— Смотри-ка, ты действительно знаешь песни групп, которые слушают девушки постарше. А может, я пела это пылесосу? — вздохнула в ответ. В объятиях было приятно, менее спокойно, чем во время уборки, но гораздо приятней и волнительней. Отстраняться не хотелось, и я кощунственно позволила себе просто расслабиться, едва не откидываясь на Тимку.
— Малыш, ты старше меня всего на пару лет, — хмыкнул Тим. — И замечу, пылесос от тебя ускользнул давно, так что пора выбирать нового адресата.
Он расцепил руки и отступил, я тихонько вздохнула. Предательское сердечко на мгновение неприятно сжалось. Чёрт, мне явно нужен выходной и порция обнимашек. Съездить к родителям, хоть разок за этот месяц поболтать с мамой не только по телефону, можно заехать к Ники и… точно! Ещё нужно спуститься и потискать кота. Пока Фай не начнёт вырываться, шипеть и царапаться (и даже немножко после этого).
Песня продолжала греметь в ухе, выжимая последние аккорды, я хотела подхватить наушник и вернуть на законное место, но Тим успел первым. За пару шагов оказался передо мной, пригнулся, поймал наушник, вставил капельку в ухо — и мы оказались почти нос к носу. Глаза в глаза под затихающую мелодию и пару секунд тишины.
Тишины, которую прервала нежная мелодия саундтрека из старенькой романтической комедии с Хью Грантом. Любимой, к слову. Я непроизвольно улыбнулась, едва удержавшись, чтобы снова не запеть, и заметила взгляд Тима, сместившийся к моим губам. Щёки вспыхнули, дыхание на мгновение перехватило…
Ох, как бы я хотела отругать себя за глупости, но последние дни Тимка явно действовал на меня как катализатор. Глупости. Эмоций. Чувств. И желания целоваться. Поэтому я просто сглотнула и тихонько выдохнула, стараясь не спугнуть момент.
«There are moments when I don't know if it's real,
Or if anybody feels the way I feel».[2]
Боже мой. Песня, которая всегда в тему… потому что сейчас я точно не могу понять, реально ли всё это. Реальны ли мы? Слишком взросло выглядящий для своего возраста мальчишка и дурочка, которая не может даже пошевелиться под его взглядом.
— Поцелуешь? — прошептал Тим, но мне его голос показался громче самого яростного крика. Он заглушал музыку шумом крови в ушах, биением пульса на кончиках пальцев.
Я сглотнула, ничего не отвечая. Согласиться не могла, отказать — тоже. Чёртов Хью Грант! Это всё он и его песня. Точно больше не посмотрю с ним ни одну романтич…
— Хорошо, — Тим усмехнулся. — Что нужно сказать? Это желание? Пойдёт?
— Тогда у тебя останется всего одно, — пробормотала я в ответ, с трудом разлепив пересохшие губы.
— Плевать, — так же тихо отозвался подопечный.
И прижал меня к себе так крепко, что дышать сразу стало тяжело. Впрочем, мы и не дышали. Мы целовались. Опять, снова, в который раз. Бесконечно долго, нескончаемо. Руки Тима гладили мою спину, я перебирала пальцами его волосы… и ощущала под кожей яростное пламя, такое же сильное, как возбуждение парня, в котором не оставалось ни единого сомнения.
Одни наушники на двоих, один долгий поцелуй (или сотня?) и нежная песня из романтической комедии. Потом наушники не выдержали стыда и покинули нас, обрывая саундтрек, потому что этому поцелую он был и не нужен. Но момент остался в памяти. Под музыку.
[1] ©Within Temtation feat. Keith Caputo — «What Have You Done»
[2] ©Hugh Grant Haley Bennett — A Way Back Into Love
— 63-
— Лада, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Нужно поговорить, — заявил мне Алексей Андреевич, когда утром после фееричного поцелуя в коридоре мы столкнулись на лестнице.
Я как раз возвращалась из кухни с двумя стаканами сока, а глава семейства спускался. Небритый, усталый, с расслабленным галстуком, но привычно колючим взглядом. Я попыталась, как обычно, сравнить его с Тимом и мысленно выдать, что они похожи, но… не смогла. Да, они похожи, но во взгляде подопечного уже давно нет острых льдинок.
— Я… — попыталась хоть что-то сказать в ответ, но Алексей меня перебил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Относите быстрей, жду через пару минут.
