— Зарина, можно поговорить серьезно?
— А что, так можно? — засмеялась она. — С тобой?! Лгун! Прохвост! Жулик!
Снова пришлось уворачиваться от подушки.
— Я никого не хотел обманывать. Хочу просто вернуться домой. Собрать друзей и улететь.
— Улететь?!
Снова — глаза-тарелки. Курс «Как изменить лицо без фотошопа».
— Забрать Тому, Ма… и Шурика, который сейчас у твоей мамы. И улететь, — подтвердил я.
Едва не проговорился насчет Малика. Не нужно упоминать всуе. После смерти Гордея никому в голову не пришло, что второй черт тоже жив, пусть так и останется.
— У вас там хорошо? — с надеждой в вопросе мечтательно произнесла соседка. Осеклась: — Не рассказывай! Нельзя!
— Нельзя в деталях. А в общем… у нас не плохо или хорошо. У нас по-другому.
— По-другому — это лучше или хуже?
Я вздохнул. Повернулся на бок, к ней лицом. Ее подушка уже перестала быть ударным инструментом и обрела прямое назначение. Девушка лежала как я: на боку, лицом ко мне. Глаза в глаза.
— Вот ты веришь во все запреты, установленные Аллой…
— Да простит она нас и примет, — бездумно дополнила Зарина мантрой-скороговоркой.
Мне надоело.
— Серьезно веришь в то, что все вокруг создано Аллой? Весь мир? Все земли, леса, животные, люди, звезды, луна, солнце?
— Видишь подушку? — ткнула Зарина в свое недавнее оружие. — Она существует?
— Ну, если рассматривать с точки зрения религиозно-философского восприятия…
Девушка отмахнулась:
— Рассматривай глазами, а для восприятия можешь пощупать или снова получить по кумполу. Согласен, что она реальна? Отлично. Она сделана кем-то?
— Подушечных дел мастером. Не знаю, как он правильно называется.
— Ты видел этого мастера? Видел, как он сшивал ранее сотканное полотно, как набивал шерстью и придавал окончательную форму? Нет. Ты просто видишь подушку, замечательно используешь и знаешь, что ее кто-то сделал. Просто знаешь. Разжевывать дальше?
— Не надо, — убито сказал я.
Зарина расцвела.
А еще Софист, твою за ногу. Софочка. Девчонка переспорила.
— Если же мир кажется несовершенным… — Маленький кулачок взбил подушку до необходимого состояния. — Может, просто пользоваться не умеем?
Глава 3
Нас пригласили на запоздалый завтрак. Можно было совместить с обедом, время позволяло.
— Карина в карцере, — шепнула всесведущая вездесущая Зарина.
Она все разузнала. Откуда только. Всего-то чуть-чуть с несколькими девочками на ходу пошепталась.
Снова построение. Освободившийся папринций загнал в грязь оставшихся девочек. Я тихо примкнул к отборовшимся. Для нас в отдаленном углу поставили щиты и раздали копья.
— Тренируйтесь.
Феодору дядя Люсик вывел за руку из шеренги.
— Аглая! — скомандовал он. — Исполнить наказание.
Сотворив ликующий рот до ушей, девушка опрометью понеслась к кладовице. По возвращении в руках посвистывала розга.
— Приступить, — кивнул папринций.
Не желая смотреть, он отошел к бойникам, снова начавших возиться с дерном.
Метнув копье, я потянулся за следующим, чтоб не ходить туда-сюда понапрасну. Кину хотя бы три, пока прочие будущие кидальщицы грязевые ванны принимают.
Вскрик. Внезапный, из глубины души, полный боли. Я обернулся. Нельзя было не обернуться, все обернулись. Даже колпаки бойников, вынувших неподалеку кусочек дерна диаметром в ширину штыка и начавших копать вертикально вглубь, поворотились к месту наказания.
Феодора стояла согнувшись, уперев руки в колени. Рубаха задрана, штаны приспущены, посредине — набухающий алый шрам. Свист, шварк, новый вскрик. Второй удар пришелся выше. Бурая полоса вздула поясницу. Аглая покрутила хлыстом и приложила третий раз. По диагонали к двум предыдущим. Крик-вой наказанной взвился выше и громче, глаза наполнились слезами. Красная Z вспыхнула на поделенном белом.
Бойники отвернулись. Продолжилось шевеление в жиже. Я размахнулся и запустил копье. Мимо. Помешал очередной вопль. Не смог не оглянуться. Четвертый удар — снова наискось. В другую сторону. Без перерыва, но с отборным замахом Аглая приложила пятый, последний — самый размашистый, поперек всего прежнего и вниз, по ткани штанов, включая бедра.
Визг. Душераздирающий, переходящий в непрекращающиеся рыдания. Ноги жертвы подкосились, трава приняла скорчившееся тело. Феодора лежала в позе эмбриона и выла, сотрясаемая дрожью. Аглая вдруг бросила розгу и убежала.
Совесть проснулась? Или в туалет приспичило?
Одна скрылась в коридорах школы, на помощь второй бросилась Глафира. Грязнули продолжали биться в грязи за право вылезти первой. Два бойника по-прежнему выкапывали глубокое отверстие, еще двое принесли на плечах четырехметровый столб. Столб с силой был вогнан в полученную яму и накрепко зарыт почти на треть. Сверху к нему приладили мощную поперечину. С одного конца свисала веревка.
На поле появилась царисса Дарья. Вышла тихо, незаметно. Первой ее заметила Зарина, подала команду. Дружно гаркнули приветствие. Смешно смотрелись грязевые комки, вставшие по стойке смирно и со всеми разинувшие рты — красные на остальном черном.
Палец цариссы поманил папринция и указал на столб.
— Феодоре час мишени? Совместите. — Она обернулась к ученицам. — Вы знаете, что правил нарушать нельзя. Карина Варфоломеина их нарушила, хотя знала о запрете. Какой судьбы она заслуживает?
Взоры синхронно грохнулись в землю, словно желая пробурить вереницу ям и спрятаться там. Усмехнувшись, Дарья с пафосом изрекла:
— В честь прибытия цариссы Варфоломеи — прощаю. В первый и последний раз. Не часто мама приезжает к дочери в последний момент.
На другой конец Т-образного сооружения тоже привязали веревку. Бойники вывели под руки щурившуюся Карину: землистого цвета, сгорбленную, слепо озирающуюся. Должно быть, она сидела под землей, причем — долго.
Царисса некоторое время разглядывала обеих нарушительниц общественного порядка. Странный взгляд перетекал с одной на другую, затем столь же пристально уставился на кудахтавшую над Феодорой Глафиру. В конце концов у той мелькнула паника в глазах.
— Обойдемся условным наказанием, — милостиво сообщила Дарья. — Скажем, час мишени сейчас и час занятий с мячом для отработки одиннадцадишаговых ударов вечером. Плюс десять внеочередных дежурств на стене, во время которых даже малейшее нарушение будет приравнено к уходу с поста. Со всеми вытекающими.
Сотворив таким образом правосудие и явив милость, царисса удалилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
