Клэри посмотрела в глаза матери – такие же зеленые, как и у нее самой:
– Мам, не лги, пожалуйста.
Резко втянув воздух, Джослин выпрямилась и убрала руку. Не успела она ответить, как Клэри уловила в толпе нечто знакомое. К подиуму от дверей, ловко маневрируя в толпе, словно дымка, проходящая сквозь щели в заборе, двигался темный силуэт.
«Ну надо же, – поняла Клэри, – Рафаэль!»
Вампир, как и при первой их встрече, одетый в белую сорочку и черные брюки, казался пятнадцатилетним подростком: лицо спокойное и невозмутимое, как у ангела, – прямо мальчик-хорист на пути к алтарю.
– Рафаэль! – Люк приветствовал вампира со смесью удивления и облегчения в голосе. – Дети ночи передумали и будут биться с нами против Валентина? Если так, мы приберегли вам место в Совете.
Оборотень протянул руку вампиру.
Рафаэль едва взглянул на него:
– Я не подам тебе руки, оборотень. – Глядя на оскорбленного Люка, Рафаэль слегка улыбнулся. Блеснули кончики клыков. – Я – проекция. – Он вытянул руку, показывая, как свет проходит сквозь ладонь. – Ничего не могу коснуться.
– Но… – Люк посмотрел на прозрачный потолок. – Зачем?.. – Он опустил протянутую руку. – Что ж, я рад видеть тебя. В любом виде.
Рафаэль покачал головой. На мгновение его взгляд задержался на Клэри, и взгляд этот девушке не понравился. Потом вампир посмотрел на Джослин, и улыбка его стала шире.
– Супруга Валентина. Мои собратья, бившиеся против твоего мужа, рассказывали о тебе. Признаться, не думал, что увижу тебя своими глазами.
Джослин склонила голову набок:
– Многие Дети ночи храбро сражались. Можно ли расценивать твое присутствие, как знак согласия сражаться снова?
Странно было слышать, как Джослин говорит столь холодным формальным тоном. И в то же время казалось, что для Джослин говорить так естественно. Столь же естественно, как сидеть на полу квартиры с кистью в руках и в стареньком комбинезоне, запачканном краской.
– Смею на то рассчитывать, – ответил Рафаэль и снова скользнул по Клэри взглядом, будто холодной рукой прикоснулся. – Есть лишь одно – маленькое и простое – условие. Удовлетворите его, и Дети ночи из многих концов света с радостью займут место в строю.
– Членство в Совете, – сказал Люк. – Ну конечно… формально устроить недолго. За час подготовим бумаги…
– Нет, – перебил его Рафаэль. – Не место в Совете. Кое-что другое.
– Кое-что… другое? – глухо переспросил Люк. – Что же? Будь уверен, если это в наших силах…
– О, еще как в ваших, – ослепительно улыбнулся вампир. – По правде, то, чего мы хотим, находится в пределах Зала. – Он элегантно указал рукой в сторону толпы. – Нам нужен мальчик Саймон. Светолюб.
* * *
Джейс как будто очутился во внутренностях гигантского монстра: тоннель петлял и изгибался. Пахло мокрыми камнями, прахом и чем-то еще – чем-то странным, напоминающим о Городе костей.
Наконец тоннель превратился в круглую пещеру, где с потолка свисали гладкие, словно отполированные драгоценные камни, сталактиты. Ровный пол украшали мозаичные колдовские символы. По кругу шли гигантские сталагмиты, а в самом центре высился столб из полированного кварца, похожий на огромный клык с красноватым узором. Сквозь прозрачные бока Джейс увидел, что узор – это нечто, курящееся внутри сталагмита, будто подкрашенный дымок в пробирке.
Высоко над головой сквозь круглое отверстие струился наружный свет. Пещера не была естественного происхождения, ее выдолбили, и узор на полу подтверждал догадку лучше всего. Вот только кому и зачем понадобилось обустраивать под землей огромное помещение?
Тишину вспороло резкое «Кар!», и Джейс, вздрогнув от неожиданности, нырнул за ближайший сталагмит. Приглушив свет ведьминого огня, стал следить, как из тени в дальнем конце пещеры выходят две фигуры. Они шагали в сторону Джейса, погруженные в разговор, не глядя по сторонам. Когда двое вошли в пятно света посередине, Джейс моментально узнал их.
Себастьян.
И Валентин.
* * *
Стараясь избегать толпы, Саймон возвращался к подиуму вдоль периметра Зала, нырнув за колонны. Он глубоко погрузился в раздумья: странно, что Алек, который всего на пару лет старше Изабель, идет на войну, тогда как сестра остается ждать. Остается молча, спокойно – ни слез, ни истерики. Как будто была готова. Впрочем, кто знает, может, и была. Как и остальные Охотники и их семьи.
