Джослин покачала головой:
– Если честно, я так не думаю. Стивен погиб во время рейда, и Селин вскрыла вены. Она была на восьмом месяце… – Джослин помолчала. – Ее нашел Ходж, а Валентин заметно расстроился из-за гибели всей семьи. Пропал из дому почти на день и вернулся заплаканный. Его горю я обрадовалась: отвлеченный, Валентин точно не раскрыл бы наш заговор. К тому времени я начала опасаться, как бы он не заподозрил меня и не начал пытать: сколько еще заговорщиков? много ли я узнала и выдала? Мне вряд ли хватило бы сил пережить пытки. Со своими страхами я пошла к Феллу. Маг приготовил зелье…
– По рецепту из Белой книги? Вот зачем зелье и антидот… Как книга оказалась в библиотеке Вэйландов?
– Я укрыла ее среди прочих книг во время званого ужина. – Губ Джослин коснулась тень улыбки. – Люку ничего рассказывать не стала: он отверг бы саму идею погрузить меня в магический сон. Остальные знакомые состояли в Круге. Я послала сообщение Рагнору. Он собирался уехать из Идриса, а когда вернется – не предупредил. Рекомендовал писать письма. Кто передавал их? Человек, ненавидевший Валентина достаточно сильно, чтобы сохранить мою тайну. Я написала Мадлен о планах и объяснила, что разбудить меня может Рагнор Фелл. Ответа не пришло, однако Мадлен точно прочла послание. Большего мне не требовалось.
– А вторая причина? – напомнила Клэри. – Ты сказала, что осталась с Валентином по двум причинам. Первая – Восстание. Какая вторая?
В широко раскрытых глазах матери она видела одновременно усталость и живой блеск.
– Клэри, ты разве еще не догадалась? Я забеременела второй раз. Тобой.
– О… – тихонько ответила Клэри, вспоминая слова Люка: дескать, Джослин тогда вынашивала второго ребенка. – Разве не потому тебе захотелось бежать поскорее?
– Та к и есть. Только я не могла бежать. Валентин сделал бы все возможное и невозможное, чтобы вернуть меня, потому что я принадлежала ему. И может быть, я позволила бы владеть собой, однако владеть дочерью не дала бы. – Джослин откинула с усталого лица волосы. – Имелся лишь один способ навсегда отгородить тебя от отца. Его смерть…
Лицо Джослин выглядело очень усталым и в то же время излучало ярость.
– Сама убить Валентина я не могла – рука не поднималась – и от души надеялась, что он сгинет во время Восстания. Когда поместье сгорело, я думала, надежды сбылись. Столько раз твердила себе: Валентин с Джонатаном погибли в огне. Хотя кого я обманывала… Единственным шансом показалось стереть тебе память, превратить свою дочь в примитивную и спрятать в их мире. Теперь-то ошибка ясна. Надеюсь, ты меня простишь, Клэри. Не сейчас, так потом.
– Мам. – Клэри прокашлялась. Последние десять минут она чуть не плакала. – Все хорошо, только… одного не пойму. – Она сжала кулаки, комкая полы плаща. – Я кое-что знала о том, как Валентин поступил с Джейсом… то есть Джонатаном. Ты говоришь о нем как о чудовище. Джейс не такой. Мам, он совершенно другой. Ты бы видела его хоть раз…
– Клэри. – Джослин взяла дочь за руки. – Есть еще кое-что. Я больше не таю от тебя ничего, лжи не осталось. Однако есть вещи, о которых я прежде не знала сама. Правда, которая может быть очень нелегкой.
Что может быть страшнее рассказанного? Прикусив губу, Клэри кивнула:
– Продолжай. Я хочу знать.
– Доротея передала, что в городе видели Валентина, и я моментально догадалась: муж пришел за мной. За Чашей. Надо было бежать, спасаться, но я никак не могла раскрыть причину побега тебе. Клэри, я не виню тебя за побег в ту ужасную ночь. Я порадовалась, когда твой отец… Валентин и его демоны не застали тебя в нашей квартире. Они уже ломали дверь, и мне хватило времени лишь выпить снадобье… – Голос матери звенел от напряжения. – Валентин не бросил меня умирать. Отнес к Ренвику и чего только не перепробовал, желая разбудить. Я словно погрузилась в сон и одновременно с тем чувствовала близость Валентина. Он вряд ли догадывался о моем истинном состоянии и все же сидел у кровати. Говорил.
– Говорил? О чем?
– О прошлом. О браке. Как любил меня, а я предала его. Как не любил никого после… Наверное, то была правда, как и остальное. Только мне муж поверял свои чувства, сомнения, вину, и вряд ли после меня сыскалась хоть одна женщина, которой он бы раскрылся. Он выговаривался, хотя и понимал, скорее всего, что не должен. Не обманывай себя, он не каялся в том, как создал из тех бедняг отреченных или как планировал расправиться с Конклавом. Он говорил о Джонатане.
– И что же?
