Я внимательно слушала то, что рассказывал мне смотритель. Одно показалось мне чрезвычайно интересным.
Эмилито, скажи пожалуйста, почему ты назвал Манфреда волшебником?
— Таким образом мы подчеркиваем его уникальность. Манфред для нас не может быть кем-то иным кроме волшебника. Он — больше чем маг. Он был бы магом, если бы жил среди своих собратьев. Но он живет среди людей, и к тому же магов, и при этом не уступает им. Только весьма продвинутый волшебник может вести себя так.
Я спросила его, увижу ли когда-нибудь Манфреда вновь. Но смотритель с таким пафосом прижал свой указательный палец к губам, что я решила дальше молчать и не требовать от него ответа.
Он поднял с земли палочку и нарисовал на земле овал. Затем он провел еще одну горизонтальную черту, пересекающую его посередине. Указывая на эти две половинки овала, он сказал, что двойник разделяется на верхнюю и нижнюю части, которые в первом приближении соответствуют в физическом теле животу и грудной клетке. В этих двух частях тела обращается два различных типа энергии. В нижней части циркулирует изначальная энергия, которая была у нас еще тогда, когда мы находились в лоне матери. В верхней части находится энергия мысли. Эта энергия входит в тело после рождения с первым вдохом. Он объяснил, что с годами энергия мысли возрастает и проникает в голову, а исходная энергия опускается в область гениталий. В обычной жизни эти две энергии разделены в двойнике, что вызывает слабость и недомогание физического тела.
Он провел еще одну линию, на этот раз разделяя овальный контур по вертикали, и сказал, что это соответствует делению тела на левую и правую стороны. Эти две стороны, заявил он, также характеризуется каждая своей структурой круговорота энергии. Справа энергия циркулирует по передней части двойника вверх, а по задней — вниз, но слева происходит наоборот: она опускается по передней части и поднимается по задней.
Он объяснил, что типичная ошибка многих магов, которые пытаются пробиться к двойнику, состоит в том, что они распространяют на него закономерности, которые присущи лишь физическому телу. Они, например, могут начать обращаться с ним так, будто он создан из мышц и костей. Он заверил меня, что физические упражнения никак не могут повлиять на двойник.
— Самый простой выход из этого затруднения, объяснил смотритель, — разделить тело и двойник. Только когда вне всяких сомнений ясно, что они разделены, осознание может перетекать от одного к другому. Этим и занимаются маги. Таким образом им удается оставить в стороне всю бессмысленность ритуалов, заклинаний и изощренных методов дыхания, которые, как предполагается, должны объединять их.
— А что ты скажешь о дыхательных упражнениях и магических приемах, которым Клара обучила меня? Они тоже бессмысленны?
— Нет. Она обучала тебя только тому, что поможет тебе разделить тело и двойник. Поэтому все они нам пригодятся.
Он сказал, что, вероятно, самая большая ошибка людей в том, что они считают самым важным здоровье тела и заботятся лишь о том, чтобы ему было удобно, тогда как в сущности смысл наших жизней находится в сфере двойника. Непонимание этого связано с тем, что люди склонны видеть источник осознания в физическом теле. Он добавил, что наше обычное восприятие базируется на энергии, которая обращается к правой части двойника. С этим связана наша способность думать, рассуждать и эффективно работать с идеями и мнениями других. Иногда случайно, но чаше всего вследствие целенаправленных занятий, осознание может переместиться к энергии, которая циркулирует в левой части двойника, что приводит к появлению в поведении человека тенденций, которые не благоприятствуют умственной работе и контактам с людьми.
Когда осознание устойчиво обращается к левой части двойника, — продолжал он, — двойник становится независимым от тела, и человек может совершать невиданные трюки. И это не удивительно, ведь двойник — это источник нашей энергии. А физическое тело представляет просто вместилище, где эта энергия может временно находиться.
Я спросила его, существуют ли люди, которые могут по своей воле помешать свое осознание на любой стороне двойника.
Он утвердительно кивнул.
— Маги могут делать это, — ответил он. — В тот день, когда ты достигнешь этой способности сама, ты тоже станешь магом.
Он сказал, что некоторые люди могут перемещать осознание в левую часть двойника или в правую сразу после того, как им удается совершить абстрактный полет. Для этого им достаточно только управлять своим дыханием. Такие люди могут заниматься магией или боевыми искусствами так же успешно, как и постигать заумные научные построения. Он сказал, что стремление постоянно осознавать лишь левую часть двойника является более опасной ловушкой, чем все соблазны обычного мира, потому что это стремление приводит нас к тайне и обещает силу.