И мужчина круто развернулся, словно только ради этого и шёл вниз, и вновь устремился наверх и налево — в сторону кабинета. Я вроде бы и понимала, зачем нужна ему: последний день, необходимо решить, что делать дальше, — и неосознанно нервничала из-за ледяного тона. Оказалось, не зря.
— Присаживайтесь! — Алексей величественно взмахнул рукой, указывая на стоящий перед его рабочим столом стул с высокой спинкой. Хотелось сказать, что постою, но невежливо было отказываться. А проявлять страх — ещё невежливей. — Вы сегодня с нами последний день?..
Прозвучало полувопросительно, словно он не утверждал, а действительно спрашивал. Так что я рискнула ответить.
— По контракту — да. Но Алевтина Васильевна спра…
— Спрашивала, не согласитесь ли вы остаться? — вновь прервал меня работодатель. — И я присоединюсь к вопросу. Вы съезжаете или остаётесь?
Я замялась. Искренне хотелось согласиться, наплевать на всё и пробыть с подопечным до конца лета, во что бы это ни вылилось и как бы стыдно мне потом за это ни было. А судя по тому, как неохотно мы сегодня отрывались друг от друга, делая вид, что карточное желание дальше поцелуев не заходит, во что-нибудь наше «сотрудничество» вылиться должно было обязательно. И не только в полностью пройденную за лето программу одиннадцатого класса.
— Но Тиму исполнилось восемнадцать, — выпалила я. — Зачем ему няньки? Парню нужна самостоятельность, вы же понимаете? Нельзя перечёркивать ему жизнь из-за одной аварии!
Выпалила — и осознала.
— Значит, вам он всё рассказал, — Алексей внезапно усмехнулся. — Похвально, похвально. Что ж, согласен, Тимофею уже восемнадцать, и он может получить так называемую свободу. Но дело в том, что он и так свободен. Просто не понимает этого. Думаете, вы первая няня, от которой он спокойно сбегал развлекаться?
Я покачала головой, прекрасно понимая, что не первая. И, кажется, не последняя. Зато я совсем не понимала мужчину напротив. Он говорил о сыне, и в голосе звучала гордость, но лёд никуда не делся. Свобода? У Тима? Почему-то мне в это не верится.
— Он уже два года наслаждается жизнью: вечеринки, клубы, кино, девочки от шестнадцати до бесконечности. Последних не считал, сбился на десятой, — Алексей перечислял с наслаждением и выжидательно смотрел на меня, следил за реакцией. — Полная свобода при ощущении контроля. Будущему хорошему лидеру не помешает испытать рамки общества на собственной шкуре. Если потом останется без контроля и не сорвётся — молодец.
На этот раз я задумалась. Будущему хорошему лидеру… А разве родительская забота лидеру не нужна? Спросить не удалось, Алексей продолжил:
— К тому же Алевтина волнуется, считает, что сыну нужны гувернантки. А для неё я готов на многое.
Меня начинало подташнивать от нахождения с ним в одном кабинете. И от мыслей, мыслей, мыслей. Их в голове было слишком много. Мысли кружились, толкались, старались завоевать главенствующее положение. Любит ли он сына? Зачем воспитывает так? Он готовит из Тима преемника, но в то же время не пытается ввести в курс дела. Ведь так?
Я сглотнула, глубоко вздыхая. Какими бы ни были ответы, мне их сейчас не найти.
— И для сына тоже, — добавил Алексей Андреевич. — Так что, вы согласны остаться? Попробуем убить двух зайцев? Алевтина желает, чтобы у сына была гувернантка, я хочу, чтобы Тим с этой гувернанткой ладил.
— Но…
— А с вами, насколько я сегодня заметил, он ладит просто отлично. Вы очень близко познакомились.
Губы мужчины растянулись в улыбке. С первого взгляда довольной, но такой странной. Чем дольше я смотрела на неё, тем сильнее сдавливало горло. Мысли в голове успокаивались, уступая место одной. Наконец, сердце ёкнуло, а я выдавила:
— Это не то, о чём вы подумали.
— А о чём я подумал? — Самодовольно! Вот как он ухмылялся. — Не беспокойтесь, Лада, за это я вас не уволю и даже не выпишу штраф. Мне неважно, сколько и как вы трахаетесь с моим сыном, пока он дома, пока он предохраняется и не шляется по своим малолетним шлюхам.
