увеличил зум висящей над аквариумом камеры — теперь в кадр попадали только тарелки и снующий между ними по-прежнему ярко-жёлтый пленник. — Посмотрите, как он… Ох, ничего ж себе!
Остальные космонавты тоже не сдержали удивления, и было от чего: ящер, до того передвигавшийся хоть и непривычно плавно, но всё же на четырёх ногах, внезапно выпрямился. Задние его ноги остались согнутыми и расставленными, но обращёнными в сторону от тела, как и свернувшийся в плотное кольцо хвост; самая же удивительная метаморфоза произошла с передними лапками — они вытянулись вдоль тела, выпрямившись и в «локтях», и в «запястьях». Теперь абориген, хоть и не приобрёл человеческих пропорций, чрезвычайно напоминал миниатюрного ящеролюда из земного фэнтези.
— Дракониды, целая планета драконидов. Что б мне провалиться.
Потрясённый шёпот Кости, раздавшийся из динамиков, вывел из оцепенения космонавтов, молча наблюдающих за тем, как ящер ловко раскладывает по рыбине кусочки буроватой губки, немного похожей на мох.
— А чем-то похожи на маленьких дракончиков. Предлагаешь их так назвать? — Мухаммед попытался повернуться в сторону проекции, но, обнаружив, что командир на сей раз не стал проявляться, обернулся обратно к аквариуму. Ящерка в нём как раз закончила раскладывать мох и теперь, запрокинув голову, активно раздувала что-то вроде щёчных мешков.
— Нет. Это из книги, не сдержался. И я думаю, что название они себе уже сами придумали, выяснить бы его ещё.
— Да чёрт с ним, с названием! — Люда эмоционально всплеснула руками. — Вы видели, как он трансформировался?! Я не знаю ни одного земного существа, способного на такое! Представьте, как обрадуются ребята из био-НИИ, когда смогут его изучить!
— Успокойся. Если кто-то и будет его изучать, то психологи и, видимо, дипломаты. — Костя не выдержал и фыркнул, затем продолжил, уже серьёзно. — Посмотрите, он рисует. И, если я верно понимаю, он рисует инструкцию, что сделать с рыбой и мхом, чтобы он смог их есть.
Весьма схематичный, но понятный рисунок красноватой жижей, выжатой из мелких насекомых, собранных у корней ближайшего дерева, состоял из четырёх частей. В левой, которую Вождь нарисовал первой, был большой овал с торчащими из него пучками палок с листьями. В центральной — изогнутая, дважды перечёркнутая линия с петлёй в правой части, указывающая в правую нижнюю часть рисунка. В третьей — несколько вертикальных полос, расположенных примерно в том месте, в которое указывала линия. От этих полос ящер провёл линию к лежащей на гелевой тарелке рыбе, украшенной кусочками мха. Последним он нарисовал схематичную фигуру ящера, держащего в передних лапах схематичную же рыбу.
— И что бы это значило? — Мухаммед выглядел словно человек, которому его домашняя кошка предъявила претензии к составу купленного корма. Причём, верно оперируя химическими терминами.
— Я бы поставил на то, что ему можно есть только рыбу и мох, побывавшие в том месте, которое обозначено вертикальными полосками. Может быть, религия. В принципе — вы можете сложить это всё в сетку для образцов и прицепить к амфибии. Попробуем найти это загадочное место — два варианта направления, если, конечно, наш гость не страдает географическим кретинизмом, — у нас есть. — Механический голос Кости звучал заинтересованно.
— И мы, возможно, узнаем что-то новое. — Люда кивнула каким-то своим мыслям. — Если это действительно связано с каким-то гейсом, то объектом поклонения может быть и артефакт той цивилизации, которая построила всё это технологическое великолепие.
— Муха, помоги. — Власов, не принимавший участия в разговоре, взялся за левую часть стола. — Пододвинем его поближе к экрану и выведем изображение с амфибии. Возможно, наш пленник сможет узнать нужное место. Или хотя бы указать направление.
Наконец стол был пододвинут, корзинка для сбора образцов — наполнена рыбой и мхом, и земляне — и житель Океана вместе с ними — устроились в ряд возле экрана, наблюдая за скользящей в воде «селёдкой».
Ведомая Костей амфибия легко плыла в тёмной воде Океана, огибая препятствия и, мимоходом, собирая данные об иных морских обитателях. Абориген неподвижно сидел, не отводя глаз от экрана, но, казалось, был совершенно равнодушен и к внезапной возможности увидеть на стене виды Океана, и к встреченным «селёдкой» морским обитателям. Но, когда впереди мелькнул чей-то полосатый плотный хвост, ориентированный, как и почти всё здесь, параллельно поверхности воды, ящер подскочил.
Сначала он раздувал щёчные мешки так же, как и до того, когда пытался объяснить землянам, что нужной сделать с пищей. Но, быстро вспомнив, что его не понимают, указал пальцем на «селёдку» и резко опустил палец вниз. И ещё раз. И ещё. Пока Костя, уже почти догнавший полосатую рыбину, не понял, что от него хотел абориген, и не увёл дрона на несколько метров ниже. К счастью, проплывший над ним плоский зверь, отдалённо похожий на ската, — обладатель хвоста и примечательной зубастой пасти не обратил на «селёдку» никакого внимания.
Ещё несколько минут амфибия плыла по прямой, петляя между гроздьями шестиугольников. Наконец, когда она миновала один, особо приметный столб, все шестиугольники на котором были закрыты, абориген снова ткнул пальцем в сторону экрана и опустил палец вниз.
Костя увёл «селёдку» вертикально вниз и буквально через пару минут удивлённо заметил:
— Вода постепенно теплеет. Похоже на гидротермальный источник, но разве на океанах могут быть такие трещины?
Власов и Людмила переглянулись.
— Маловероятно. Разве что какой-то внешний или внутренний удар огромной силы… Но внутренний очень маловероятен.
— Внешний? Прошедший через сотню километров воды и расколовший ещё три с половиной километра льда, неизвестно в каких модификациях находящегося? — Люда скептически наморщила лоб. — Юра, удар такой силы не мог не оставить следов, а мы не могли бы их не заметить.
— Не заметить не могли, а не узнать — очень даже могли. Тем более, это мог быть очень старый удар, единственное сохранившееся последствие которого мы сейчас и наблюдаем. — Юрий Валерьевич улыбнулся. — Третий вариант — та цивилизация, которая запустила здесь всё, зачем-то проделала это отверстие. И тогда мы приходим к выводу, что прилетели в чью-то лабораторию по выращиванию жизни и нагло нарушаем ход эксперимента.
— Не смешно. — Люда нахмурилась ещё сильнее — последнее предположение Власова выглядело до жути реалистичным. — В общем, Костенька, мы не знаем.
— Я понял.
Наконец «селёдка» опустилась достаточно глубоко с точки зрения аборигена — тот снова указал на
