Еще бы. Какая-нибудь нечисть подкараулит нас и попытается разорвать глотки.
– Вы готовы? – спросил Каин.
Битва насмерть. Это значит, что некоторые из моих людей – мои друзья – могут сегодня погибнуть. Декс мельком взглянул на меня. Он выглядел как человек, загнанный в ловушку, человек, которого гложет тайна. Затем он бросил на Каина взгляд, полный страха, и опустил глаза.
Тогда я заметил, как дрожат руки Фариса. Рядом с ним стоял Сирил и нервно поигрывал кинжалом, проводя острием по пальцу. Дэриэн тоже смотрел на меня как-то странно. Что плескалось в его глазах? Печаль? Страх?
Мои люди явно посвящены в какую-то темную тайну, которую не хотят выдавать мне. Дал ли им Каин повод сомневаться в победе? Я уставился на Пророка. Сомнения и страх – коварные чувства перед боем. Проникнув в умы даже самых опытных солдат, Пророки способны решить исход боя до его начала.
Я посмотрел на дверь, ведущую на поле. Что бы там ни ожидало, нам придется противостоять этому или мы умрем.
– Мы готовы.
Дверь отворилась, Каин кивнул, и я вывел свой взвод из оружейной. Дождь шел вперемешку со снегом. Руки сковало холодом. Раскаты грома и стук дождя по грязи заглушали наши шаги. Враг не услышит, что мы идем, однако и мы не различим его приближения.
– Разделиться! – крикнул я Дексу, понимая, что он едва ли расслышит мои слова в такой шторм. – Ты прикрываешь левый фланг. Как обнаружишь врага – докладывай мне. В бой не вступай.
Но впервые с тех пор как он стал моим лейтенантом, Декс не кинулся выполнять мой приказ. Он стоял неподвижно и смотрел мне за спину, в туман, укрывший поле боя. Я проследил за его взглядом и уловил движение. Кожаные доспехи. Блеск клинков. Кто-то из моих людей отправился вперед для разведки? Нет. Я быстро пересчитал – все на месте, выстроились за мной, ожидая приказа.
Молния рассекла небо, осветив поле боя на короткий жуткий миг. Затем опустился туман, толстый, как одеяло. Но я уже успел увидеть, с кем нам предстоит драться. Успел почувствовать, как от потрясения моя кровь превратилась в лед, а тело – в камень. Я посмотрел на Декса и все понял по его затравленному взгляду. И по взгляду Фариса, и Сирила, и каждого из своих солдат. Они все знали.
В этот момент облаченная в синее фигура со знакомой грацией вылетела из тумана. Она неслась на красный взвод как падающая звезда. Сверкали ее платиновые волосы, заплетенные в косу. Затем Элен увидела меня и споткнулась, глаза ее расширились.
– Элиас?
Сила рук, ума и сердца. Для этого? Чтобы убить моего лучшего друга? Чтобы убить ее взвод?
– Командир, – схватил меня Декс. – Приказ?
Люди Элен появились из тумана, держа мечи наготове. Деметриус. Леандр. Тристас. Эннис. Я знал их всех. Я вырос вместе с ними, потел вместе с ними, страдал вместе с ними. Я не дам приказ убить их.
– Приказывай, Витуриус. Нам нужен приказ.
Приказ. Конечно. Я – командир Красного взвода. Решение за мной. Если ты проявишь жалость, если не убьешь врага, будут последствия.
– Бейте, но только чтобы ранить! – крикнул я. Будь прокляты эти последствия. – Не убивать! Не убивать!
Я едва успел отдать приказ, как Синий взвод атаковал нас, сражаясь так остервенело, будто мы племя приграничных налетчиков. Я слышал, как Элен что-то кричала, но не мог разобрать ее слов сквозь шум дождя и звон мечей. Она исчезла, растворившись в хаосе. Я повернулся посмотреть, где она, и заметил Тристаса, идущего сквозь толпу прямо на меня. Он метнул кинжал с зазубренным лезвием, целясь мне в грудь, но я отбил его клинком. Тогда он вынул свой меч и кинулся на меня. Я присел, позволив ему перелететь над моим телом, затем ударил его мечом плашмя по ноге. Он потерял равновесие, скользнул в густой туман и упал на спину, открыв горло.
Для убийства.
Я отвернулся, собираясь разоружить следующего врага. Но в ту же секунду Фарис, который только что одержал верх в борьбе с одним из людей Элен, начал трястись. Его глаза вылезли из орбит, копье выпало из онемевших пальцев, лицо посинело. Его противник, тихий паренек по имени Фортис, отер с лица мокрый снег и уставился с открытым ртом на Фариса, рухнувшего на колени от руки врага, которого никто больше не видел. Что с ним случилось?
Я кинулся к нему, отчаянно желая сделать хоть что-нибудь. Но когда до Фариса оставалось около фута, меня будто оттолкнула невидимая рука и я упал. На миг померкло в глазах. Я поднялся на ноги, надеясь, что никто из врагов не воспользуется этим моментом для атаки. Что это? Что случилось с Фарисом?
