Отец забрал мать из Инкубатора. Чего ему это стоило? Он едва не лишился звания и головы. Да-да, его хотели казнить за попрание офицерской чести… Тут воспоминания были нечеткими, отрывистыми – похоже, отцу были неприятны те события, вот они и поистерлись из памяти. Главное – он сделал так, чтобы всю беременность княжна, мама Зила, провела не в родильной капсуле, а в его служебной квартирке. Да, среди бетонных стен, увешанных пыльными гобеленами с изображенными на них бравыми воинами-тайгерами, убивающими чистяков. Да, в одиночестве, потому что у полковника было много важных дел по службе. Но все же не в беспросветной мгле и без трубок, торчащих из тела!..
– Если бы беременность твоей матери протекала в капсуле, ты получил бы все необходимые элементы для того, чтобы укомплектатор сделал тебя нормальным, но из-за меня…
Нормальным?.. Зил представил себя с крыльями, а потом примерил голубую кожу и полосатый мех. Хм, а ведь ему подошел бы хвост с шипом на конце. Да и неукротимая мощь бугрящихся мышц точно не оставила бы равнодушной ни одну юную самку, то есть прекрасную девушку. А как насчет взмыть в поднебесье быстрее птицы?! А плавать лучше, чем самая проворная щучара?!
Может, Зил еще недавно потому и ненавидел полукровок, что тайно, боясь признаться самому себе, мечтал о новом теле – сильном и умелом, а не таком хлипком и неуклюжем, как ему досталось. А еще – теперь у него не было никаких сомнений – ему всегда хотелось обладать многими знаниями и навыками. Обладать, не изнуряя себя зубрежкой, не набивая шишки и не попадая молотком по сломанному ногтю, а сразу, без малейших усилий, просто по праву рождения. На! – и знаешь все-все-все об окружающем мире: и как называется вон та травка, от чего она лечит, когда цветет, и как можно использовать букашку, – ядовитую, между прочим, – которая по травке неспешно ползет, и что в недрах планеты, и как рассчитать объем воды в пруду, и… И много еще всяких «и». Получи! И вот уже, ни разу не ударив палец о палец, ты умеешь строить лодки, готовить вкуснейшие завтраки, метко стрелять и отлично драться. И не просто умеешь, а можешь. Да просто потому можешь, что вместе с приобретенными знаниями меняется и твое тело. Зачем изнурять себя тренировками, если укомплектатор и так нарастит мышцы и заставит их с бешеной скоростью сокращаться, а заодно и обострит твои рефлексы? Прилагать усилия не надо, на это просто нет времени. Родился? Ну так возьми все блага наследников и пользуйся, сразу живи, без глупых долгих подготовок!..
Жаль, Зил всего этого лишился, потому что отец – перед глазами до сих пор вставал образ бати Лиха, но ничего, это скоро пройдет – пожалел самку, которую Зил знать не знал, да не очень-то и хотел знать, раз из-за нее ему не достались ни крылья, ни когти, ни мигательные перепонки. Из-за нее все, что он знал и умел, стоило ему труда и боли, страданий и пролитых пота и крови. Кроме, конечно, того, что дал ему вместе с базовой активацией Фелис.
– Спасибо, учитель.
Фелис осклабился и подмигнул отцу.
– Он все понял, Барес, он все осознал. И теперь он с нами.
Но Барес не ответил ему, вместо этого он продолжил оправдываться, видимо, считая, что в этом есть необходимость:
– Когда ты родился… Конечно, с разрешения твой матери… – Зил увидел себя: махонький скукоженный комочек плоти шевелил ручками и ножками, после чего в глазах все стало нечетко и размыто. – Я отнес тебя – совсем крохотного, ты у меня на ладони помещался, такой был маленький – в Инкубатор. И засунул в укомплектатор, хотя служители отговаривали меня это делать. Сынок, я надеялся, что тебя еще можно сделать наследником, нормальным, как мы все, членом нашего общества!..
«Жучара» раскрылся. На «языке» лежал все тот же махонький скукоженный комочек плоти. Разве только заплаканный и перепачканный собственными выделениями. И с приметным пятном на крохотной ручке, которого раньше не было. А дальше – головокружение и темнота. Отцу, похоже, стало нехорошо, и он потерял сознание. Ну да понятно – не оправдались его надежды, ребенок навсегда останется слабеньким уродцем без знаний и боевых навыков. Зил на его месте тоже не прыгал бы от счастья и не хохотал бы, радуясь случившемуся.
