Стрела полетела и нашла цель в груди самого дальнего тарбена. Он споткнулся и упал. Рот вскочил и с безумным воплем «Ланнис! Ланнис!» кинулся вперед. Еще одна стрела просвистела в воздухе и попала в плечо тарбена. Тот закружился, но все же не упал. Двое из тарбенов уже замедлили бег, поняв, что встретили не одинокого противника. Но двое продолжали бежать, слишком взбешенные, чтобы думать о происходящем. На середине склона Варрин повернулся навстречу им. Первым до него добежал тот самый тарбен, что выходил из лачуги. Он взмахнул усаженной шипами дубиной, но киринин скользнул под нее и всадил копье в самый живот. Копье проткнуло мех, подняло человека над землей и вышло из спины. Варрин выпустил из рук оружие, и тело упало. Следующего тарбена киринин встретил ударом по колену, а потом оба сцепились и покатились, стараясь одолеть один другого.
Тот, которого кирининка ранила в плечо, бросился бежать. Она выпустила еще одну стрелу, и та попала ему в спину. Рот держал под контролем двух последних. Одного он всем своим весом оттолкнул назад. А другой замер, не зная, что предпринять: то ли пора проявить храбрость, то ли лучше удрать. Эсс'ир прицелилась, тетива щелкнула, и стрела воткнулась в землю перед ним. Тарбен взглянул вверх. Он долю секунды смотрел прямо на нее, а потом решился, изготовил копье и скачками понесся к ней и Оризиану. Эсс'ир отбросила лук и наклонилась, чтобы поднять свое копье. Тарбен был уже близко. Оризиан отступил на шаг. На него тарбен не смотрел, такое впечатление, что юноша стал для него невидимым.
Эсс'ир встретила тарбена выпадом. Тот пошатнулся, поскользнулся и опустился на четвереньки. Быстрее, чем сокол в атаке, она развернула копье и торцом ударила его в поясницу. Он хрюкнул. Но это был сильный тарбен и от удара только покачнулся. Он сделал ложный выпад, и Эсс'ир отступила на шаг вверх по склону. Тарбен издал странный звук, то ли рычание, то ли стон. Он замотал головой, и во все стороны разлетелись полоски кожи и шкур, вплетенные в лохматые волосы. Оризиан кинулся на него.
Он выступил из-за спины и сделал шаг в сторону, оказавшись почти вне видимости тарбена. Тот запоздал с реакцией, его копье развернулось, но Оризиан уклонился от него и, ударив человека, ранил его где-то в области талии. Тот не упал, а Оризиан почему-то никак не мог развернуть нож так, чтобы нанести правильный удар. Но тут послышался глухой удар и раздался пронзительный вопль, это копье Эсс'ир глубоко вонзилось в плоть тарбена. Такого обилия хлынувшей крови Оризиан еще не видел, даже когда перерезали горло овце. Тарбен пробовал повернуться, но опрокинулся на спину. Оризиан навалился на него сверху и со всей своей силы всадил нож во вражескую грудь. От такого сильного удара рукоятка ножа выскользнула у него из руки. Везде была кровь: на пальцах, на ноже, на одежде. Клинок так и остался торчать там, куда он его воткнул. А потом раздался рев, или, возможно, крик, вытеснивший из головы Оризиана все мысли, унося его прочь на волне ярости и горя. Он выхватил нож и еще раз воткнул его в грудь тарбена, потом еще и еще.
Тарбен не двигался. Он все еще издавал странные звуки, но они становились все тише и, наконец, стихли вовсе. Вся трава вокруг была темной и липкой от крови. Эсс'ир, подпрыгивая, бежала к лачуге. Оризиан не хотел оставаться наедине с мертвым телом и потому последовал за ней.
Рот убил своего противника. Варрин сумел-таки придавить своего, последнего, и сел верхом ему на грудь. Как раз в то мгновение, когда они с Эсс'ир проходили мимо, киринин достал из-за спины, из колчана, стрелу и воткнул ее в шею тарбена. Первый, которого стрелой в спину ранила Эсс'ир, полз на четвереньках в сторону хибары. Он что-то быстро-быстро лопотал на своем непонятном языке. Но и без знания языка, было ясно, что этот поток бессмысленных слов означает только ужас. Рот подошел к нему и занес меч над шеей тарбена. Оризиан отвернулся.
В хижине они нашли мать, отца и двух сестер мальчика. Все мертвые.
* * *
Когда все кончилось, Оризиан сидел на траве, недалеко от хижины, спиной к ней и смотрел на лес. Когда смотришь в этом направлении, все кажется обычным, как будто ничего не случилось. Деревья выглядели как всегда, и стволы, покрытые лишайником, ничуть не изменились.
Он все еще держал в руке нож. Рот забрал у него нож и вымыл в бадье с водой, которую нашел за дверью лачуги. Оризиан тоже, насколько смог, почистился, хотя и сомневался, что можно избавиться от всех пятен на одежде.