Тристас лежал там же, где я его и оставил, затем, шатаясь, поднялся и отыскал меня. Его лицо светилось пугающей одержимостью. Он хотел убить меня.
Дыхание Фариса затихало. Он умирал.
Последствия. Будут последствия.
Время исказилось. Секунды растянулись. Каждая стала длиной в час, пока я смотрел, как солдаты на поле боя наносят друг другу увечья. Красный взвод следовал моему приказу – только ранить – и мы проигрывали, теряя людей. Сирил пал. И Дэриэн. Каждый раз, когда один из моих людей проявлял милосердие к врагу, кто-то другой падал как подкошенный. Дьявольская игра Пророков отнимала их жизни.
Последствия.
Я посмотрел на Фариса и Тристаса. Они пришли в Блэклиф тогда же, когда и мы с Элен. На Тристасе, темноволосом мальчике с огромными глазами, места живого не было – сплошные кровоподтеки, оставшиеся после жестокого обряда посвящения. Фарис тоже выглядел тогда иначе: изможденный и осунувшийся, без намека на мускулы. И свою мощь, и шутливый нрав он обрел позже, с годами. Элен и я подружились с ними в первую же неделю. Мы защищали друг друга, как могли, от враждебных одноклассников.
И теперь один из них умрет, что бы я ни сделал.
Тристас двинулся на меня. Слезы струились по его маске. Черные волосы покрывала грязь. Его глаза горели ужасом, точно у загнанного зверя, когда он смотрел на нас с Фарисом.
– Прости, Элиас.
Он шагнул ко мне, и вдруг его тело замерло. Меч выпал из его рук. Он посмотрел на лезвие, торчащее у него из груди. Затем повалился на сырую землю, не сводя с меня взгляда. За его спиной стоял Декс. Содрогаясь от ужаса, он смотрел, как умирает от его руки один из его лучших друзей.
Нет! Только не Тристас. Не Тристас, который в семнадцать обручился с любовью своего детства, который помог мне понять Элен и у которого остались четыре сестры, горячо его любивших. Я смотрел на его тело, на руку с татуировкой. Аэлия.
Тристас мертв. Мертв.
Фарис прекратил дрожать. Он закашлялся, затем поднялся и посмотрел на тело Тристаса в немом потрясении. Однако у нас не было времени горевать. Один из людей Элен со свистом запустил булаву в его голову, и вскоре Фарис вовлекся в бой, круша всех и вся, будто и не он вовсе только что чуть не умер. Передо мной возник Декс с дикими глазами.
– Мы должны их убивать! Отдай приказ!
Я не мог думать об этом. Я не мог этого произнести. Я знал этих людей. Элен… Я не мог позволить им убить Элен. Я вспомнил поле боя из видения в пустыне – Деметриус, Леандр, Эннис. Нет, нет, нет. Тут и там мои люди падали и задыхались, когда отказывались убивать своих друзей. Или погибали от безжалостных лезвий Синего взвода.
– Дэриэн мертв, Элиас! – Декс снова стал трясти меня. – Сирил тоже. Аквилла уже отдала им такой приказ. Ты тоже должен – или нам конец.
Он заставил меня посмотреть ему в глаза.
– Элиас! Пожалуйста.
Не в состоянии говорить, я поднял руку и дал сигнал. По коже побежали мурашки, когда приказ переходил по полю боя от солдата к солдату.
Приказ Командира. Сражаться насмерть. Без пощады.
* * *Не было ни ругательств, ни криков, ни проклятий. Мы все оказались в ловушке бесконечного насилия. Звенели мечи, друзья погибали, мокрый снег, падая, колол кожу.
Я отдал приказ и поэтому вел их за собой. Я не выказывал ни тени сомнения, потому что иначе дрогнули бы и мои люди. А если они дрогнут, мы все умрем.
Поэтому я убивал. Кровь лилась рекой, покрывая мои доспехи, кожу, маску, волосы, капая с липкой и скользкой рукояти меча. Я был самой Смертью, что господствует в этой бойне. Некоторые мои жертвы умирали мгновенно, не страдая, раньше, чем их тела коснулись земли.
Другие – мучились дольше.
Малодушно хотелось убивать незаметно, подкрадываясь сзади, чтобы не видеть их глаз. Но битва гораздо ужаснее. Тяжелее. Ожесточеннее. Я смотрел в лица людей, которых убивал, и, хотя шторм приглушал их стоны, каждая смерть, каждая рана, которая никогда не заживет, выжигала свой след в моей памяти.
Смерть вытеснила все. Дружбу, любовь, преданность. Светлые воспоминания об этих людях – их смех, выигранные пари, розыгрыши – ушли навсегда. Все, что я запомню, – это тьма и смерть.
Эннис плакал как ребенок на руках у Элен, когда его мать умерла полгода назад. Я переломил руками его шею точно прутик.
