– Ну все равно как-то несимпампонисто выходит.
– Людям свойственно ошибаться. Причем всем и сильно. Иначе мы бы с вами не в машине сидели в Кронштадте, а жили бы своей жизнью, выслушав по радио и ТВ что-нибудь этакое. – Майор голосом Левитана величественно декламирует: – …Через сутки после начала катастрофы в Санкт-Петербург вошли превентивно моторизованные патрули на броне, медики получили четкую ориентировку от Комитета по здравоохранению, и мэр обратилась к жителям с четким и внятным обращением. После этого ряд появившихся зомби был тут же отловлен сетками и арканами, и в дальнейшем жителям города по спискам военнообязанных раздали оружие, увеличив одновременно штат судмедэкспертизы, что позволило тут же определять – стреляли по зомби или сводили счеты с живыми. И в отличие от Москвы, жалко и глупо погибшей от пустяковой в общем-то проблемы, северная столица стала главой обновленной России – единственной страны в мире, устоявшей перед напастью!
Мы грустно ухмыляемся. Дорого бы мы дали, чтоб оно было именно так. Ан нет…
Дома меня ждет сюрприз – пахнет чем-то горелым. Одноглазое Лихо вместе с щенком удрали в комнату Нади и отсиживаются там. Сама она возится на кухне, вид у нее виноватый. До меня доходит, что она в кои веки попыталась кулинарить и провалила, судя по всему, это начинание эпично. Действительно, угольки какие-то на столе в блюдо уложены. Оказывается, по рецепту Дарьи взялась приготовить какое-то печенье, но то ли рецепт о чем-то важном умолчал, то ли еще что, но «зепсин ху, сгорели сапоги, Василь Иваныч!»
Ладно, пробовать все равно надо, видно ж, что старалась. Потому останавливаю ее порыв ссыпать угольки в ведро и кусаю первый попавшийся под руку комочек. Ничего, даже жевать можно. Опять же местами сладко.
– Немного пригорело сверху, – извиняющимся тоном замечает Надежда и смотрит выжидательно.
Прожевав, отвечаю:
– Как сказал в подобной ситуации известный антрополог и ученый, командор нескольких орденов и академик ряда академий Тур Хейердал: «Ничего, зато внутри совсем сырое!»[57]
– Это который на всяких папирусных лодках плавал?
– Он самый. До этого еще на плоту по океану рассекал. «Кон-Тики» плот назывался.
– Не слышала. А что, он и впрямь так говорил? Действительно сырое?
– Говорил, говорил, я слово в слово его процитировал… Он своей жене устроил свадебное путешествие в глухое место Полинезии – пожить первобытной жизнью. Вот она и осваивала там кухню каменного века. Не переживай, вполне печенюшки годные, сконсумирую[58] с удовольствием. Чай есть?
Чай есть, но не про мою честь – вызывают из больницы. Ночное дежурство надо прикрыть, у коллеги семейные обстоятельства какие-то образовались, просит подменить. Очень не хочется. Но я ей должен два дежурства, никуда не денешься. Грустно смотрю на Надежду, сгребаю печеньки в пакет и ползу в больницу. Спохватившись, спрашиваю:
– Может, печеньем поделиться, а то я сгоряча все забрал?
Боевая подруга так мотает головой, что мне становится страшно, как бы там у нее что-нибудь не отвинтилось. Заодно решаю проверить подогнанный мне уже пару недель тому назад автомобиль. Вовка расстарался, доставил непривычных очертаний «реношку», «Кенгуру» вроде называется. Обычная легковушка, только кузов высокий, кубиком, удобно мне с моим ростом. Все руки недоходили, а тут уже вечереет, не хочется как-то пешедралить… Вот и еду, как английская королева: она когда была в Питере с визитом, как раз на чем-то похожем рассекала. Даже сподобился ее близенько лицезреть – в двух шагах стоял. Стыдно, но почему-то хотелось похлопать ее ласково ладошкой по нелепой шляпке и сказать доброжелательно: «Не журыся, Лизавета!» Так мне и непонятно, с чего в голову пришли такие мысли при виде аж цельной английской королевы.
Ночка заладилась с самого начала дежурства веселая и бойкая. Сперва пришлось разбираться с идиотом, который ухитрился так разбить себе башку, что первые несколько секунд я всерьез прикидывал, а не зомбака ли мне привезли, больно уж этот голый, кособокий и уродливый субъект, залитый с головы (естественно!) до ног кровищей, походил на нежить. Только его забинтовал и принял, как началась почечная колика у другого пациента – с пневмонией. Хоть и знаю, что как дежурство начнется, так оно и пойдет, но после того, как мужик с коликой пережил приступ, я всерьез рассчитывал, что смогу поспать. Но это я зря так губу раскатал.
Уснуть-то я уснул, а только тут же и разбудили телефонным звонком из порта.
