— Неправда! — возразила Настя, взглянув на него. — Отличное вышло свидание, мне понравилось.
— Я рад, — натянуто улыбнулся Пётр. — Но думаю, с Глебом оно прошло бы лучше.
— Почему ты заговорил про него? — Настя нахмурилась и, склонив голову набок, изучающе посмотрела в глаза.
— Не моё это дело, но он явно симпатизирует тебе, и раньше ты была снисходительнее.
— А ты разве не знаешь? — Настя помрачнела.
— О чём?
— О споре. Они поспорили на меня, когда я к вам устроилась, — рассказала она и поджала губы. — Я случайно услышала, Глеб обронил с парнями, что он победил, когда уговорил переночевать у них, ещё снегопад был, может, помнишь?! Узнать это было очень неприятно, — Настя вздохнула, а Пётр нахмурился, он слышал о споре впервые, но тот день запомнился ему надолго. — Потом как-то сошло на нет, ребята извинились, общаемся, всё-таки вместе работаем, но с Глебом стараюсь не контактировать.
— Я с ним поговорю.
— Не нужно. Они извинились. Глеб до сих пор просит прощения. Каждый день мне пишет, цветы приносит. А как снег сошёл, на асфальте перед домом написал извинения, — усмехнулась и покачала головой она. — Чего он добивается, очередной победы? Я не верю в его любовь.
Пётр задумался, он уже давно разделался с едой и допивал кофе. В голове не укладывалось: он же доверял пацанам, знал их интересы, характеры, и не верил в подлость по отношению к Насте, но больше всего его задевало то, что он не обратил на это внимания, не разобрался, не поговорил, в какой-то момент ему стало безразлично, что происходит в его команде.
— Насть, ты можешь мне доверять, — перевёл он взгляд на девушку. — И говори мне обо всём, я не позволю тебя обидеть.
Настя лишь горько улыбнулась:
— А разве меня кто-то обижал?
Дома Пётр был готов разорвать Сашу на кусочки.
— Саня, ты совсем идиот?! Ты зачем Насте наплел, что мне нужна девушка для счастья? Ты представляешь, как меня и её подставил?! Из-за тебя я её очень обидел и расстроил! — Пётр орал, не сдерживаясь. — Я же тебе говорил, что не хочу и не буду с ней встречаться!
— Да всё, потому что ты до сих убиваешься, как маленькая девочка! — Саша на его крик тоже ответил резко, на повышенных тонах. — Сам-то ты себе никого не ищешь! Сколько ещё будешь чахнуть по Юльке?!
— Сколько нужно, столько и буду! Не лезь не в своё дело! — Пётр был очень зол.
— Я понял! — вдруг разоблачил его Саша. — Ты же всё ещё сохнешь по ней, поэтому ни с кем не хочешь быть. Так бы сразу и сказал, а то всё «ненавижу, ненавижу». А что тогда тормозишь?! Позвони ей, она ж наверняка уже уехала от своего французика.
— Сань, ещё хоть одно слово о Юле, и я тебе врежу! — в глазах Петра горел гнев, которым он прожигал друга насквозь. Он сжал челюсти и кулаки.
Саша нахмурился, надулся, но промолчал.
48
Жизнь Петра постепенно налаживалась.
Показ прошёл отлично, руководство осталось довольно их работой, даже похвалили. Процесс был налажен, и проект быстро продвигался. Они нашли для Насти помощницу, её бывшую коллегу — Ольгу, ровесницу Петра, она только вышла из декрета, и Настя переманила её в команду. Веселая, общительная и позитивная девушка быстро прижилась в коллективе, а её увлечение выпечкой оценили все, и хоть сначала Петра немного раздражала её дотошность, но потом он начал в ней это ценить.
