— Стоп! Вы меня убедили! И даже не столько вашими речами, сколько рисунками Юры. Тут есть за что ухватиться. Особенно в разделе “Цирк будущего”. В нем есть, однако, очень уязвимое звено — зависимость всего аттракциона от осуществления эффекта антигравитации. А что если он не осуществится?
Анатолий Георгиевич вопросительно смотрит на Елецкого и Мошкина, будто от них зависит осуществление этого эффекта.
Отвечает ему Маша.
— Он осуществится, Анатолий Георгиевич! — произносит она с такой убежденностью, что не только главный режиссер, но и братья ее невольно улыбаются.
— Ну что же, если так, то я буду только рад этому, — заключает Анатолий Георгиевич.
19
К концу января сценарий циркового представления, написанный Елецким, Мошкиным и Анатолием Георгиевичем, утверждается наконец и принимается к постановке.
В новом здании цирка уже готовы все четыре манежа. Один из них, как и обычно, находится наверху, в центре зрительного зала, а три в нижнем (подземном) помещении. Специальными механизмами они тоже поднимаются вверх, меняясь местами. Собственно, это даже не манежи, а площадки, приспособленные для ледяных ревю, водяных пантомим и конных номеров.
Главный режиссер решает начать репетиции новой программы на двух нижних манежах одновременно. До премьеры времени мало, конечно, но Анатолий Георгиевич объездил многие цирки и пригласил для участия в новой программе тех артистов, номера которых подходили по сценарию. Их нужно было лишь несколько видоизменить в соответствии с сюжетом задуманной постановки.
У Анатолия Георгиевича нет теперь ни одной свободной минуты. Нужно ведь побывать и на съемках отдельных фрагментов представления, которые будут демонстрироваться на куполе цирка. Необходимо прослушать и музыку. Ее пишет молодой, очень талантливый композитор. Много времени отнимает и художественно-производственный комбинат, готовящий костюмы.
И вот в это напряженное время является к нему в кабинет Митрофан Холопов, развязный и наглый, как всегда.
— Над новыми ревью мозгуете, Анатолий Георгиевич?
— Да, замышляем кое-что, — нехотя отвечает ему главный режиссер.
— Ходят слухи, будто нечто космическое?
— Куда нам до космоса, — притворно вздыхает Анатолий Георгиевич.
— А Зарницины? Одна Маша чего стоит! Но и их нужно уметь подать. Тем более, что космос — это, как я понимаю, у вас условность.
— Как сказать, — неопределенно произносит Анатолий Георгиевич.
— А я бы сказал, как подать, — самоуверенно усмехается Холопов. — И я бы мог помочь вам в этом. Меня сейчас один кинорежиссер обхаживает, но я бы с большой охотой…
— Нет-нет, спасибо! — поспешно прерывает его Анатолий Георгиевич. — Мы уж как-нибудь и сами…
— Смотрите, чтобы потом не пожалеть. На киностудии тоже ведь готовится съемка кинокартины из цирковой жизни. Им сейчас очень нужны циркачи, и я могу переманить к ним Зарнициных.
— Не думаю, что вам удастся это, — пренебрежительно машет рукой Анатолий Георгиевич.
— А я уж постараюсь, — почти угрожающе заявляет Холопов. — Не знаю, как Маша, а братья ее не очень-то дорожат вашим цирком. А без них и Маше грош цена.
— Ну знаете ли, Холопов!..
— Ага, не нравится? Я так и знал, что это вам не понравится. Ну так знайте же, что я не пожалею сил, чтобы переманить Зарнициных в кино. Сегодня же сделает им предложение кинорежиссер Лаврецкий, авторитет которого, надеюсь, вам известен.
В Маше Анатолий Георгиевич никогда не сомневался. Он знал, что она не мыслит своего существования вне цирка, но братья ее действительно ведь собираются на физико-математический. Их, пожалуй, нетрудно будет переманить… Все это не на шутку беспокоит теперь главного режиссера цирка, и он решает поделиться своими тревогами с Михаилом Богдановичем.
— Вот уж не думал, что вы примете всерьез слова этого трепача, — смеется старый клоун. — Да Зарницины спят и видят теперь этот полет в пространстве с пониженной гравитацией. Не заметили вы разве, как они к нему готовятся?
— Но ведь от Холопова всего можно ожидать.
— Да, этот тип постарается, конечно, подложить нам свинью. Он действительно околачивается теперь на киностудии. За Зарнициных, однако, я ручаюсь. Их он ничем не возьмет. Так что за главный номер нашей премьеры можете быть спокойны.
Но именно этот-то главный номер премьеры — “Космический полет Зарнициных”, — олицетворяющий цирк будущего, и заботит теперь Анатолия Георгиевича более всего. Он целиком ведь зависит от осуществления антигравитационного эффекта Ильи Нестерова. Казалось бы, что нет пока повода к беспокойству: работа по монтажу аппарата завершена строго по графику и вот уже второй день ведется его испытание. Эффект антигравитации хотя еще и не достигнут, но похоже, что все идет благополучно. Во всяком случае, никто из группы Ильи Нестерова не выражает ни малейших признаков волнения. И все-таки Анатолия Георгиевича что-то тревожит… Это чувство почти не покидает его все последние дни. Особенно ему не по себе сегодня на репетиции Зарнициных. Понаблюдав некоторое время за их полетом, он подходит к Ирине Михайловне.
— Вы на меня не обидитесь, если я выскажу вам одно опасение? — негромко спрашивает он.
— Я знаю, что вы имеете в виду, Анатолий Георгиевич, — не поворачиваясь к нему, отзывается Ирина Михайловна. — Я и сама уже не первый день с тревогой думаю об этом. Все может быть: Анатолий Георгиевич… Во всяком случае, нужно быть готовыми к этому.
— Но ведь их новый номер не осуществится тогда, — говорит главный режиссер, показывая на мелькающих в воздухе Зарнициных. — И ведь какой номер!
Ирина Михайловна лишь тяжело вздыхает в ответ.
— А может быть, придумаем что-нибудь? Жаль ведь…
— Что же можно придумать? — разводит руками Ирина Михайловна. — Многое вообще окажется неосуществимым, а то, что удастся сохранить, нужно непременно страховать. А это значит — снова предохранительная сетка и лонжи, от которых мы так мечтали избавиться.
Они молчат некоторое время, погруженные в раздумье, потом Анатолий Георгиевич решает:
— Будем спасать, что возможно. Готовьтесь к этому, Ирина Михайловна.
20
С воспроизведением антигравитационного эффекта и в самом деле не ладится что-то. Найдены, правда, отдельные недостатки в монтаже и изготовлении некоторых деталей аппаратуры. Незначительные ошибки обнаружены и в математических расчетах. На устранение всех этих погрешностей уходит около недели. Но и после этого никакого антигравитационного эффекта в установке Ильи Нестерова не возникает…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