Саймон достиг подиума и уже почти ступил на лестницу, но посмотрел вверх и заметил… Рафаэля. Старший вампир стоял перед Люком, спокойный как удав, в своей обычной манере. Люк же, напротив, негодующе мотал головой, подняв в знак отрицания руки. Рядом, возмущенная, стояла Джослин. Лица Клэри Саймон не видел, однако по напряженности плеч угадал ее состояние.
Не желая попадаться на глаза Рафаэлю, Саймон спрятался за колонной и прислушался. Даже сквозь бормотание толпы удалось расслышать Люка. Оборотень говорил на повышенных тонах.
– …даже не обсуждается. Как вы смеете об этом просить?!
– Я знаю, вы не откажете. – Голос Рафаэля был чистым, спокойным и высоким, как у подростка. – В такой-то мелочи.
– Это вам не мелочь, – сердито возразила Клэри. – Это Саймон. Он живой.
– Он вампир, – напомнил Рафаэль. – Ты, похоже, забываешь о сути Саймона.
– Ты сам вампир, – произнесла Джослин ледяным тоном, каким всякий раз отчитывала за глупости Клэри и Саймона. – Хочешь сказать, и твоя жизнь ничего не стоит?
Саймон плотнее вжался в колонну. Что происходит?
– Моя жизнь значение имеет огромное, поскольку она вечна. Ей нет определенного конца, назначенного людям. Дело в другом: Саймон – вампир и принадлежит мне. Прошу его вернуть.
– Не имеешь права, – отрезала Клэри. – Хотя бы потому, что Саймон тебе никогда не принадлежал, никогда не был интересен. Ты плевал на него, пока не обнаружилась способность терпеть дневной свет…
– Возможно. Хотя насчет причин ты ошибаешься. – Рафаэль запрокинул голову, сверкнув темными, словно у птицы, газами. – Ни один вампир не должен обладать даром Саймона, как ни один Охотник не должен иметь дар, доставшийся тебе и твоему брату. Нам постоянно твердили, что вампиры – существа противоестественные. Однако вот он, Саймон, противоестественный.
– Рафаэль, – угрожающе произнес Люк. – Не знаю, на что ты рассчитываешь, но Саймона я тебе не отдам.
– Зато отдаешь Валентину и его армии демонов… – Рафаэль широким жестом обвел Зал. – Всех этих людей, своих союзников. Ты позволил им отправиться на смерть по собственному выбору, однако Саймону выбора не даешь. Вдруг он сам решит иначе? – Рафаэль опустил руку. – Мы не станем биться, если не получим желаемого. Ни один из Детей ночи не примет участия в сегодняшней битве.
– Ну так и не участвуйте. Я не Валентин и не покупаю союзников за невинные жизни.
Рафаэль посмотрел на Джослин:
– А ты, Сумеречный охотник, что скажешь? Позволишь оборотню решать судьбу твоего народа?
Джослин посмотрела на Рафаэля, как на таракана, которого застукала посреди чистой кухни.
– Тронешь Саймона, вампир, – очень медленно произнесла она, – и я порублю тебя на кошачий корм. Понял?
Рафаэль поджал губы:
– Ладно. Лежа и умирая на равнине Брослин, спросите себя: стоила ли одна жизнь столь многих?
С тем он исчез. Люк обернулся к Клэри, но Саймон уже не смотрел на них. Он опустил взгляд на руки, ожидая увидеть в них дрожь. Нет, руки оставались неподвижны, как у трупа. Очень медленно Саймон сжал кулаки.
* * *
Валентин ничуть не изменился: гигант, чьи широкие плечи никак не вяжутся с тонкими чертами лица; за спиной Меч смерти и объемная котомка; на поясе широкий ремень, увешанный оружием – охотничьи кинжалы, кинжалы узкие, ножи для свежевания. Подглядывая за Валентином, Джейс испытывал полузабытое чувство – любовь, привязанность, оскверненную унынием, разочарованием, недоверием.
Странно было видеть отца в компании Себастьяна, который… поразительно изменился. Однако не формой нефилима и не мечом с серебряной рукоятью на поясе удивил он Джейса. Вместо шапки черных волос на голове самозванца сияли светлые, похожие на белое золото локоны. И шли они Себастьяну гораздо больше – лицо не выглядело болезненно бледным. Должно быть, Себастьян выкрасил их, маскируясь под кузена Пенхоллоу. Волна горькой ненависти поднялась в груди Джейса, но броситься на Себастьяна и задушить его на месте он не мог.
Каркнув еще раз, Хьюго приземлился на плечо Валентину, и Джейс испытал непонятное чувство. Птица практически жила на плече Ходжа, и видеть ее подчиняющейся отцу, что бы там Ходж ни натворил, было очень непривычно. Как-то неправильно.
Валентин погладил Хьюго по лоснящимся перьям и кивнул, словно беседовал со старинным приятелем.
– Есть новости из Аликанте? – спросил Себастьян, выгнув светлые брови, когда ворон снялся с плеча хозяина и воспарил под сводами пещеры.
