Обстановка бара была самой обычной: проход между двумя рядами столов со скамьями, освещенная стойка у дальней стены с торчащими из нее истертыми «жердочками» в виде пушек, выглядывающих из борта старинного парусника. Модель паровой яхты с газовыми светильниками вместо кормовых и носовых фонарей висела над головой бармена.
Не было здесь только площадки для беска с мохнатыми канатами и глиняным покрытием. И Карло Умник знал почему.
Из посетителей было только несколько рыбаков, заглянувших перекусить и промочить горло после ночного лова, перед началом торгов на шумном рыбном аукционе.
Они пахли морем и дегтем. Оживленно жестикулировали, показывая пальцами и руками, чего стоит улов.
В углу под чучелом акулы сидел темнокожий дикарь и пел вполголоса песню без слов. На нем почти не было одежды, если не считать коротких кожаных штанов и ожерелья. Но назвать его голым тоже было нельзя, потому что он был плотно, от ногтей до бровей, татуирован. Рядом с ним стоял начищенный и зловещий исполинский гарпун.
Бармен, как ему и положено, возвышался за стойкой и читал какую–то книгу без обложки. Карло подошел к нему. Хозяин заведения отложил книгу и поприветствовал мрачным кивком.
Не получив никакого заказа, он сделал вид, что утратил интерес к посетителю, и принялся протирать перламутровую стойку тонкой инкрустации.
Весь его вид говорил, что жизнь в ладу с миром и собой отучила его от суеты и способности удивляться. Дескать, случается всякое, а если что–то случилось, то подобное произошедшему всегда может повториться. Нет в жизни новизны, но есть закономерность.
Книга «MONOCEROS» IN NORTH SEE — повествование о мятежном корабле, название которого совпадало с названием заведения и главным символом Мира, — зачитанная до того, что страницы ее стали полупрозрачными, а углы — округлыми, лежала в ожидании, когда бармену будет позволено вновь ускользнуть из реальности в мир приключений.
Бармен обладал лысым островерхим черепом и прямым острым носом. Выглядел он довольно элегантно.
Карло попросил крепкой наливки. Бармен смерил его взглядом. Если антаера Кантора он, как мы знаем, охотно угостил этим напитком, то Умник получил категорический отказ.
Алекс Ив сказал, что не держит крепкого, и даже процитировал уложение, согласно которому такие напитки продаются в специальных лавках, только закупоренными и только для употребления достойными господами дома. При этом слово «достойными» он выделил интонацией, как бы давая понять, что Карло к таковым не относит.
Бенелли понял, что разговор предстоит не из простых.
Карло знал, что Ив — из офицеров воздушного флота, ушедший в отставку, так как был разжалован без права восстановления за неподчинение командиру.
Но Умник полагал, что содержание заведения даже такому спесивому и своенравному человеку должно привить гибкость и покладистость. С клиентами по–другому нельзя.
Что же из этого следует? Неужели Карло ошибся?
В руке мистера Бенелли волшебным образом очутился стилет, будто выпрыгнувший из рукава.
— Что–то ты суров сегодня, — сказал Бенелли, — будь со мной попокладистей.
Руку с губкой, которой Алекс протирал стойку, Карло прочно придавил и потянул к себе. Алекс Ив скосил глаза на лезвие стилета.
— Убивать будешь или разговаривать? — усмехнулся он и попытался выдернуть руку, но Карло держал ее крепко.
— Так как там насчет беглеца из тюрьмы Намхас, которому ты помог? — прошипел Бенелли.
Алекс Ив удивленно поднял брови, но в глазах его сверкнул озорной огонек.
— Беглец? Намхас? Помог? — переспросил он. — Три раза мимо. Никакого беглеца не знаю и никому не помогал.
— А вот это мы сейчас и выясним.
В этот момент к шее мистера Бенелли прикоснулось что–то холодное.
— Нельзя, — сказал дикарь, — того, кто дает еду и кто наливает пить незамай! Убьет Лддин.
Острый, как бритва, наконечник гарпуна заставил мистера Бенелли приподнять подбородок.
* * *
Кантор решил приготовить на утро что–то тяжелое для желудка, но питающее голову.
Стихия огня, жрица которой спала под изумрудным шатром, занимала его в это утро…
Хочешь порадовать себя утром? Позаботься об этом вечером. Кантор позаботился. Он взял со льда два больших куска мяса, предварительно слегка отбитых, и поместил в специальный контейнер, из которого удалялся воздух при помощи насоса. Мясо было смочено имбирным элем со специями. Выкачан воздух и… цилиндрический контейнер помещался на специальные ролики, приводившиеся в движение заводным механизмом. До утра контейнер медленно вращался, и мясо, переваливаясь с боку на бок, хорошо промариновалось.