Губы Джослин вытянулись в узкую линию.
– Валентин сожалел об эксперименте над Джонатаном, ведь из-за сына я чуть не покончила с собой… хотя в то же время Валентин не догадывался, в какое отчаяние я впала, раскрыв тайные опыты. Он неким образом заполучил ангельскую кровь, легендарное вещество для нас, нефилимов. Она в разы увеличивает мощь. Валентин опробовал ее на себе и выяснил: кровь ангела не просто усиливает дар Разиэля. Она еще приносит ощущение эйфории, счастья. Муж изготовил из нее порошок и стал давать мне, надеясь побороть отчаяние.
Ну, теперь-то источник ангельской крови – не секрет. Клэри с неожиданной скорбью вспомнила Итуриэля.
– И как, помогло? – спросила она у матери.
– Сама гадаю: из-за крови ли получилось найти в себе силы и продолжить начатое, помогать Люку с пред отвращением Восстания? Если помогла кровь, и если вспомнить, зачем Валентин вообще давал мне ангельский порошок, то получается вообще нечто странное. О чем он точно не догадывался, так это о моей второй беременности. И если на меня порошок повлиял отчасти, то тебя изменил намного сильнее. Скорее всего, он и есть источник твоего таланта.
– Может, и твоя способность прятать образ Чаши смерти в картах Таро – тоже от крови ангела? Валентин, например, сумел снять проклятие с Ходжа.
– Твой отец много экспериментировал над собой, долгие годы. Он теперь ближе всякого человека или даже нефилима к уровню мага. Однако, что бы он ни предпринял, какой бы опыт над собой ни поставил, таких изменений, какие произошли у вас с Джонатаном, ему не добиться. Вы были очень малы. До Валентина с нерожденными детьми никто опытов не проводил. Особенно таких.
– Значит, Джейс… Джонатан и я – и правда результаты экспериментов?
– Над тобой экспериментов отец проводить не думал. Он хотел создать сверхвоина, сильнее и быстрее любого нефилима. В приюте у Ренвика он признался, что Джонатан как раз таким и получился, однако при этом вышел жестоким и пустым. Отцу Джонатан был предан, но истинной любви не испытывал. Валентин в погоне за улучшенными боевыми качествами забыл о человечности.
Клэри вспомнила лицо Джейса, когда тот вцепился в осколок портального зеркала. Вцепился так сильно, что порезался.
– Нет. Нет и нет. Джейс не такой, он любит Валентина. Ты как будто не о нем рассказываешь.
Джослин заломила руки, покрытые тонкой паутинкой шрамов, которых Клэри толком не помнила: магия Магнуса стирала из памяти маленькой дочери Джослин эти следы пропавших знаков. На внутренней стороне материнского запястья белела звездообразная отметка.
Когда же мать снова заговорила, все посторонние мысли вылетели из головы.
– Я не про Джейса рассказываю.
– Тогда… – Время потекло очень медленно, как во сне. А может, это и правда сон? И Джослин сама лежит в магическом забытье? – Джейс – сын Валентина. Других сыновей у Валентина нет.
Джослин посмотрела в глаза дочери:
– Когда Селин Эрондейл умерла, она была на восьмом месяце. Валентин пичкал ее порошками из крови Итуриэля в надежде, что у Стивена родится сын, столь же сильный, как и Джонатан, только наделенный человеческими качествами. С потерей плода опытов Валентин смириться не мог, поэтому подрядил Ходжа, и вместе, пока труп Селин не остыл, они вырезали дитя из утробы…
Клэри чуть не стошнило.
– Не может быть!
Джослин будто не слышала дочь.
– Ходж отнес младенца к себе в дом, неподалеку от озера Лин. Твой отец сопровождал их, поэтому и не возвратился в ту ночь ко мне. До самого Восстания присматривал Ходж за ребенком, а после Валентин, выдав себя за Майкла Вэйланда, забрал мальчика в поместье Вэйландов и растил как сына Майкла.
– Джейс… – прошептала Клэри. – Он мне не брат?
Мать сочувственно сжала ей руку:
– Нет, Клэри. Вы не родня.
В глазах потемнело. Биение сердца казалось далеким, чужим; руки дрожали. «Мама жалеет меня, думает, сообщила дурную весть…»
– Люк сказал, что на пепелище нашлись детские кости. Чьи они?
Джослин покачала головой:
– Вэйланды, отец и сын. Мой муж умертвил их и сжег, хотел сбить Конклав со следа.
– Получается, Джонатан…
– Жив, – с болью в глазах подтвердила догадку Джослин. – Валентин так и сказал мне тогда, у Ренвика. Он растил мальчиков в разных домах: Джейса – у Вэйландов, Джонатана – в озерном доме. Умудрялся совмещать воспитание двух сыновей, оставляя порой обоих на долгое время. Джейс вряд ли знал о Джонатане, зато Джонатан о Джейсе знать мог. Мальчики никогда не встречались, хоть и жили друг от друга в нескольких милях.
