В то же самое время на старинного друга Кочаряна – Сержа Саркисяна – было возложено материально-техническое обеспечение карабахской военной кампании. Когда они оба работали в степанакертском горкоме комсомола, Саркисян занимал более высокую должность, чем Кочарян, и, по словам самого Саркисяна, "не было недели, чтобы мы не ходили на охоту или рыбалку" (6). Абасов вспоминает что "Сержик" Саркисян был более общительным, любил выпить и вообще со стороны казался прирожденным лидером. В новом комитете обороны оба стали работать в тесной связке и впоследствии тандемом вознеслись на вершину власти в Армении.
Большой дележ
15 мая 1992 года, на встрече в Ташкенте Армения и Азербайджан официально унаследовали большие арсеналы советского вооружения, оставшиеся после распада Советской Армии. На бумаге оба новых государства получили право забрать по 220 танков, 220 бронемашин, 285 артиллерийских стволов и 100 боевых самолетов. Для двух воюющих сторон, которые еще год назад довольствовались метеорологическими ракетами и охотничьими ружьями, это был гигантский прорыв в укреплении их разрушительной мощи (7).
На практике же обе стороны получили куда больше вооружений, чем предусматривалось заключенным договором. Весной 1992 года на военных базах как в Армении, так и в Азербайджане произошла серия загадочных взрывов, в результате чего было списано немало вооружений. А вот другое вероятное объяснение: советское оружие многократно переходило из рук в руки, что стало возможным, по словам одного армянского военного эксперта, благодаря "деньгам, личным связям и морю водки" (8).
Эта бесплатная раздача оружия поначалу дала преимущество Азербайджану. В советские времена Армения, ближайший сосед члена НАТО Турции, рассматривалась как зона боевых действий в случае будущей войны, и поэтому в республике стояли лишь три дивизии, а военных аэродромов не было. Азербайджан же считался тыловой зоной вероятного конфликта, и концентрация войск там была более высокой: в республике базировались пять дивизий, и, кроме того, там располагались пять аэродромов. Вдобавок на территории Азербайджана было складировано значительно больше вооружения, чем в Армении. Согласно одной оценке, если на территории Армении размещалось только пятьсот вагонов боеприпасов, то в Азербайджане – десять тысяч вагонов (9).
Лейла Юнусова, тогдашний заместитель министра обороны Азербайджана, вспоминала, что азербайджанцы, зная, в чей карман нужно класть, сумели приобрести львиную долю этого арсенала, обеспечив себе военное преимущество. "Чтобы [русские] передали нам больше оружия, чем предусмотрено договором, мы просто платили командирам дивизий. Армянам это было труднее сделать, потому что у них не было столько дивизий". Буквально все, от директоров заводов до домохозяек, приняли участие в широкой патриотической кампании по сбору средств для закупки оружия. "Мы все платили, – говорит Юнусова, – каждый магазин вносил свою долю, все заводы переводили деньгиї Женщины отдавали золото и бриллианты на оружие. Каждый что-то отдавал". (10)
Двум высокопоставленным азербайджанским чиновникам удалось закупить у русских оружие сравнительно легко и на выгодных условиях. Министр обороны Рагим Газиев с нехарактерным для сторонника Народного фронта энтузиазмом поддерживал Россию. Его старый знакомый Хикмет Гаджизаде говорит, что, когда после январских событий 1990 года Газиев оказался за решеткой в Москве, "у него в голове произошел сдвиг. После Лефортовской тюрьмы у него возникла идея, что с Россией надо дружить, что Россию надо подкупать".
Другим азербайджанским русофилом был Сурет Гусейнов, холеный молодой директор текстильной фабрики в Евлахе. Не имея никакого военного опыта, Гусейнов создал вооруженную бригаду и, отправившись в Карабах воевать, добился там таких успехов, что был удостоен звания Героя Азербайджана и должности "специального представителя" по Карабаху. Гусейнов был очень богат. Будучи одним из королей азербайджанского черного рынка, он истратил на военные нужды страны больше любого из своих конкурентов: его солдаты получали высокое жалование, и что самое важное, Гусейнов стал близким другом генерала Александра Щербака, командира советской 23-й дивизии в Гяндже.
Результатом стало то, что к лету 1992 года Азербайджан уже обладал огромным арсеналом. В ноябре 1993 года министерство иностранных дел Азербайджана признало, что к маю 1992 года в азербайджанской армии насчитывалось 286 танков, 842 бронетранспортера и 386 орудий, что значительно превышало предусмотренные ташкентскими соглашениями лимиты вооружений (12).
