— Насть, я не хочу тебя унижать, — усмехнулся Пётр. — Хватит глупостей. Ты в платье, какие отжимания?! Поехали домой.
— Спорим? — твердо стояла на своём девушка.
— Хорошо, — Пётр протянул ладонь. Ему было смешно от боевого настроя Насти, он не верил, что она вообще может отжаться хотя бы пару раз.
Настя подошла к низкой лавке, Пётр еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Девушка в платье, на каблуках в упоре лежа выглядела нелепо, и хорошо, что уже стемнело, и свидетелей не было. Первые десять раз Настя отжалась быстро, ловко, Пётр удивился, последние пять давались тяжелее, но она справилась, и хотя мужчина проиграл спор, его забавляла комичность ситуации.
— Ты проиграл! — отряхивая руки и вытирая ладони влажными салфетками, с небольшой отдышкой проговорила девушка, оборачиваясь к Петру.
Он сдерживал улыбку:
— Насть, ты меня поразила! — засмеялся он. — Только Сане не говори, пожалуйста, он мне всю жизнь будет вспоминать, что я на свидании заставил девушку отжиматься.
— Не скажу, — Настя тоже улыбнулась. — У нас завтра выходной, приезжай к десяти ко мне, пойдём на йогу!
— Куда деваться, — усмехнулся он.
Они ещё немного прогулялись по Арбату, но было уже поздно, и Пётр повёз Настю домой, притормозил у подъезда. Девушка не спешила выходить и молчала, как будто чего-то ждала. Пётр догадывался, что Настя ждёт логичного продолжения свидания, что он поцелует её, только это бы всё усложнило. Для Петра это было ненастоящее свидание, хоть и прошло оно отлично. Мужчина тоже молчал, задумчиво глядя на руль. Неловкая пауза затянулась на пять минут. Настя не выдержала, повернулась к водителю и попросила:
— Петя, поцелуй меня.
Он посмотрел девушке в глаза, но не смог ей отказать, наклонился и легонько чмокнул в губы, быстро отстранившись. Настя резко отвернулась, у неё в глазах сверкнули слёзы, она лишь бросила, выскакивая из машины:
— Спасибо за свидание, всё было отлично. Пока.
Пётр вышел следом и догнал Настю у порога, осторожно придержал за плечи и повернул к себе — на щеках у девушки были слезы. Стало больно от того, что он так огорчил Настю, он крепко обнял и прижал её к себе.
— Настя, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, — Пётр не знал, как сказать, что они не будут вместе, попытался объясниться: — Если бы я тебя поцеловал, это бы только всё усложнило, а если бы я совсем отказался тебя целовать, ты бы на меня обиделась ещё сильнее, разве не так?
— Всё так, — Настя перестала плакать, она сглотнула, отстранилась, и, не поднимая глаз, пошла к подъезду.
Пётр молча смотрел ей вслед. У самой двери она обернулась и сказала:
— Не забудь, что завтра в десять мы идём на йогу! — и Настя даже попыталась улыбнуться.
— Не забуду, — печально ответил Пётр.
47
После зарядки и завтрака Пётр поехал к Насте. Настроение было отвратным, он проклинал всё и всех: «Где был мой мозг, когда я согласился на всё это?!» Помимо предвкушаемого позора на йоге, Пётр чувствовал неловкость за вчерашнее: «Как мы теперь будем вместе работать?! Что за идиотизм придумал Глеб со своими подарками! Свидание, что за бред?! Сам не пошёл и меня подставил!»
Как ни странно, но у Насти было хорошее настроение, она то ли забыла о вчерашнем, то ли просто делала вид, что ничего не произошло. Они пошли в школу йоги. Инструктор был молодой худющий парень. Когда Пётр переоделся и вошёл в зал, то тут же захотел сбежать: там стоял полумрак, играла индийская музыка, пахло благовониями, и не было ни одного мужчины, лишь восемь женщин разного возраста сидели на полу на ковриках. Пётр расположился рядом с Настей, которая сидела в позе лотоса с закрытыми глазами, нагнулся и шепнул на ухо:
— Насть, как выйдем отсюда, я тебя убью!
Она широко улыбнулась, не открывая глаз.
