– Остальные ваши приятели тоже здесь по приглашению?
– Один из них мой сын. – Полковник поднял глаза и тут же отвел их в сторону. – Вы его только что спасли… Я вам очень благодарен…
– Ваш сын ударил ножом майора Дробота. Получается, что жизнь человека для него дешевле рюкзака с мясом?
– Я уверен, что он ударил по инерции. У него особая реакция на нападение! Служил в спецназе… – Помолчав мгновение, полковник решительно произнес: – Надеюсь, вы сделаете соответствующие выводы, прежде чем сообщите об инциденте в вышестоящие органы?
– Я все выводы делаю своевременно и не допускаю опрометчивых решений. – Барсуков отвернулся от полковника и крикнул командиру ОМОНа: – Давай, Кривошеев, подгоняй технику, грузи юных друзей природы – и ко мне в отдел, а там разберемся, кто есть кто и что почем!
Глава 21
– Смотрите, Денис Максимыч, кажись, Людмила и Антонина на остановке мерзнут. Видно, Станислава Васильевича приезжали навестить. – Не дожидаясь согласия начальства, Сергей лихо притормозил у кромки тротуара, распахнул дверцу машины, весело крикнул: – Такси подано!
– Сережка, ты откуда взялся? – воскликнула удивленно Антонина, но, заметив рядом с водителем фигуру Барсукова, осеклась и уже более тихо пробормотала: – Думала, уж ангелы небесные за нами на землю спустились, а тут вдруг… – Она нырнула в теплые глубины «Волги» и прикрикнула на замешкавшуюся Людмилу: – Давай живее, подруга!
Людмила устроилась рядом с Антониной и молча кивнула повернувшемуся к ним Барсукову. Неожиданная для середины декабря оттепель к вечеру сменилась весьма крепким морозцем. И за час ожидания автобуса, на котором они собирались добраться до городской приятельницы Антонины, девушки основательно промерзли и испортили себе настроение.
У Людмилы в этот день все не ладилось с самого утра. Сначала поругалась с «ботаничкой» Сазоновой, которая из-за начавшегося в конторе ремонта перебралась на время в кабинет Людмилы и загромоздила не только свой, но и стол начальницы тьмой пыльных папок, россыпью фотографий и пучками сухой травы. В жизни девушка тихая и рассеянная, Катюша Сазонова мгновенно превращалась в разъяренную тигрицу, если кто-то вдруг решался посягнуть на ее гербарии или высказывал сомнение в полезности того непомерного объема работ по исследованию и описанию флоры заповедника, которые она проводила в течение всего года.
Но конфликт с Катюшей в конце концов перерос в дружеское чаепитие, которое было прервано звонком Вадима. Жених сообщил, что приезд делегации американских экологов ожидается на неделю позже. И что Людмиле, вероятно, это будет только на руку: есть еще время проверить и просчитать все доводы в пользу проекта, над которым она трудилась не покладая рук.
– Вадик. – Людмила приложила максимум усилий, чтобы голос не дрожал и не выдавал ее волнения. – Надеюсь, ты останешься на Новый год. Мы так давно не виделись…
– Постараюсь, дорогая. – Голос Вадима звучал мягко и ласково. – Я очень виноват перед тобой. Сейчас я так занят на кафедре, готовлюсь к встрече американцев, что не могу уделять тебе много внимания. Лайза Коушелл, директор центра, – особа капризная и непредсказуемая, поэтому, сама понимаешь, надо убрать все подводные камни, которые препятствуют нашему кораблю, то есть твоему проекту, благополучно доплыть до берега.
Вадим любил выражаться витиевато, и Людмила к этому в принципе привыкла, но словосочетание «нашему кораблю» все-таки неприятно резануло слух, и хотя он уточнил: «твоему проекту», она подумала о том, что Вадиму было бы очень выгодно войти в число его разработчиков. И это очередное подтверждение умению жениха из всего извлекать собственную выгоду так ее расстроило, что она даже забыла спросить, купил ли Вадим себе дубленку. Шубу она, поддавшись Тонькиным уговорам, так и не решилась продать, а заняв денег у Келлеров, передала их жениху неделю назад все с тем же Александром Генриховичем, ездившим в Красноярск повидать дочь…
Вслед за Вадимом позвонила Антонина, сказала, что едет в город навестить в больнице Стаса, и спросила, не хотела бы Людмила составить ей компанию. Людмила хотела, и поэтому уже через два часа они были в республиканской больнице, где выздоравливал после ранения Стас Дробот.
В палату к нему вдвоем их не пропустили, и Людмиле пришлось чуть ли ни час дожидаться своей очереди. Наконец у Антонины проснулась совесть, и она, улыбающаяся и счастливая, спустилась к уже вышедшей из себя Людмиле. Торопливо чмокнув ее в щеку, Тонька виновато пробормотала:
– Прости, не заметила даже, как время пролетело. У них сейчас обед, но я у врача для тебя десять минут выпросила.
И конечно же, этих десяти минут хватило лишь на то, чтобы выслушать жалобы Стаса на скукотищу, царящую в больнице, и явное нежелание медиков выписывать его, такого здорового и энергичного, из больницы. Но рука у Стаса все еще висела на повязке, и сам он выглядел бледным, похудевшим, и даже густые темные волосы, прежде не поддававшиеся никаким расческам, сейчас, казалось, тоже присмирели и лежали на голове ровненько и спокойно, словно поработали над ними руки опытного парикмахера…
– …Не меньше восьми маралов завалили, – пробился в ее сознание голос Барсукова. Она подняла глаза. Подполковник сидел вполоборота и смотрел на нее, хотя до этого весьма оживленно переговаривался с Антониной. – Так, по крайней мере, выяснилось на первых допросах.
– Их выпустили? – Людмила поморщилась. – И зачем я спрашиваю, и так понятно: не выпустили сегодня, выпустят завтра.
– На всех браконьеров заведено уголовное дело по факту незаконной охоты в заповеднике, – сухо ответил Барсуков. – Помимо этого много отягчающих обстоятельств: сопротивление при задержании, уничтожение улик, нападение на сотрудника милиции и причинение ему тяжких телесных повреждений… Некоторые из них отпущены под подписку о невыезде, но кое-кто и на нарах остался…
– А что с этим… – Людмила помедлила секунду. – Которого вы вытащили из воды? Его, надеюсь, не отпустили?
– Нет, этого как раз в первую очередь задержали, только он сейчас, как и Стас, в больнице, но уголовное дело, как я сказал, уже заведено, следствие ведется… А что касается его папаши, моего коллеги, так сказать, то ему тоже долго не захочется охотой забавляться. Из органов его, судя по всему, выгонят или, скорее всего, отправят на пенсию, а 258-я статья, по которой он обвиняется, предусматривает очень крупный штраф, или исправительные работы, или арест от четырех до шести месяцев.
– Честно сказать, ваш проказливый коллега меня интересует постольку-поскольку, – призналась Людмила, – гораздо больше меня волнует, чтобы Надымов не ушел от наказания. Сколько раз его уже задерживали за незаконную охоту, ну и что? Заплатит штраф и в ус себе не дует… Вспомните, как получилось с кормушками? Ведь вы так и не смогли доказать факт безлицензионной охоты. А та тысяча, что он заплатил за причиненный ущерб, это ведь курам на смех… Встретились мы после на крыльце «Кактуса», так он же надо мной и посмеялся: опять ты, дескать, Людочка, осталась на бобах, а я как ходил здесь гоголем, так и буду ходить, а тебе, мол, настоятельно советую остерегаться темных закоулков и проезжей части дороги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
