— И что тогда?
Она пыталась вырвать у него хоть какое-то обещание. Но он не поддавался:
— Тогда.., я уговорю тебя выйти замуж за Билли. И не за старого козла вроде меня.
В свои тридцать восемь лет он нисколько не напоминал старого козла, однако, невзирая ни на что, по-прежнему считал, что слишком стар для нее. Иногда Кэсси спрашивала себя: может быть, он относился бы к ней иначе, если бы она не росла у него на глазах, если бы он не видел ее в ползунках?
— К твоему сведению, я не люблю Билли.
— Не имеет значения. Все равно тебе придется выйти за него замуж.
— Вот спасибо!
— Не стоит благодарности.
— Так может быть, следует его предупредить?
Кэсси так нравилось быть вместе с ним. Он всегда заставлял ее смеяться, даже после того как доводил до слез, что в последнее время случалось достаточно часто.
— Потом. Пусть пока отдыхает. Кто знает, как он это воспримет.
— Я польщена.
Кэсси толкнула его, и Ник чуть не упал на лед. Подтолкнул ее в ответ, и через несколько минут они уже катались по снегу и целовались, целовались…
Счастливые дни пролетели слишком быстро. Казалось, неделя закончилась, едва успев начаться. Кэсси на своем самолете доставила Ника в Чикаго, где он сел на поезд до Нью-Йорка. Оттуда он собирался лететь в Англию.
— Ты сможешь приехать еще? — спросила Кэсси на вокзале. — И как скоро?
— Не знаю. В этот раз просто подвернулся счастливый случай. Посмотрим, как пойдут дела в Хорнчерче.
Кэсси кивнула. Все понятно. И на этот раз никаких обещаний. Только слезы и острое чувство почти физической боли от сознания, что он может не вернуться, что, возможно, она видится с ним в последний раз. Он поцеловал ее на прощание.
Потом она долго бежала вслед за поездом, пока тот не скрылся из виду. Она осталась одна на платформе.
За этим последовало печальное возвращение домой в одиночестве, а на следующий день Кэсси встретил Лос-Анджелес и роскошная квартира, где на этот раз она ощущала страшное одиночество и тоску. Как это ужасно — постоянно тревожиться и испытывать боль, не зная, где он и что с ним, увидит ли она его когда-нибудь, смогут ли они когда-нибудь соединить свои судьбы! Удастся ли ему забыть о разнице в их возрасте?
Трудно предугадать, что ждет их в будущем…
В январе они с Десмондом полетели в Нью-Йорк демонстрировать перед Чарлзом Линдбергом новый самолет. Как всегда, при этом присутствовали толпы фоторепортеров и кинооператоров. Потом появилась масса снимков и рекламных фильмов.
А за этим последовала долгая одинокая весна. Кэсси отчаянно тосковала, невзирая на длительные полеты, постоянные испытания, проверки и перепроверки новых самолетов и оборудования. Слухи о ее мастерстве и настоящей страсти к пилотажу распространялись все шире, создавая ей репутацию непревзойденного пилота Теперь она начала встречаться с другими знаменитыми летчицами, о которых раньше только читала. Такими, как Панчо Барнес и Бобби Траут. Эти встречи как бы ввели ее в новое измерение.
В то же время она проводила вечера с Нэнси Фэйрстоун и ее дочерью Джейн. Это доставляло Кэсси настоящее удовольствие, хотя она в конце концов осознала, что им с Нэнси никогда не стать близкими друзьями, как она надеялась вначале.
Возможно, виной тому все та же разница в возрасте.
Однажды в апреле Десмонд Уильямс снова пригласил Кэсси пообедать вместе. Во время обеда он немало удивил ее, спросив, есть ли у нее кто-нибудь. При тех чисто деловых отношениях, которые давно и прочно утвердились между ними, этот вопрос показался Кэсси более чем странным. Она ответила, что нет и что Нэнси по-прежнему подбирает для нее «сопровождающих».
— Я удивлен.
— Наверное, я слишком безобразна.
Он рассмеялся. Никогда еще Кэсси не выглядела такой обворожительной. За последнее время она еще больше похорошела. И все его планы и проекты претворялись в жизнь как нельзя лучше.
— Может быть, ты слишком много работаешь? — Он взглянул ей прямо в глаза. — Или, может быть, дома кто-нибудь ждет?
— Теперь уже нет. Он в Англии. И он не мой. Он принадлежит только самому себе.
— Понятно… Но это может измениться, Десмонд был по-настоящему заинтригован. Она выполняет свою работу лучше любого мужчины и относится к делу гораздо серьезнее, чем кто бы то ни было. При этом светская жизнь ее, по-видимому, совершенно не интересует, и она абсолютно не думает о собственной славе. В этом отчасти и заключается секрет ее очарования. Публика это почувствовала.
За это ее еще больше любят. Невзирая на потрясающий успех последних девяти месяцев, несмотря на то что ей приходилось почти постоянно находиться на виду, Кэсси О'Мэлли каким-то чудом сумела остаться такой же скромной, как и в самом начале своей карьеры. Уильямс еще не встречал ни одной женщины, подобной ей. Его самого начало удивлять, как много ему в ней нравится. Вообще-то он редко проявлял личную заинтересованность в отношении кого-либо из подчиненных. Исключение составляла, пожалуй, лишь Нэнси Фэйрстоун, и то только благодаря исключительным обстоятельствам.
— Война порой творит с людьми настоящие чудеса. Иногда они полностью меняются.., начинают сознавать, что на самом деле важно в жизни.
— Да, — с печальной улыбкой ответила Кэсси. — Важнее всего их бомбардировщики. Летчики — это особая порода мужчин. По крайней мере все, кого я знаю, таковы. И женщины тоже. Все немного ненормальные.
— В этом часть их обаяния.
— Постараюсь это запомнить.
Кэсси отпила глоток вина, внимательно наблюдая за Уильямсом. Ей показалось, что он сегодня выглядит не таким «застегнутым на все пуговицы», как всегда, а более открытым и дружелюбным.
Интересно, почему он начал этот разговор? Но разве его поймешь…
Даже в те минуты, когда он держится вот так непринужденно, все равно старается сохранять дистанцию. Нэнси с самого начала ей об этом говорила, а теперь Кэсси и сама поняла.
— Ну а кроме того, есть ведь и другие, — улыбнулся он. — Те, которые обеими ногами стоят на земле. Такие простые, понятные и приземленные.
— Я бы не сказала. Возможно, более благоразумные, но и только. Более практичные, нацеленные на решение своих задач. Думаю, у них есть свои преимущества.
— А ты, Кэсси? Себя ты к кому относишь? К тем, кто на небе или на земле? Насколько я успел заметить, ты вполне успешно живешь в обоих мирах.
Невзирая на эти слова, он прекрасно знал, что Кэсси предпочитает небо и живет для того, чтобы летать. На земле она лишь проводит время до той минуты, когда приходит пора взлететь и снова оказаться в воздухе вместе с птицами.
В этот момент Уильямс решил высказать ей свою идею.