Мутно поглядывая на листок с инструкцией, предписывающей отвечать на звонок чеканным: «Дежурный по приемному отделению больницы двадцать шесть врач такой-то» с приписками карандашом ниже «врач Какой-то», «Никакой врач-то», «Лена, прекратите отвечать: Алло, милый!» и прочим юмористическим творчеством дежурантов, отвечаю хрипловато, но, в общем, по форме.
Оказывается, сейчас притащат американца с огнестрелом. Перехватили его посудину в нескольких сотнях километров от Кронштадта, сейчас на подходах. Огнестрел старый, состояние у пациента так себе, но держался в общем нормально. Что у них там на посудине произошло, бог ведает, не спрашивали толком, но похоже на банальный бунт против капитана и пиратство. Тот, кто ему стрельнул в спину, сидит в импровизированной камере. Должно быть, конфликт был между двумя, не более. Арестант тоже, к слову, раненый. Брет Гарт, Майн Рид, шестизарядные кольты…
Вот счастие-то привалило! Огнестрел, надо ж как красиво! И двое, прелесть какая!
Спрашиваю:
– Когда доставят?
Отвечают, что скоро. Пострадавших уже сгрузили с лайбы на катер, сейчас привезут на Летнюю пристань. М-да, значит, не спать точно. Интересно, собирать операционную бригаду по тревоге или это не ургентные больные, потерпят до утра? Ладно, в конце концов, эти америкосы уже сколько-то времени в море болтались, раз не померли – несколько часов перебедуют, а операционщики сегодня и так вкалывали, как шахтные кони. Если что пойдет вкось и вкривь, тогда буду будить. Ладно, подождем.
Едва успеваю подготовить, что нужно для перевязки, как в дверь деликатно тарабанят.
Из разговора по телефону мне ясно, что корыто это американское явно нашим интересно чем-то. Придется с америкосом покорячиться. Сопровождавшие лица улетучиваются мгновенно, а у меня появляется возможность глянуть на пациента. Одного привезли. Второй под охраной остался, не стоит, видимо, на него время и силы тратить. Сейчас расследование коротенькое, а суд еще короче.
Показываю американцу рукой на топчан. Плюхается грузно, хотя вроде бы не производит впечатление мешка. Рослый, можно сказать, что относится к категории «крепкий мужик», но то ли из-за ранения, то ли из-за других причин выглядит до предела замудоханным. Сидит, как палку проглотил. Перевязок не видно, шел сам. Уже хорошо – не полостной, и без переломов обошлось. Кожа, правда, паршивого серовато-зеленого оттенка. Еще странный диссонанс ладно сидящей полувоенной (или военной – не силен я в американской форме) одежды, козырного лифчика с прибамбасами, пистолета в кобуре, странно размещенного на груди, и неявного косоглазия пациента. Косоглазый стрелок – это само по себе нелепо. Ладно, поехали.
Судорожно напрягаю все мышцы мозга и начинаю на ихней мове:
– Хэллоу! Хау ду ю дую? Ватс хапеннед?[59]
– Акцент у вас чудовищный. Давайте лучше по-русски, на языке родных осин, – устало заявляет пациент.
– О, отлично, а то я по-английски не силен. Мне сказали, что американца привезут. Как вас зовут?
– Мельников.
Ага, не американец, получается. Ну тем проще, не придется извергать из себя жалкие огрызки школьного курса языка. Ладно, надо заполнять первичку. Со студенческой скамьи запомнил, да и тут уже не раз вколачивали – лечи, как хочешь, но чтоб в истории болезни все записано было правильно.
– Возраст? Место жительства? А ну, это, собственно, неважно. Укусы были? СПИД, гепатит, туберкулез, вензаболевания? На что жалуетесь?
– Мне в спину пальнули.
Ага, говорили, что огнестрел.
– Кашель с кровью был? В моче кровь не видели?
– Нет.
– Ясно. Уже лучше. Как вас ранили?
– Делать было одному дураку нечего, как в пирата играть.
– Сами раздеться сможете?
Сразу видно, что фиг он сам сможет раздеться, хотя и пытается это сделать на чистом гоноре. Помогаю ему, начав с тяжеленной разгрузки. Под рубашкой щедро, но бестолково намотанные тряпки по всей спине. Местами в подсохших пятнах крови и сукровицы, в нескольких местах пятна влажные. Немного туплю, прикидывая, чем это ему так влепили, что в грудную клетку ничего не влетело, но по всей спине размахнуло. Нехило прилетело, признаю. И запашок знакомый.
– Явно нагноилось. Можно отмочить, полив перекисью водорода или фурацилином, однако лучше дернуть. Будет больно, но грануляций еще нет. А гной уже есть, и лучше бы отток обеспечить. Могу дать водки для храбрости.