С появлением у Насти помощницы, та перестала задерживаться, и как только уходила, Глеб хвостом увивался за ней. Пётр ещё в марте, сразу после праздников поговорил с ним о Насте, о споре. Тот рассказал ему всё, что это был даже не спор, а соревнование — Настя понравилась парням, и они с долей спортивного азарта принялись за ней ухаживать. В итоге предпочтение девушка отдала Глебу, она же не просто согласилась переночевать, он признался ей в любви, предложил быть вместе, в тот вечер она согласилась. Он уступил ей свою комнату, а ребятам заявил: «Всё пацаны, Настя теперь со мной, я победил. Трофей будет спать в моей кровати». Он не знал, что девушка всё слышала, но поняла эту фразу по-своему. Рассказал, как утром не отчитала их, не обиделась, спокойно сказала: «Я знаю, что вы на меня поспорили. Глеб, ты проиграл», — и ушла. Он пытался объясниться, извиниться, но чем больше просил прощения, тем холоднее она становилась, а отпраздновать с ними Новый год её уговорил Саша.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пётр слушал его, и всё становилось на свои места. Глебу он, пожалуй, верил больше всего из их четверки. Парень всегда был чересчур активный, предприимчивый и явно сильно переживал из-за Насти:
— Правда, когда свидание тебе выпало, понял, что потерял свой последний шанс. Ты, как назло, расстался со своей подругой, Настя тебя так жалела, и дожалелась… — разочарованно поджал губы он. — Саня ещё тот засранец, мне сказал, что раз я накосячил, то он сведет с Настей тебя.
— Об этом я в курсе, — бросил Пётр и добавил: — Но мы не вместе.
— Почему?! — искренне удивился Глеб.
— Ты сам сказал, что Настя меня жалеет, её жалость мне не нужна. Но с этим свиданием втянул ты меня в вашу Санта-Барбару, я не хочу быть третьим лишним, не устраивай больше таких подстав, ладно?
— Как назло, тебе попало, — усмехнулся он. — Это круто, что вы не вместе, ещё есть шанс её вернуть. Я буду бороться, Настя того стоит.
Понемногу девушка стала общаться с Глебом, пусть несколько прохладно поначалу, но каждый день едва Настя собиралась уходить, как Глеб тут же срывался проводить девушку до остановки.
С разговора после йоги Настя больше ни разу не поднимала подобных тем, и на работе они по-прежнему отлично ладили без капли смущения.
Саша тоже больше ни разу не коснулся темы личной жизни Петра, и тот был ему за это благодарен. Саша был весь в заботах: он решил продать доставшуюся ему в наследство от бабушки турбазу в Новороссийске и активно искал покупателей. Они с Аней решили пожениться в августе и понемногу готовились к свадьбе. У них в отношениях воцарилась идиллия. Пётр иногда поражался переменам, что в Саше, что в Ане, но был искренне рад, что они счастливы, и всё хорошо. Даже согласился стать свидетелем на их свадьбе, но его ждала ещё одна свадьба, где он тоже должен был исполнять ту же роль: Макс с Мариной готовились пожениться в конце июля, но Макс собирался провести торжество дома, в Кабардинке.
Сам Пётр уже не засиживался допоздна на работе, всё больше зависал над книгами дома и усердно работал над своим проектом. Иногда созванивался с преподавателем, обсуждал детали диплома. Его он быстро дописал, но пришлось полностью убрать все идеи по усовершенствованию крыла — даже в КБ ему не помогли, с такой конструкцией самолет не смог бы летать.
К середине апреля он перестал ездить на тренировки по боксу, стал активно заниматься дома. Уже не было той ненависти, злость уходила сама, Пётр всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что осталась просто тоска. Каждый раз, когда в мысли забиралась Юля, он старался резко переключить своё внимание на здесь и сейчас, как учил его преподаватель. У него хорошо получалось. Тем не менее мужчина не упускал случая заглянуть на странички Юли в соцсетях, иногда подолгу смотрел на её фото. Правда девушка не выкладывала новых снимков, и никто её нигде не отмечал. Её последним фото была та злополучная фотография в Facebook, но и она уже давно не мозолила глаза и уползла вниз: Юля в последнее время постила много записей какого-то блога, но всё, что она писала было на французском, какие-то стихи и переводы. Пётр пару раз заглянул по ссылкам и в переводчик, но это оказался Шекспир, ему это было совсем не интересно.
49
Юля вернулась в Воронеж, и всё, чего она хотела, — чтобы её оставили в покое. Но девушка стала слишком заметной фигурой: в университете все расспрашивали о Франции, Париже, иностранных студентах, обучении. Первые две недели Юля только и делала, что рассказывала всем любопытным о поездке.