– На меня организовали травлю: мне плевали в спину, шипели, глядя в глаза, не давали работать. Мало того, меня обещали сжечь заживо… – отец не сказал: «Из-за тебя», его рот не осквернили эти слова. Но при его кровном контакте с Зилом слова вообще не нужды были, ведь Зил мгновенно узнавал и чувствовал то, что вспоминал нынешний генерал Барес о пережитом когда-то полковником Баресом. – О моем проступке – а изъять самку и содержать ее тайно дома было одним из самых страшных проступков – стало известно всему Минаполису. От меня отвернулись друзья. Отвернулся даже Корсун. А ведь я его, раненого, вытащил из-под обстрела. Он был весь в кровище, не дышал уже. Командир приказал мне бросить дохлятину, но я, рискуя трибуналом, отказался выполнять его приказ… – теплая кровь струится по лицу, заливая глаза. Чужая теплая кровь, на Баресе ни царапины, повезло. Корсун – ну чего он такой толстый, зараза, и тяжелый?! – все время стонал, чем люто раздражал Бареса. Но вдруг он затих, и Барес тогда, из последних сил шагая к своим позициям после захлебнувшейся атаки, заорал на него, чтоб тот не молчал, чтоб сказал хоть что-нибудь, иначе он, Барес, бросит его тут, и пусть дикие птеры его обгладывают… Голос настоящего Бареса вытеснил воспоминания Бареса прошлого: – Даже единственный мой друг Корсун – настоящий друг! – предал меня. Ну как он мог, как он мог?! Ты даже не представляешь, сынок, как это было…
– Больно, унизительно и – нет, не страшно – просто тоскливо? Очень даже представляю, отец.
– Если б я оставил тебя в Минаполисе, ты… Ты не выжил бы. Мы… они… здесь не очень-то любят чистяков. А ты с виду был вылитый чистяк: ни голубой кожи, ни меха, ни крыльев. По нашим меркам – урод уродом.
– Да уж, после укомплектатора я не стал красавчиком, – Зила передернуло всего от ощущения собственной неполноценности, привнесенного извне. И дело вовсе не в слишком уж оттопыренных ушах, которых он всегда стеснялся. Просто, родившись таким же мерзким на вид, как все чистяки, он не использовал свой шанс стать нормальным. И не отец в том виноват, а сам Зил. Отец ни при чем, пусть не корит себя, он сделал все, что мог. Да-да, только Зил виноват, и надо сказать об этом отцу, пусть он знает: – Отец, прости меня. Я… Я сделаю все! Все! Чтобы заслужить твое прощение!..
На пережаренном солнцем проспекте Минаполиса ему-отцу гневно кричали вслед. В то же время Зил, ощущая себя как себя, сидел на диване в рабочем кабинете отца много лет спустя, то есть сейчас, то есть… Голова шла кругом! Окружающее стало неразборчивым. Зил никак не мог отыскать в памяти лицо бати Лиха, это казалось ему важным – всего лишь лицо. Брызги крови и отрубленную голову он помнил лучше, чем ему хотелось, а вот лицо… Оно же было добрым? С сетью морщин под глазами? Или злым?.. Лицо ускользало от Зила, пряталось в туманной дыме. И воспоминания о маме Селене и обожаемой сестренке Даринке с трудом удавалось вытащить на поверхность из таких отдаленных глубин памяти, что нащупать и схватить их получалось далеко не с первой попытки. «Это им твоя месть, сынок, за то, что дурачили тебя долгие-предолгие годы!..» – «Но я не хочу…» – «Хочешь, дорогой мой ученик, точно хочешь!» Уже едва угадывались очертания предметов. Зил тряхнул головой, потом ущипнул себя за руку и не почувствовал боли. Диван под ним скрипел с оттяжкой, неохотно. Зато он отлично слышал наследников, которые помогли ему осознать себя заново. И все-таки жаль, что все вокруг выглядело так, будто он нырнул в омут да на самое дно – причем в пасмурный день – и уже там, среди ледяных струй, открыл глаза.
– Он все понял, Барес, он все осознал. И теперь он с нами. Неужели ты не видишь?! Еще немного – и он не выдержит! Ты что, хочешь, чтобы с ним приключилась беда?!
– Фелис, заткнись! – сказано было чересчур резко, но все-таки правильно, а чуть погодя, переведя дыхание, отец обратился к Зилу: – Сынок, теперь, когда ты все-все-все знаешь, когда ты все-все-все прочувствовал, как бы прожил с нами, ты должен… ты… Ты должен сделать выбор, сынок. Кто ты – чистяк постыдный или гордый наследник спасителей? С кем ты – с ними или с нами? От твоего выбора многое зависит, сынок. Очень многое.
Наконец зрение восстановилось, и все вокруг вновь стало четким. Зил увидел, что рептилус Шацу и тайгер Фелис отвернулись, потупились. Только отец, – генерал Барес! – не мигая, смотрел ему в глаза.
Глава 13
Узнать ответы и сделать выбор
– Так, может, он убит?! – орал Мор, брызгая слюной, от которой пахло настойкой спор Древа Жизни. – Если убит, так и скажи нам, бледная поганка!