Армяне обратились к России с просьбой помочь восстановить военный паритет. Традиционные дружеские отношения Армении с Москвой и личные связи, установившиеся между Борисом Ельциным и Левоном Тер-Петросяном, сыграли главную роль. Сегодня Тер-Петросян утверждает, что президент Ельцин лично санкционировал поставки российских вооружений в Армению. По его словам, он направил Ельцину письменный запрос о поставках оружия, и тот попросил российского министра обороны обеспечить Армению соответствующими типами и количеством вооружений. Как вспоминает Тер-Петросян, поскольку Азербайджану досталась значительно большая доля советского военного арсенала, чем Армении, Ельцин хотел обеспечить баланс сил в карабахском конфликте:
"Выяснилось, что у Азербайджана втрое больше оружия, чем у Армении. И в ходе переговоров с российской стороной, мы пришли к выводу – и мне удалось убедить их, – что нам следует получить компенсацию. И Ельцин согласился, он согласился, что надо обеспечить равенство сил. Равенство – и не более того. В последующие годы, в 1992-ом, 1993-ом, 1994-ом, мы почти полностью компенсировали свое военное отставание от Азербайджана. А в 1994 году добились паритета. Я имею в виду, по материальной части, по танкам, артиллерии, БТРам, стрелковому оружию" (13).
Истинные масштабы военных поставок в Армению выяснились только в 1997 году в докладе, представленном в Государственную Думу генералом Львом Рохлиным. Рохлин, оценивший общую стоимость заключенных сделок в один миллиард долларов, заявил, что обнародовал эти факты лишь потому, что они расходились с обязательством России не вооружать ни одну из воюющих сторон в этом конфликте. Если верить Рохлину, большинство поставок тяжелого вооружения в Армению было осуществлено уже после окончания боевых действий, то есть в 1995-1996 годах. Эти поставки включали 84 танка Т-72 и 50 единиц БМП-2. Однако ряд поставок был осуществлен уже летом 1992 года. С августа 1992 года по июнь 1994, по утверждению Рохлина, масштабные поставки в Армению боеприпасов шли со складов российской военной базы в Моздоке. В тот же период Россия поставляла Армении запчасти и горючее. Он, правда, не уточнил, когда именно были отправлены в Армению другие виды боеприпасов, в частности 350 тысяч ручных гранат (14).
Переправка в Армению всего этого вооружения была масштабной и довольно сложной операцией. Комментирует Павел Фельгенгауэр: "Это было санкционировано Кремлем и подписано Колесниковым. Я спросил: "Значит, была получена санкция?" Да, конечно, была. В России такие вещи – вроде переброски танков по воздуху – не происходят без санкции свыше. Их доставку осуществлял самый большой в России транспортный самолет "Антонов-124", или "Руслан". (15)
Российский фактор
Военные поставки из Москвы в Армению – это только фрагмент самой большой загадки карабахского конфликта – российского фактора. Сама по себе это очень непростая проблема. К концу 1992 года, когда Россия уже начала поставлять в Армению оружие и горючее, российский министр обороны Павел Грачев, похоже, наладил тесные связи со своими коллегами в армянском военном ведомстве. Правда, до сих пор не вполне ясно, каким образом его дружба с армянами проявилась на полях сражений. Причем, что еще больше усложняет общую картину, российская сторона продолжала помогать в это же время и Азербайджану. Так что, хотя российская военная помощь, несомненно, сыграла важную роль в преодолении отставания Армении от Азербайджана в 1992-1993 годах, еще надо доказать, стала ли эта помощь решающей предпосылкой для победы армян в 1993-1994 годах.
Еще одним усложняющим элементом является то обстоятельство, что "российская помощь" обеим воюющим сторонам по большей части поступала вовсе не из России. На ранней стадии конфликта, в условиях неразберихи, возникшей сразу же после распада Советского Союза, появились десятки, если не сотни "русских" добровольцев и наемников, воевавших на стороне как Армении, так и Азербайджана. Многие из них не были "русскими" в точном смысле этого слова. Это были бывшие советские солдаты – в основном, русские, но также украинцы и белорусы, которые после вывода воинских частей из Гянджи или Степанакерта, остались там, чтобы заработать на кусок хлеба.
Это были главным образом военные специалисты, востребованные на местах – такие, как, например, украинский летчик Юрий Беличенко, сбитый над Степанакертом в августе 1992 года. Через месяц азербайджанцы в Кельбаджарском районе захватили в плен шестерых русских солдат. По словам пленных, они входили в группу из двенадцати российских наемников, бывших спецназовцев 7-й армии, которые воевали на армянской стороне. Они избежали смертного приговора только благодаря личному вмешательству российского министра обороны Павла Грачева.
