сил. А нервы? Витька только сейчас, после неспешной пятичасовой тряски по волнам лагуны понял насколько он устал морально. Каждые пять минут в голову приходили мысли на тему "а если?". Егоров честно заставлял себя думать только позитивно, но холодок в сердце всё равно не исчезал.
Прикинув, что до посёлка им пилить ещё часов пять-шесть и придут туда они уже затемно, Виктор мысленно махнул рукой на тающие запасы топлива и прибавил газу.
Сезон дождей закончился как раз тогда, когда запас прочности у большинства жителей посёлка иссяк. Сначала привыкших к теплу и солнцу 'робинзонов' массово сразили простуды и насморк — вода, лившаяся с небес, была, мягко говоря, прохладненькая. Затем население повально страдало поносом — мутные воды вспухшего ручья залили родник и пришлось собирать и пить дождевую воду.