Теперь Кантор извлек мясо из контейнера и выложил на сетку над мойкой, чтобы стек лишний маринад.
Пока мясо подсушивалось, Кантор взял небольшую рульку и коренья, залил водой в суповарке и поставил вариться на плиту. Затем занялся углями под решеткой.
Когда угли почти перестали играть языками пламени, он выложил на решетку мясо. Потом взял несколько крупных белых грибов, нарезал пластинками и поставил томиться на сковороде, на растопленном сале с луком и морковью.
Контейнер с решеткой для жарки мяса сообщался с другой емкостью, спрятанной под столешницей. Кантор бросил в эту емкость горсть опилок фруктовых деревьев и включил газовый накал. Опилки вскоре начали тлеть, и между мясом и углями под решеткой в сторону вытяжки, выведенной в окно на улицу, потянулся ароматный дым. Таким образом мясо жарилось на углях и слегка коптилось.
В очередной раз перевернув толстые ломти мяса, Кантор посыпал их морской солью. Выдержал еще немного и снял.
Он выключил газ и герметично закрыл контейнер с углями. С этим всё.
Вскоре засвистел предохранительный клапан суповарки. Кантор с осторожностью открыл ее. Выловил сварившуюся рульку, положил ее в толстый бумажный пакет и густо засыпал мелко рубленным луком. Когда рулька охладится, ее можно будет подержать на льду и съесть холодной.
А бульон он заправил грибами с луком, морковью и мелко нарубленной зеленью.
Он разлил грибной суп, жирный и вулканически горячий, в две широкие деревянные кружки. Присовокупил две деревянные ложки. Мясо выложил на тарелки, украсил крупно нарезанной и смоченной постным маслом редькой.
Традиционная горка каштанов и графинчик белого легкого яблочного вина закончили натюрморт на подносе. Кантор отнес поднос в столовую.
Илзэ вышла из душевой в льняном неотбеленном платье с весьма пикантной сетчатой вышивкой, через которую тут и там просвечивало тело.
Сияющая, она оценила завтрак. Выразила удовлетворение в том смысле, то Кантор не хуже друида чувствует, что и когда нужно готовить. До тех пор пока антаер не вышел из дома, она щебетала.
Впрочем, Кантор был уже погружен в свои мысли. Кажется, Илзэ не заметила, что он рассеян, или не подала вида.
* * *
Лена и Флай очень быстро пришли к соглашению, что он немного погостит в доме Остина. Едва она это предложила, как он признался, что временно оказался без крыши над головой и ему было бы весьма кстати провести где–то пару ночей.
Вот только он никак не может поселиться здесь в качестве гостя. А кроме того, боится, что его личность будет раскрыта.
«Что же делать?» — пригорюнилась Лена.
После сумасбродного приключения и какого–то безудержно романтического сна в дороге она не была готова к разочарованиям.
К тому же Флай не производил впечатления знакомого, с которым всегда можно созвониться, услышать, что он не занят, договориться о встрече через полчаса, встретиться и поболтать.
Флай был не таков. Лене казалось, что, отпустив его от себя, выпустив из виду, она потеряет его навсегда. Но Флай и не думал покидать ее. Он объяснил, что дом большой, народу в нем немного, и Лена вполне сможет его спрятать. Приключение обещало быть занимательным.
Лена попыталась объяснить, что вон там, в левом крыле дома находится спальня, предоставленная ей… Но Флай предложил другое.
— Постарайся проникнуть вон в ту башню, — сказал он. — И открой окно. Просто открой щеколду.
Он скрылся в кустах и передал Лене саквояж. Саквояж был довольно тяжелым.
Лена направилась к дому. Ей очень хотелось посмотреть, как Флай полетит, но на ее совести была операция прикрытия, поэтому твердой походкой, насколько это позволяли уставшие ноги, она пошла к главному входу.
Ее встретили дворецкий, Огустина и мрачный привратник.
— Просто немного прогулялась под дождем, искупалась с утра, — пояснила она коротко в ответ на попытки с ней заговорить и жестом пресекла предложения помочь: — Сыта, устала, хочу спать. Люблю, знаете ли, погулять по ночам. Привыкайте, если я у вас загощусь.
* * *
Карло не ожидал внезапного нападения от какого–то дикаря с гарпуном. Но не ожидал этого и Алекс Ив.
— Лддин? Так тебя зовут? — ласково заговорил Алекс. — Я очень благодарен тебе за поддержку, но ты не совсем понял, что тут происходит.
