– Мы не знаем, что за зверь ломится из преисподней, но… не разбегаться же? Это наш мир.
– Мы его встретим, – сказал Ульман твердо.
– И снимем шкуру, – повторил Зигфрид. – Сэр Ричард, положитесь на всех нас. Мы славно дрались раньше, так неужели отступим сейчас?
Послышался топот, сверху опустился некто с факелом в руке, я не сразу узнал одного из моих слуг, он тащил за шиворот Рихтера. Тот и не упирался, просто не успевал перебирать ногами, Слуга его почти нес на вытянутой руке.
– Я сделал все, что мог! – воскликнул Рихтер. – Все заклятия были нерушимы… но ваш священник все порушил! Вот теперь и…
Отец Ульфилла вскинулся, багровое лицо от возмущения налилось кровью и стало тугим и красным, как переспелый помидор.
– Я уже говорил, – взвизгнул он, – мои молитвы и святая вода остановят демонов!..
Толчки под ногами звучали все сильнее. Почва начала вздрагивать. Я молча указал вниз, священник сказал еще пронзительнее:
– Если не исполняете заповеди матери-Церкви, хулите Господа, забываете креститься, то какую защиту ждете от слуг Церкви? Господь защищает только своих!
Я бросил саркастически:
– Ну да, умелая отмазка! Верь – и пойдешь по воде. А если не сумел, то веришь недостаточно крепко.
Священник взвизгнул:
– А что, не так?
Все молчали, смотрели с опаской, я поинтересовался ядовито:
– А сами-то вы, отче, сможете по воде?.. Ладно, не отвечайте, это ж избиение младенца. Все в стороны! Похоже, пробиваются вот здесь…
Но и без моей указки все уже увидели звездообразную трещину на полу. Плиты вздрагивают, вспучиваются, Гунтер и Зигфрид первыми отступили, подавая пример. Все разошлись под защиту стен, рыцари и оруженосцы изготовились с мечами в руках, копейщики выставили пики. Трещины стали глубже, куски плит со скрежетом шевелятся, двигаются, стукаясь краями. Один обломок приподнялся, на миг показалась голова в шлеме, но тень плиты скрыла очертания. Затем обломок перекосился и замедленно пошел вниз, исчез, за ним обрушились остальные. Через мгновение донесся глухой стук и треск, с которым первая плита раскололась.
Через черную дыру с неправильными краями смог бы пролезть слон или подземный дракон, я слышал про огненных чудовищ, что живут в недрах земли, плавают в озерах кипящей лавы.
Я ждал, и все ждали, затаив дыхание. Воздух спертый, жаркий, насыщенный запахами смолы. Лица быстро начали лосниться от пота, выступили мелкие бисеринки, а с лица отца Ульфиллы катятся уже не капли – текут ручьи.
Грохот прекратился, наступила долгая зловещая тишина, если не слушать свистящего дыхания за спиной. Глаза Гунтера стали безумными, Зигфрид оскалил зубы, дышит часто, нагнетая боевую ярость, когда видишь и слышишь втрое лучше, а каждое движение дается быстро и точно.
Острия пик подрагивают в нетерпении, все нацеленные в то страшное, что выметнется с грохотом и ревом, Рихтер беззвучно воздел руки и плел незримые нам сети, отец Ульфилла, слепо верящий в защиту святого креста, выдвинулся вперед, беспрерывно осеняет черный пролом крестным знамением и явно готовится брызнуть святой водой на исчадие ада.
Снизу послышался шорох, шелест, мне почудилось по звукам, что поднимается некая огромная масса, сейчас начнет протискиваться в слишком узкий для нее проход, разломает огромным телом…
– Отступить! – велел я свистящим шепотом.
Меня не поняли, ибо почти сразу же из пролома полезла эта самая масса: серая, шуршащая, распалась на множество небольших человеческих фигур, размером с семилетних детей, все с головы до ног очень плотно закутанные в серые пыльные ткани.
Сразу же Зигфрид прыгнул вперед со страшным боевым кличем и сверкающим мечом. Гунтер присел и нанес горизонтальный удар мечом, в чужаков со всех сторон вонзились острия копий.
Я задержал в воздухе вскинутый меч Арианта. Маленькие и неуклюжие, эти существа совсем не походили на чудовищ. Вот Гунтер вскрикнул и вторым молодецким ударом срубил ноги сразу троим, кончик меча достал пола, скрежетнуло, брызнули искры. Зигфрид ударил снова, развернулся и снес голову третьему, копейщики торопливо втыкают острия в пришельцев, те даже не успевают защититься, вид у них таков, что их самих застали врасплох.
Я крикнул громко:
– Держите оборону, я вернусь!
Схватил факел и прыгнул в провал, кто-то закричал вслед, но я поспешно повернул кольцо. Падение сразу замедлилось, в довольно узком грубо прорубленном проходе около десятка странных существ, теперь я мог рассмотреть без спешки: ростом мне до пояса, но не гномы, те коренастее, шире в плечах и вообще жилистее, крепче, а эти слишком слабые, хотя одежды навернуто столько, что не видно даже лиц, а только узкую щель, в которой блестит… нет, не глаза, теперь уже понял, это либо слюда, либо очень тонкие пластины кварца…
Они все застыли со вскинутыми кверху лицами, я поспешно проскользнул мимо, воздух плотный, пружинит, ощущение такое, что иду через теплую болотную воду. Все тот же проход, приходится двигаться в сильно согнутом положении, почти на четвереньках: странные создания прорубали под свой рост…
Ага, вот еще застыли у грубо вытесанной плиты, огромной, массивной и странно подогнанной по цвету и структуре к стене, что напротив, даже жилки в камне все те же, что и там… Я всматривался, что-то здесь непростое, загадочное, и тут заметил по ту сторону плиты как ход резко снижается, уходит почти вертикально.
А эта плита, если ее подвинуть, перегородит проход, жилки сходятся с ювелирной точностью… вот оно что! И уже никому никогда не придет в голову, что здесь не сплошная стена, что туннель ведет дальше, дальше.
Сердце едва не выпрыгивает, мое спасение только в моей скорости, что делает меня невидимым, не может быть, чтобы здесь обошлось без участия сильной неожиданной магии, если уж ни Рихтер, ни отец Ульфилла не сумели выставить заслоны.
Даже в этом состоянии я старался двигаться с наибольшей скоростью, страшился неизвестности, все время ожидал подвоха, мой меч двигался медленно, тяжело, я делал скупые колющие движения, переходил от одного к другому, а когда осталось только двое, оглянулся, восемь существ еще даже не поняли, что у каждого перерезано горло, поколебался, мелькнула соблазнительная мысль захватить этих в плен, но как это сделать, попытался сорвать с одного одежду, чтобы связать полосами, но одежда рвется, как туалетная бумага, в то время как эти подземники даже не догадываются, что их раздевают.
Трижды ускорял темп, пока не начали шевелиться, кровь из ран ударила темными струями, послышались крики. Я толкнул одного в лицо, второго стукнул по голове, а когда рухнули, все еще не понимая, что их потрясло, повернул кольцо в нормальный режим, огляделся. Восемь тел дергаются, бьются в агонии. Мой факел лишь разгоняет тени, я даже не ощутил, что убиваю, в другое время и в другом месте, например на зеленой поляне, это бы потрясло, но в тесном подземелье, где все цвета серые, словно бы и не кровавое деяние. Я выждал, пока все затихло, повернул обоих лицом вверх, один не двигается, глаза застыли, второй стонет, щупает ладонями разбитое в кровь лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
