— С негласного разрешения Петра, я тайно посылал вербовщиков во Францию и Германию. Так вот, на этой неделе, в Берберовку прибывает десять семей с немецкими бауэрами (крестьянами). Себе из их числа, никого не возьму, а отправлю их к тебе и Жан-Полю. Пусть строятся, подъёмные я им выдам, и продуктов для зимовки и зерна к севу тоже выделю. Ваша задача, дать им земельные участки для основания своей немецкой слободы.
Глава 13
Чарльз сидел в карете с наглухо зашторенными окнами. Ему уже опостылели этот бесконечный и однообразный лес, с очень редкими поселениями по пути его следования. Казалось, он ехал по этим диким местам целую вечность. От постоянных толчков, вызванных ухабами на разбитой дороге у него начала болеть спина. Он, конечно, читал, что эта Тартария состоит из бесконечных лесов, потому что населена сплошь дикарями. Но то, что он увидел, многократно превосходило все его ожидания. Поначалу прибыв в Архангельск, он испытал небольшое облегчение: портовый городок хоть и был маленьким и сплошь построенным из дерева. Но в нём был паб, где отдыхали его соотечественники (моряки с торговых судов), кормили ещё сносно, но вот эль, был просто ужасен: Чарли, ещё никогда и нигде, не пил такого ужасного поила.
Также подтвердились слова сэра Вильяма, что на данный момент, Московиты сильно враждуют меж собой. Чарльз заметил, с какой злобой смотрели стрельцы вслед капитану Свиридову, когда он проходил мимо них. Этот офицер, повторно, после воеводы, проверил документы у Чарльза — представителя Московской торговой компании. На жутком английском, неизвестно зачем, задал несколько вопросов о цели визита: внимательно выслушал ответы. Затем, собственноручно сделал соответствующую запись, в толстенной амбарной книге. А после, «по-дружески» за небольшое вознаграждение, любезно предложенное английским «купцом» отвёл в таверну, где можно было снять на ночь комнату. А поутру, организовал экипаж, и пристроил к первому же каравану, отходившему в столицу (Чарльз сетовал, что ему нужно как можно быстрее оказаться в Москве, поэтому и пожертвовал таможенному служащему некую сумму — за хлопоты). И если судить по солдатам, которые их сопровождали до таверны (они также как и их командир, были одеты в суконные мундиры европейского образца). Те в свою очередь, сильно недолюбливали стрельцов, так что, когда понадобится, этим нужно будет обязательно воспользоваться.
Который день, Чарльз Фокс, трясся по ухабистой, бесконечной дороге, с нетерпением ожидая окончания этого мучения. Ему начинало казаться, что он уже никогда не доберётся до этой далёкой от цивилизации Москвы. А самое скверное в этой поездке, заключалось в том, что ему пришлось делить экипаж с Голландцем. Да и торговый караван, в котором ехал экипаж, тоже был голландским. Между попутчиками, сразу возникла взаимная антипатия. Голландец при каждой возможности, пытался хоть на какое-то время, по неотложным делам, покидать Чарльза — делая это на каждой остановке. Но, на третий день, Айрик, так звали купца, видимо свыкнувшись с мыслью, что его попутчик Британец, дважды пытался наладить контакт. Но Чарли, пресекал эти попытки на корню. Слишком сильно над ним довлели воспоминания о том, как мучился его отец, когда он узнал о гибели своего законного сына Ричарда. Старик тогда сильно сдал, хотя держался достойно и никому не демонстрировал своего горя. К середине пятого дня пути по Тартарии, Чарльз, в результате долгих раздумий решил, что для дела, лучше пойти на контакт. Купцы не солдаты, им выгода дороже, чем политика, да и мало ли, вдруг для достижения главной цели, пригодится этот упитанный торгаш.
— Айрик, ты извини меня за моё поведение. — Заговорил Чарльз, обращаясь к спутнику, когда тот вернулся в карету после очередной стоянки. — Но у меня ещё свежи воспоминания о том, как в прошлом году пропал мой отец, вместе со своим кораблём. Нам сказали, что его захватили и потопили ваши пираты. Прошу, пойми и не обижайся на меня, рана в моём сердце, ещё сильно болит. Ещё раз прости: я Чарльз Фокс, и впервые еду в Московию. Да и ехать нам вместе ещё долго, так что ты прав, лучше забыть былые обиды. Главное, друг в друга мы никогда не стреляли, и надеюсь, не будем.
Чарли с виноватой улыбкой протянул своему спутнику руку. Тот, с нескрываемой радостью пожал её.
— Конечно мир, но, при условии, что ты не будешь мешать моим торговым делам в Московии.
Айрик никогда бы не пошёл на сближение и не пожал своему спутнику руки. Но, перед самым отъездом из Архангельска, к нему подошёл старый знакомый, капитан Парфентий Свиридов. И как он выразился, «прошу не в службу, а в дружбу»: доставь в Москву срочное послание, заодно и этого британского сноба. Также, наказал в пути присмотреть за ним внимательнее. Поэтому, пришлось «наступить на свою гордость» — пойти первым на контакт и в дальнейшем, всю дорогу улыбаться этому британцу. И всё по причине того, что Госсарту совсем не хотелось портить отношения с капитаном. Он понимал, что по роду его деятельности, ему с ним ещё не раз придётся пересекаться. Да и новое воинство молодого царя заметно набирает силу. Айрик на уровне инстинкта чувствовал, что скоро, в Архангельске все вопросы будут решаться только через этого человека. А этому чувству, он привык доверять безоговорочно, оно его ещё ни разу, нигде не подводило. Вот и сейчас, оно без устали давало о себе знать. Несмотря на внешнюю открытость и миролюбие, исходящую от попутчика, Айрик буквально всем телом, ощущал его опасность. Хотя для этого не было видимых причин.
Слава богу, ассамблеи, устраиваемые петровским окружением стали проходить более цивилизованно. Уже не было неугомонного шабаша и безумного поглощения спиртного (хотя, назвать его потребление умеренным, было нельзя — «перепил, не возбранялся» а скорее наоборот). Но всё-таки, изменения были налицо. На сегодняшней — устроенной Лефортом «вечеринке» куда настоятельно пригласили Юрия, уже были заметные изменения. А именно — в одних залах стояли столы с дарами Бахуса и закусками, там же, и дымить табак позволялось, здесь же, мужчины играли в шашки, и вели деловые беседы. В других, желающие могли предаться танцам с приглашёнными дамами. Отдельно были помещения, где представительницы прекрасного пола, в чисто женском кругу могли посплетничать, «перемывая всем знакомым косточки».
Гаврилов удивлялся, из того, что он помнил по внеклассному изучению истории, царь ещё не писал свои указы об ассамблеях. Первый, который, по словам некоторых историков, произвёл коренной перелом в области развлечений и придал им более цивилизованный вид. Где, женщины впервые получили право посещать общественные собрания, а вход на ассамблею должен был быть доступен каждому прилично одетому человеку, за исключением слуг и крестьян. Затем «О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем», А может быть эти гуляния с самого начала так и проходили, а те, Ростовские оргии, были их походным вариантом. Ну а указы, были написаны постфактум — когда Россияне начали посещать их более массово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