— Наша подлинная надежда лежит в центре, — сказал он, касаясь моего лба и центра грудной клетки, — потому что в стене, которая разделяет двойник на части, имеется тайная дверца, ведущая к маленькой третьей части, о которой мало кто знает. Только тогда, когда эта дверца открывается, мы познаем подлинную свободу.
Он схватил меня за руку и стянул с камня.
— Твой переходный период уже почти закончился, сказал он, поспешно увлекая меня за собой в дом. — Некогда больше рассуждать. А сейчас мы отметим его завершение тем, что провернем одну штуку. Пошли в мою комнату.
Я обмерла. Теперь я была не просто смущена, но и почувствовала страх. Каким бы экцентричным Эмилито ни был, и как бы много он ни говорил о двойнике, он все же был мужчиной, и воспоминание о том, как он протягивал ко мне руки на кухне, были еще слишком ярки. Я знала к тому же, что это не было с его стороны бесстрастное прикосновение с целью продемонстрировать мне местоположение энергетических центров. Его прикосновения ясно дали мне понять, что он желает меня.
Смотритель уставился на меня холодным взглядом.
— Кто ты хочешь сказать тем, что мои прикосновения дали тебе понять, что я желаю тебя?
Мне оставалось лишь смотреть на него с открытым ртом. Он воспроизвел мою мысль дословно. Волна стыда прокатилась по мне, а затем все мое тело задрожало. Я начала неуклюже извиняться. Я сказала ему, что часто воображала себя такой прекрасной, что ни один мужчина не мог передо мной устоять.
— Вспоминать означает сжигать это все, — сказал он. Ты не справилась со своей работой. Несомненно, именно в этом причина того, что ты потерпела неудачу при попытке совершить магический переход.
Он развернулся и пошел прочь от дома.
— Значит, еще не время показывать тебе то, что я хотел показать, — сказал он. — Нет, время еще не пришло. Тебе нужно еще немало поработать ты должна быть намного внимательней. И настойчивей тоже, потому что тебе нельзя больше спотыкаться.
ГЛАВА 21
Мой переходный период закончился сразу после того, как Эмилито упрекнул меня в том, что я неправильно поняла его замысел. Начиная с этого времени он полностью прекратил разыгрывать роль своенравного шута и стал очень требовательным наставником. Я больше не слышала от него пространных рассуждений о том, что такое двойник, или объяснений каких-то других магических понятий. Мне больше не приходилось выслушивать утешительные речи. Я работала много и упорно. Каждый день с утра до вечера я ни на минуту не покладала рук. И лишь вечером, изнемогая от усталости, я засыпала в домике на дереве.
Продолжая заниматься кунг-фу и работая в огороде, я должна была также готовить обед и ужин. Смотритель научил меня разжигать печь и готовить простые блюда. Следует отметить, что моя мать тоже пыталась научить меня этому, но потерпела полную неудачу. Поскольку теперь у меня были другие дела, я обычно засыпала все что нужно в горшочек и ставила его в печку, а затем приходила позже и ела. После нескольких недель приготовления одного и того же плова я добилась наконец того, что он стал вкусным. Эмилито даже заметил, что я стала если не довольно хорошим поваром, то, по крайней мере, таким поваром, еда которого съедобна. Я отнеслась к его словам как к комплименту, потому что ни разу в моей жизни то, что я готовила, — будь то отбивная или торт — не было съедобным.
Мы каждый раз ели в молчании. Тишина нарушалась лишь тогда, когда он хотел мне что-то сказать. Но когда завязать разговор хотела я, он похлопывал по своему животу, напоминая мне тем самым о своем утонченном пищеварении.
Как и раньше, большую часть времени я посвящала вспоминанию. Смотритель велел мне проработать еще раз те же самые события с участием тех же людей, что и раньше, только на этот раз я должна была заниматься этим в домике на дереве. Я так привыкла подниматься в него каждый день, что потеряла свой врожденный страх высоты. Мне нравилось проводить время на свежем воздухе. Очень приятен для меня был вечер, когда я занималась особыми делами. Под руководством Клары я занималась вспоминанием в пещере. Тогда мое доминирующее настроение было мрачным, тяжелым, земным и нередко имело примесь страха. Но под руководством Эмилито мое вспоминание в домике на дереве приобрело новые качества. Оно стало легким, воздушным, прозрачным. Я припоминала события с беспрецедентной ясностью. То ли у меня прибавилось энергии, то ли дело было в том, что я находилась над землей, но воспоминания стали необычайно подробными. Все стало более ярковыраженным, но в то же время не так заряженным жалостью к себе, мраком, страхом или сожалением о случившемся, что было очень характерно для моих прежних занятий вспоминанием.