Щитник подошел и сел рядом с ним.
— Все в порядке?
— Это совсем не то, что на занятиях, да? — отозвался Оризиан.
— Не то. Хотя ты действовал хорошо. Не показал страха, остался жив. Чего еще требовать?
Недалеко от них Эсс'ир доставала и проверяла запасные стрелы, примеряя их к тетиве. Оризиан показал на нее.
— Она его убила. Правда. Так много вышло крови оттуда, куда она его ударила, что он в мгновение ока обескровел до смерти, — говоря это, он сам удивлялся, что правда это или нет, но пустота в желудке никак себя не проявила.
— Возможно. Однако ты все-таки должен был убедиться, что он больше не поднимется. Это очень важно, Оризиан. Сделай только половину дела, и когда-нибудь тебе опять придется заняться смертным делом.
— Я думал, что буду чувствовать себя лучше, — признался Оризиан.
— Лучше?
— Я думал, это будет небольшой расчет. За Рождение Зимы. За отца.
— И нет?
— Нет.
— Это начало. Только начало. Эти люди, которых мы убили, враги нашей Крови.
Но Оризиан больше не был уверен, что какое-то любое количество убийств может сравнять счеты Рождения Зимы. Такое было ощущение, что недавно происшедшее не имело к Колгласу никакого отношения. И даже если бы такое случилось еще тысячу раз, то и тогда у Оризиана не появилось бы возможности сказать отцу, как он его любит несмотря ни на что. Эсс'ир пустила стрелу в ствол березы, та с чмоканьем вошла в дерево и осталась дрожать в стволе.
— А ведь она знает, как пользоваться луком, а? — сказал Оризиан.
— Знает. В этом нет никакого сомнения.
* * *
Они оставили тарбенов любителям падали. Но принесли мальчика и положили его рядом со всей семьей в яму перед их домом. По традициям Крови это был бедный конец, но ни о каком погребальном костре речи быть не могло. Не нужно, чтобы кто-нибудь понимающий увидел дым. Потом они хорошо поели и собрали все продовольствие, какое нашли, чтобы взять с собой. Оризиану стало неловко.
— Если оставим, все сожрут крысы, — резонно возразил Рот. — А хозяева еды для нас не пожалели бы.
Весь остаток дня они шли молча. Когда уже наступали сумерки, они вышли на опушку леса, перед ними лежала долина Гласа: несколько закругленных, пологих склонов с вырубленными деревьями, а за ними равнина долины. Огромная плоская земля, раскинувшаяся как лоскутное одеяло. То тут, то там виднелись сельские домики и кое-где пасущийся скот, только все было как-то безжизненно. Не было видно ни людей, ни дыма, поднимающегося из трубы. В душе Оризиана мелькнуло дурное предчувствие. Сейчас лес показался ему безопасным и спасительным укрытием по сравнению с открытой и незащищенной землей.
Андуран стоял не в центре долины, а у ленивого поворота Гласа, левее и восточнее того места, где они стояли. Хоть и вечер, а река еще слабо светилась, несмотря на то, что солнце почти уже зашло. Замок стоял вплотную к берегу. Город, им охраняемый, лежал южнее, темный, бесцветный. Вопреки своим ожиданиям, Оризиан не испытал никакого облегчения. Рот стоял рядом с ним.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Оризиан.
Рот, сосредоточенно хмурясь и прищурив глаза, разглядывал пейзаж.
— Лагерь, — сказала Эсс'ир. — Там.
Рот и Оризиан посмотрели туда, куда она показывала. Оризиан так и не понял, о чем она говорит: что-то неясное, расплывчатое с темной точкой посередине. Недалеко от Андурана. Очень может быть, что это палатки, расположившиеся вокруг большого сельского дома. Но что бы это ни было, этого не было, когда они с Ротом проезжали здесь, возвращаясь из Андурана домой.
— Так что же это? — пробормотал Рот.
— Враг, — ответила Эсс'ир.
— Белые Совы, — добавил ее брат, и впервые в его голосе прозвучало чувство. Он сказал эти слова так, словно они были омерзительны на вкус.
Рот чуть не засмеялся:
— Белые Совы? Да в таком лагере их должны быть сотни. И где? Посреди долины, прямо рядом с Андураном? Ты с ума сошел!
— Нет, — только и сказала Эсс'ир.
— Это невозможно, — настаивал Рот. — Инкаллимы в Колгласе и тарбены здесь — это уже странно, но Белые Совы?..
Оризиан нахмурился:
— Невозможно было даже представить, что инкаллимы доберутся до Колгласа, но они это сделали. Белые Совы помогли им. Именно это говорила Инхинир там, в во'ане.
Варрин присел на корточки. Он больше не обращал на спорщиков никакого внимания и смотрел только на лагерь внизу, на дне долины. Оризиан повернулся к Эсс'ир.