Всю практику Пётр еле сдерживался, давясь от смеха под пристальным проницательным взглядом инструктора. Настя непонимающе поглядывала на него, но Петру было нестерпимо смешно от названий асан. Мужчине это казалось настолько нелепым, что он даже пару раз не выдерживал, просмеивался, извинялся и продолжал. После практики к нему в раздевалке подошёл инструктор. Пётр на его месте такое поведение не стал бы терпеть, а тот дружелюбно пожелал ему хорошего дня и гармонии, сказал, что через практику йоги можно обрести душевное равновесие и спокойствие ума. Пётр искренне извинился, но глядя на инструктора, снова начал давиться от смеха, вспоминая свой позор. Он расплатился, поблагодарил и вышел на улицу — ждать Настю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда девушка вышла, Пётр выдал:
— Насть, куда ты меня затащила?!
— Тебе не понравилось? Над чем ты так смеялся?! — не могла понять она.
— Да любая фраза этого чудо-инструктора просто шедевр. Кем я там сегодня был: собакой мордой вниз, крокодилом, деревом?! — захохотал Пётр, а просмеявшись, добавил: — Но отдельного приза заслуживает фраза: «Вытащите попу из-под себя», — он снова не сдержался и сквозь смех проговорил. — Куда её вытащить, как?!
Настя смотрела на его веселье и явно не понимала, что в этом забавного. А у Петра уже текли слёзы от смеха, он их утёр тыльной стороной ладони:
— Не могу. Спасибо, конечно, Настя, но больше я на йогу никогда в жизни не пойду. Пошли лучше пообедаем где-нибудь, я проголодался.
Они расположились в ближайшем кафе. Настя заказала чай и десерт, а Пётр набрал еды по полной программе. Девушка с лёгкой улыбкой следила, как он медленно с аппетитом ел.
— Тебе совсем-совсем не понравилась йога? — поинтересовалась она.
— А что там может понравиться?! — удивлялся он. — Это несерьёзно, я себя таким дубом почувствовал. Насть, это женское занятие. Там же одни женщины!
— Значит, это ни капли не помогло тебе расслабиться? — разочарованно спросила она.
Пётр снисходительно улыбнулся:
— Ну почему же?! Я очень давно так не смеялся, так что какая-то польза определённо есть.
Настя молчала, лишь задумчиво смотрела перед собой и только через несколько минут проговорила:
— Петь, в последнее время ты выглядишь таким несчастным, что с тобой?
— Разве? — приподнял брови он. — Не знаю, почему ты так решила, но что вчера, что сегодня я только и делаю, что веселюсь.
— Мне тут Саша сказал про тебя одну вещь, только не говори, что я тебе разболтала, — тихо проговорила Настя. — Он сказал, что ты несчастен, потому что у тебя нет девушки рядом.
— Саня, значит, так сказал?! — Пётр сердито отчеканил слова, мысленно убивая Сашу.
— Ты очень напряжён и последние месяцы такой угрюмый, — продолжала Настя. — Может, он прав, и с тобой нужно проявлять настойчивость?
— Нет, я его точно убью! — рассердился Пётр. Сразу нужно было понять, что Настина инициатива, эти разговоры о том, какой он несчастный, — это всё проделки друга, он ей что-то наплел, обнадежил или пообещал.
— Не надо, — тихо попросила она. — Не ругайся на него. Саша на самом деле переживает и хочет лучшего для тебя, как и я, — Настя опять залилась краской. — Но я не могу быть настойчивой.
Пётр молчал, он негодовал и одновременно боялся ляпнуть что-то грубое, обидеть Настю, но и давать девушке надежду не хотел. Он задумался о том, сможет ли когда-нибудь полюбить Настю — ему с ней было комфортно и легко, но сейчас он не мог ответить ей взаимностью, ещё живы были чувства к Юле: боль, тоска и злость наполняли сердце. А встречаться с Настей только ради того, чтобы забыть Юлю он не хотел: слишком уважал и дорожил ею как человеком. Он знал, что с ней будет хорошо, но обманывал бы и себя, и её, ведь душа болела о другой.
— Насть, я не маленький, не надо за меня переживать и что-то решать, — Пётр старался говорить мягко, но вышло строго. — Я знаю, как лучше, мне не нужна девушка в роли спасательного круга, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Хорошо, я больше не буду, — она обхватила кружку с чаем и не поднимала глаз.
Петру вновь стало стыдно:
— Прости, если обидел, — извинился он. — Саня был прав на мой счёт, было бы лучше, если б ты пошла на свидание с кем-то ещё.
